О Михаиле Кедрове - Михаил Смирнов

Сожительница Тимофея Меркулова — Ширкова при допросе показала, что вскоре после стрельбы на лугу Тимофей зашел к ней с винтовкой. На вопрос: «Кто стрелял?» — он грубо ответил: «Не твое дело, не приставай». Попросил напиться, простился и исчез.

Установлено, что Тимофей и Ефрем Меркуловы участвовали в бандитском налете на село Пахотный Угол и в бою были убиты.

В докладе по делу отмечалось, что следствие шло в трудных условиях. Не всегда были объективны свидетели: былая власть кулаков, их влияние на сельское население давали себя знать.

Вокруг дела об убийстве Лотикова и его товарищей шла острая политическая борьба. На собраниях и митингах в селах уезда крестьяне выражали свой гнев и возмущение, клеймили позором эсеровских убийц, требовали сурового их наказания.

М. С. Кедров одобрил следственную работу, проведенную Кочетовой и другими сотрудниками отдела, дал практические советы.

— Работайте в тесном контакте с политорганами, опирайтесь на коммунистов, — говорил Михаил Сергеевич особистам, — и вы всегда будете иметь поддержку во всех важных делах.

М. С. Кедров терпеливо учил молодых работников, призывая их проявлять смелость, инициативу, находчивость, оправданный риск в работе. В то же время жестко требовал соблюдать железную дисциплину, делом помогать командованию в осуществлении боевых операций, показывать личный пример мужества и отваги в бою.

Проделав необходимую работу в особом отделе Южного фронта, М. С. Кедров направился в Тамбов. Тамбовщина была прифронтовой полосой. Здесь формировались и направлялись на фронт воинские соединения. Отсюда в промышленные центры отправлялось продовольствие, главным образом хлеб, в котором страна испытывала крайнюю нужду.

Кроме организации борьбы с контрреволюцией Кедров имел мандаты от Наркомпроса, Наркомздрава, Наркомпрода на право контроля деятельности местных органов…

На перроне Тамбовского вокзала М. С. Кедрова встретил председатель губернской чрезвычайной комиссии Якимчик Иосиф Иосифович. Он был сыном бедного белорусского крестьянина. При старом строе выбился в учителя и три года обучал грамоте крестьянских детей. Во время первой мировой войны — рядовой солдат, после революции избран в солдатский комитет. В 1917 г. вступил в ряды РКП(б). Воинская часть, в которой служил Якимчик, оказалась в Тамбове и здесь была расформирована. Молодой коммунист некоторое время работал в агитпропотделе губкома партии. Затем ему доверили руководить губчека. Якимчик с жаром взялся за порученное дело, но испытывал затруднения в решении многих вопросов, поэтому искренне обрадовался приезду чекистов из центра.

На стареньком, видавшем виды автомобиле Якимчик и Кедров направились в город. Михаил Сергеевич побывал в губкоме партии, губисполкоме, выслушал сообщения руководителей о положении дел в губернии, их просьбы, поделился своими планами.

В группу Кедрова входили оперативные сотрудники и следователи Ламовский, Тубала, Ефремов, Эйдук. Это были опытные, знающие дело люди, которые начинали службу в Особом отделе ВЧК с момента его создания, принимали участие в проведении сложных операций под непосредственным руководством Дзержинского. Вместо с сотрудниками губчека они рассматривали материалы, допрашивали арестованных, свидетелей, собирали улики, завершали расследование. Михаил Сергеевич участвовал в заседаниях коллегии губчека, давал оценки материалам, по наиболее важным делам поручал своим работникам проводить дополнительную, более квалифицированную проверку.

…Следователь губчека Сергей Бартенев вел дело на Никитина, арестованного по заявлению рабочих вагоноремонтных мастерских за принадлежность к царской охранке. Рабочие писали, что Никитин состоял в социал-демократической организации железнодорожников, посещал занятия политкружков, участвовал в нелегальных заседаниях, несколько раз арестовывался вместе с другими революционерами, но вскоре оказывался на свободе, тогда как других отправляли на каторгу. Рабочие замечали и тайные встречи Никитина с жандармами.

В делах губчека материалов на Никитина, как на секретного агента, не оказалось. Вел он себя самоуверенно, категорически отрицал причастность к охранке, представлял себя человеком, чуть ли не пострадавшим за дело революции. Царская охранка тщательно оберегала своих агентов. Каждому завербованному предателю давали псевдоним, которым он подписывал донесения. Встречи проводились с соблюдением строгой конспирации. Живя под постоянным страхом возмездия, агенты ревностно постигали ремесло тайного предательства, учились лгать и всячески изворачиваться на случай провала.

По поручению Кедрова делом занялся следователь Особого отдела ВЧК А. В. Эйдук. Он передопросил свидетелей, уточнил их показания, выявил и допросил новых свидетелей. При более тщательном изучении архива жандармерии обнаружил несколько секретных донесений на тамбовских революционеров, написанных почерком, похожим на никитинский, подписанных псевдонимом. Экспертиза дала заключение, что донесения написаны Никитиным. Изобличенный неопровержимыми доказательствами, предатель признался, что был агентом охранки, выдавал революционеров и получал за это деньги.

По постановлению коллегии губчека провокатора расстреляли.

Нельзя было оставлять безнаказанными тех, кто до революции расправлялся с борцами за освобождение трудящихся.

…Молодой крестьянин Ефим Морин с большим трудом пробился в высшее учебное заведение — учился в Москве, в институте. Там он познакомился с социал-демократами, вступил в подпольную организацию, стал способным партийным агитатором.

Семья Морина жила в имении княгини Нарышкиной. Приезжая в село на каникулы, молодой революционер беседовал с крестьянами, призывал бороться за свои права, распространял нелегальные листовки. Помещица возненавидела «бунтаря» и искала случая расправиться с ним.

В 1907 г. за пропаганду революционных идей и распространение нелегальной политической литературы полиция арестовала Ефима Морина. При конвоировании арестованного в полицейский участок стражники Щербаков и Колдашев застрелили Морина — якобы «при попытке к бегству». Жители окрестных деревень возмущались расправой над революционером и заявили, что его убийство на совести княгини.

По жалобе родственников убитого судебные органы: проводили тогда расследование. Экспертиза дала заключение, что совершено преднамеренное убийство. Но царские власти замяли это дело не без участия помещицы Нарышкиной.

После революции в ЧК поступили данные, что Нарышкина дала взятку стражникам в сумме 300 рублей, чтобы «убрали смутьяна», и подкупила судей, которые замяли дело. На основании новых данных следствие возобновили, разыскали старое дело. Нарышкину арестовали.