Князь Барятинский 5. Тень врага - Василий Анатольевич Криптонов

бы здесь — мы бы её видели. Но нет, эта сучка гораздо умнее, чем кажется!

— Так, выходит, что это она за всем стоит… — Я сам услышал сомнение в своём голосе.

Конечно, Луиза состоит в ближайшем окружении императора. Точнее, императрицы, но в данном случае это не важно. Она вполне могла скрывать свой аномально высокий магический уровень. Но всё же — фрейлина вряд ли может списать пяток авиабомб.

— Вряд ли, — подтвердила мои мысли Кристина. — Тот, кто за всем стоит, не стал бы действовать открыто. При всём его могуществе ему есть что терять. Ставлю на то, что Луиза — просто очередная фигура в игре, которую он ведёт. Несмотря на высокий ранг, она всего лишь кукла. А кукловода мы пока так и не видели.

Я с тоской подумал о том, что всё же Витман кое в чём прав. В мире с другим социальным устройством Луизу сейчас бы наверняка повязала охрана. В этом же — скорее всего она ушла. Скорее всего никто даже не подумал, что фрейлина императрицы может играть «за плохих».

— А там, в реальности, мы с тобой исчезли или валяемся без чувств? — спросил я.

— Думаю, что исчезли. Но это неважно. Никакой реальности для нас сейчас не существует, Капитан Чейн, — отозвалась Кристина. — Есть только Изнанка. Приготовься.

Я не стал спрашивать, к чему нужно приготовиться. Изнанка сама ответила на невысказанный вопрос.

С той стороны холма навстречу нам выскочило нечто. Оно на первый взгляд напоминало бесформенный серый ком, который колыхался так же, как и всё остальное, не имея чётких очертаний. Но вот из кома выделились лапы, вытянулась морда, прорезалась пасть, вспыхнули глаза. И послышался низкий утробный рык, заставивший меня вспомнить о зомби-конструкте в исполнении Вишневского.

— Нас заметили. — Кристина извлекла меч, не сбавляя шага.

— Словами не передать, как я польщён. — Цепь обвилась вокруг моего запястья. — Чего ждать от этой твари?

— Всего. Я не специалист по Изнанке.

— Ну тогда прими вправо, не будем облегчать ей работу.

Кристина послушно сместилась вправо, я, напротив, отклонился влево. Тварь замотала башкой, пытаясь определиться, кого из нас ей хочется сожрать первым. Выбирала недолго.

— Кто бы сомневался, — вздохнул я, когда чудовище помчалось ко мне, задними лапами отбрасывая назад «землю».

Биться со зверями мне пусть и нечасто, но приходилось. Опыт всегда неприятный. Идеально, если есть огнестрельное оружие. Потому что любая стычка в духе ближнего боя всегда показывает, что человек, несмотря на интеллектуальное превосходство, животным много в чём уступает.

К счастью, у меня была длинная цепь, которая полетела навстречу чудовищу. Цепь стремительно обвилась вокруг двух передних лап, стянула их, и чудовище с визгом покатилось кубарем мне под ноги.

Кристина налетела, как вихрь. Взметнула меч, опустила — и лезвие пробило бок твари, пригвоздило её к зыбкой земле.

Тварь издала истошный визг, дёрнулась и затихла. Миг спустя уже не было никакой твари — просто внушительных размеров кочка на земле.

— Не так уж страшно, — заметил я, освободив цепь.

Кристина посмотрела на меня как-то странно и, выдернув из «кочки» меч, пошла дальше.

Спустя минуту мы поднялись на вершину холма и посмотрели вниз.

Я присвистнул.

С этой стороны холм уходил вниз гораздо более круто. Но это не мешало десяткам тварей карабкаться вверх с той же скоростью, с какой предыдущая летела вниз.

— К счастью, нам не обязательно их всех убивать, — сказала Кристина. — Видишь прореху?

Её было трудно не увидеть. Внизу, метрах в ста от подножия холма, переливался единственный цветной объект Изнанки. Трещина в пространстве, за которой как будто текла вода, преломляющая лучи солнца и окрашивающаяся во все цвета спектра по очереди.

— Вот — наша цель, — сказала Кристина. — Это выход с Изнанки, но живёт такая прореха недолго. Вперёд.

Мы не стали тратить время на разработку стратегии. Просто обрушились на спешащих к нам тварей.

У того, кто нападает сверху, всегда есть преимущество. Гравитация играла на нашей стороне. А тварям приходилось использовать лапы, чтобы удержаться на крутой поверхности холма.

Цепь зажила своей жизнью. Она вылетела далеко вперёд и, искрясь, заметалась между тварями. Одних била, отвлекая, другим подсекала лапы. Кристина вырвалась вперёд, а я старался максимально расчистить путь. Когда у тебя в руках холодное оружие, легко вообразить себя неуязвимым воином, однако на самом деле это даже близко не так. И очень часто даже в ножевом бою понимаешь, что ранен, когда уже слишком поздно останавливать кровь. Конечно, судя по виду Кристины, она была опытным бойцом, но в эту ловушку частенько затягивает даже опытных. Что уж говорить о тех, кто испытал невероятный опыт личной смерти, и кого сейчас неслабо так колбасит.

Всех тварей мне отбросить не удалось. Одна встала на дыбы перед Кристиной. Кристина резким движением выбросила меч перед собой. Лезвие вошло в клубящуюся серость, казалось, не причинив сущности никакого вреда. Но Кристина не остановила бег. Меч вошёл в призрачную плоть по рукоятку, плечо врезалось в серую грудь.

В следующий миг они оба стали падать. И вот это было уже — хуже не придумаешь. Я потянулся было схватить Кристину, хотя бы за волосы, но тут сам заметил движение слева и отвлёкся.

Цепь обвила предплечье и кулак, как будто напитывая руку силой.

И рука моя теперь была — моей. Не рукой семнадцатилетнего.

Усиленный цепью кулак врезался в морду сущности. Чувство было такое, словно ударил по мешку с киселём. И мешок лопнул.

Что-то серое плеснуло в сторону. Сущность с лопнувшей головой покачнулась и завалилась назад.

Отвернувшись от неё, я нашёл взглядом Кристину. Она, как и следовало ожидать, кубарем катилась по склону навстречу тройке тварей, карабкающихся вверх плечом к плечу.

«Дура», — сказал я мысленно.

Хорошо хоть ту тварь, что пропорола — убила. Плохо — что меч остался у твари в груди.

Я на бегу схватился за рукоятку и выдернул меч. Другой рукой запустил цепь вниз и вперёд. Та, вертясь, пролетела над Кристиной и удлинилась. Звенья засверкали ослепительно.

Сущности, похоже, чему-то учились. Они бросились врассыпную, и только одна — та, что неслась посередине, — оказалась недостаточно расторопной. Её и окутала светящимся коконом моя цепь.

«Давай», — приказал я мысленно.

Как будто невидимые руки потянули за концы цепи. Кокон сжался. Вверх прыснула серая масса, как шампанское из бутылки. Цепь развернулась и, брезгливо отряхнувшись от ошмётков твари, полетела обратно ко мне.

Мне пришлось подпрыгнуть, чтобы поймать её.

Тем временем Кристина умудрилась за что-то уцепиться и остановить своё триумфальное падение — метрах в трёх от конца спуска. Встала на колени, начала подниматься. На неё налетело сразу две твари, утробно воя и вытягивая лапы.

Кристина, сжав кулаки, сделала обманное движение, как будто хотела напасть. Сама же, поднырнув под лапу твари слева, вышла на финишную прямую. Она неслась, не оборачиваясь, к трещине. А цвета в этой трещине, как мне показалось, стали сменять друг друга быстрее. Значит ли это, что скоро лавочка закроется? Аналогия с быстро мигающим зелёным сигналом светофора мне совсем не нравилась.

Я отвлёкся, чтобы отсечь мечом голову очередной сущности, а когда вновь увидел Кристину — та стояла возле самой трещины и смотрела на меня.

— Пошла! — заорал я.

Кристина не пошевелилась.

Ну что за идиотка! Какой смысл пропадать тут обоим? Можно подумать, я успею оценить радость от компании за то время, пока нас будут жрать. Живьём. Твари с Изнанки.

Может, конечно, Кристина знает что-то, о чём не говорила. Например, что с Изнанки можно выбраться только вдвоём, потому что, когда выйдет один — трещина тут же затянется.

В любом случае, мешкать мне никаких резонов не было. Терзала меня такая беспокойная мыслишка, что если я помру здесь — никакой голос больше меня не позовёт в другой мир. И звать-то будет некого. Потому что тело капитана Чейна уже наверняка превратилось в пепел в моём родном мире. Если, конечно, мои соратники не решили меня мумифицировать на память — это был бы предельно идиотский поступок, хотя вполне возможный.

Значит, то, что есть у меня сейчас — не тело. Аватар? Проекция? Иллюзия? А может, просто и незамысловато, — душа?

Когда убивают душу, переселяться уже нечему.

Орудуя