Ее зовут Тень - Ксения Чайкова

Продолжить мне не дали — солдаты, видимо решив, что плохой командир вроде Торина все же лучше, чем никакой, всем скопом бросились отбивать своего предводителя. Не будь у меня заняты руки — я бы их расшвыряла, даже не вынимая никакого холодного оружия. Но увы, пальцы намертво сцепились на воротнике рубашки Торина, так что его пришлось сдать без боя — Правый и Левый, переглянувшись, ловко выдернули его из моих когтей и оттащили под сень столетнего дуба. Потом развернулись и замерли одинаковыми статуями, не выказывая ни малейшего желания хоть как-то поучаствовать в мигом развернувшемся сражении. Какие-никакие, а мозги у этих парней определенно имелись. А вот остальных боги умом явно обидели. Цветик с жутким воем бросился на меня, потрясая широким засапожным ножом и не видя ничего вокруг. За что и поплатился: я легко прянула назад и в сторону, любезно предоставив ему возможность споткнуться о торчащие из земли корни. Природа — наш друг! Корни добросовестно уронили коротко охнувшего Цветика носом в высокую траву, после чего я любезно добавила ему тычок в бок и, мысленно попросив Тьму удержать парня на земле, развернулась к прочим противникам. Правда, опоздала. Надо было это сделать на пару мгновений раньше.

Батя провел ловкую подсечку, после которой я рухнула рядом с барахтающимся на земле Цветиком. Правда, в отличие от него, я не стала и пытаться перевернуться на спину, а из положения «лежа на животе» одним звериным прыжком обрела под собой аж четыре точки опоры и на них же шарахнулась в сторону, спасаясь от Папаши, вздумавшего закрепить успех и попытавшегося наподдать мне сапогом в живот. От одного-то увернулась, а вот другой был начеку и все с тем же отрешенно-мечтательным взглядом провел вычурный прием восточной безоружной борьбы, долженствующий отправить меня в длительный и качественный нокаут. Только вот я этот прием тоже знала и потому прекрасно понимала, откуда нужно ожидать опасности. Так что, к величайшему удивлению Зверюги, я не брякнулась тут же в беспамятстве, а с тихим шипением рванулась прямо на его занесенную для удара ногу. Остановить движение парень уже не мог, так что упали и покатились мы вместе, причем каждый старался придавить своей массой противника и не дать ему проделать то же самое с собой.

Нет, я все равно одолела бы этого излишне ретивого парнишу с огромными печальными глазами непризнанного поэта и стальным захватом профессионального борца, Да только Каррэн не дал мне выйти победительницей из этой рукопашной схватки. Альм попросту, пользуясь своей недюжинной силой, поймал меня за шиворот и резким рывком вздернул вверх. Рубашка затрещала, но выдержала. Аккуратно поставив меня на ноги, Каррэн так же легко привел в вертикальное положение и оторванного от меня Зверюгу, слегка растерявшего при этом свой романтичный ореол.

Хватит! — строго и внушительно, как любящий, но уже слегка разозленный папочка расшалившимся детишкам, сказал Каррэн, слегка встряхнув Зверюгу. Я была благодарна альму, что меня от подобного унижения он избавил.— Поиграли — и довольно! Устроили тут сражение! Торин, ты как, жив?

Жив,— жалостливым тоном умирающего лебедя прохрипел графеныш, страдальчески закатывая глаза и сопровождая сию длинную и вдумчивую речь надсадными охами.

Так почему не прекратил это безобразие?! — обличающе возвысил голос нечеловек, потрясая несчастным Зверюгой как нашкодившим и поднятым за шкирку котенком. Впрочем, парень, стоящий на самых-самых носочках, кажется, особого дискомфорта не испытывал, вновь впав в свое отрешенно-отстраненное состояние.— Твоя охрана чуть не поубивала друг друга, а ты только нос чешешь!

Какой изящный речевой оборот... В первый раз подобное слышу — в смысле про нос. Обычно иной орган вспоминают. Или это просто Каррэн, щадя уши присутствующей здесь дамы, употребил менее грубое и выразительное слово, чем в первоисточнике?

А я что? Я ничего...— заныл графенок, словно испугавшись, что альм сейчас выпорет его за политику невмешательства.

Вот то-то и оно, что ничего! — многозначительно отозвался Каррэн, упирая одну руку в бок, а указательный пален другой воздевая вверх. Зверюгу для этого пришлось отпустить, парень совершенно индифферентно брякнулся на задницу, встал и спокойно поплелся в сторону дуба, под которым уже восседал Торин и стояли близнецы. Изумительная выдержка и невозмутимость! Дорого бы я дала за умение так равнодушно реагировать на жизненные перипетии.— А надо было разнять, пристыдить их! Да уж если на то пошло, то ты вообще не должен был допускать этой драки!

А почему именно я? — тут же постарался откреститься от подобного груза ответственности Торин.

Ты же предводитель нашей честной компании,— медленно и внятно, как маленькому ребенку, растолковал Каррэн, дирижируя хвостом в такт своей обличительной речи. Потом вздохнул и повернулся ко мне: — Тень, ты как?

Чем ты интересуешься, моим физическим состоянием или личностным отношением к произошедшему безобразию? — мирно уточнила я, снимая со спины злобствующего Цветика Тьму. Эти двое, кажется, нашли друг друга и теперь старательно соревновались, у кого получится грознее и возмущеннее зашипеть. Пока побеждала вонато, голосок у нее был определенно чище и приятнее, тем более что Цветик играл нечестно — он дрыгал ногами и помогал себе непечатными словами и даже целыми выражениями. Решив, что история Сенаторны ничуть не пострадает, если столь оригинальное состязание закончится вничью, я подхватила Тьму и привычным жестом забросила ее себе на плечо, где вонато и уселась, щуря глазищи и презрительно поглядывая на недавнего противника.

И тем и другим,— серьезно отозвался Каррэн, подходя и внимательно разглядывая меня. Кажется, еще и пощупать хотел, дабы точно удостовериться в отсутствии серьезных повреждений, но я глянула так, что альм мигом оставил свои любопытствующие порывы и на всякий случай скрестил руки на груди.

Я цела и невредима,— спокойно отозвалась я.— А насчет всего остального... Повторяю ультиматум: или Торин немедленно рассказывает и показывает мне все, или я сей секунд разворачиваюсь и возвращаюсь в Каленару.

Да вот, вот они, эти проклятые кристаллы! — дико взвыл графенок, напуганный не то моим решительным заявлением, не то грозным видом Тьмы, тут же с готовностью зашипевшей, не то просто нехорошим блеском глаз, которым порадовали окружающих и я, и моя вонато. Простенькая темно-коричневая рубашка, сменившая кружевное шелковое великолепие, тут же оказалась задрана чуть ли не на голову, продемонстрировав слегка полноватый бледный животик аристократа, любящего сладости и не слишком жалующего физические упражнения. На этом животике прямо на голое тело был надет специальный дорожный пояс, из прорези которого Торин и вытащил небольшой кошелек из черного бархата, расшитый непонятными рунами и чародейскими знаками. Я без сантиментов выхватила у него довольно тяжелый мешочек и, едва не постанывая от любопытства, растеребила горловину.