Космический корабль короля Давида - Джерри Пурнель

Маккинни рассмеялся.

– Не все так просто. Но – могу я говорить с вами откровенно? Заслужил ли я право просить вас о том, чему вы не станете препятствовать мне добиваться другим путем в случае вашего отказа?

Архиепископ взял со стола небольшую полоску ткани в церковных письменах, поцеловал и перекинул через плечо.

– Сын мой, за тысячи лет тайна исповеди не нарушалась ни разу. Это традиция, это закон Божий и один из самых строгих имперских уставов, и то, что ты скажешь мне на исповеди, никогда не станет достоянием ничьих ушей. У тебя есть в чем исповедаться?

Натан Маккинни глубоко вздохнул, взглянул на старика и, прежде чем заговорить, на мгновение задумался.

– Хорошо. Как вы правильно поняли, мы прибыли с вновь открытой планеты, которой, если ничего не изменится, будет присвоен статус колонии. Но классификация состоится только тогда, когда у нас появится единое планетарное правительство, и советникам нашего короля Давида до сих пор удавалось ее отсрочить. Но так не может тянуться вечно. Нам необходимо построить космический корабль прежде, чем из нас сделают колониальный мир.

– Космический корабль! Насколько развит ваш мир? Почему вы решили… и каким образом это касается меня?

– Святой отец, я прибыл сюда, чтобы снять копии со всех технических трудов, какие мне удастся найти в этой библиотеке. У нас считают, что мы сможем построить космический корабль, если станет известно, как это сделать. Я солдат, а не ученый, и не знаю, получиться ли что-нибудь из этого или нет, но попробовать нужно!

Архиепископ кивнул.

– Нужно. Скажите, полковник Маккинни, вы типичный представитель населения вашей планеты?

– Не знаю. Некоторым образом, да, наверно. Но почему вас это интересует?

– Потому что, и я говорю это от чистого сердца, если ваши люди действительно похожи на вас, да поможет Бог тем колонистам, которых пришлют на вашу планету. Вам просто неведомо, как идти на попятный. Хорошо, я помогу вам. – Архиепископ на минуту задумался, потом рассмеялся. – При этом мы останемся в рамках закона. К тому же я сомневаюсь, что Имперский Суд очень уж обеспокоит то, что вы стащите отсюда копии технических книг. Макассар был классифицирован задолго до обнаружения библиотеки, и с тех пор изменений в классификацию не вносили. Этот мир значится как «примитивный». Из чего следует, что любой артефакт, обнаруженный здесь, может быть доставлен в любую часть Империи. Так что мы окажем вам поддержку, и с большим удовольствием. Только представьте себе, как великолепно мы разыграем Имперскую Торговую Ассоциацию! – Архиепископ ударил в маленький гонг на своем столе и приказал слуге, явившемуся на зов: – Отправляйтесь к святых реликвиям и, пожалуйста, приведите мне оттуда брата ЛеМойна.

ЛеМойн оказался невысоким, рыжеватым, с горящими голубыми глазами. Как подобало, он опустился на одно колено перед Кастелиано, поцеловал его перстень и сказал:

– Чем могу служить его верховному святейшеству, помимо стараний дать знать Новому Риму о его новом титуле?

Архиепископ усмехнулся.

– Понимаете, почему ему никогда не стать епископом? Брат ЛеМойн, вам еще не удалось заставить священные реликвии заговорить?

– Библиотека сохранилась на редкость превосходно, ваше святейшество. Техники Космофлота починили б?льшую часть оборудования, когда снимали копии с записей. В Старой Империи пользовались практически неразрушаемыми пластиками, кроме того, все сохранялось со священным рвением. Для того чтобы запустить систему, необходим лишь источник энергии.

– Какого рода? – спросил Маккинни.

– Любой источник переменного тока. Не очень сложно. Староимперцы были весьма практичны. Весь дворец получает питание от небольшого преобразователя, работающего на тепле горячего гейзера, который все еще действует, но система регулировки разладилась. Мы получаем небольшое количество энергии, но этого недостаточно, чтобы запустить всю систему – но представьте, прошло триста лет, а мы по-прежнему можем получать несколько ватт энергии! В ту пору строили лучше, чем сейчас.

Кастелиано печально кивнул.

– Оборудование достойно всяких похвал. Но это им не помогло.

– Не помогло. В любом случае, дополнительно к древнему преобразователю у нас имеется небольшой ручной генератор, оставленный Космофлотом. Мы смогли запустить от него часть считывающих устройств и вскоре надеемся запустить все остальное. По правде сказать, не так сложно построить хороший мощный источник энергии, но мы не имеем права открывать его действие местным.

– Думаю, что в настоящий момент в этом нет необходимости, – ответил Кастелиано. – Хотя иногда Церковь обходит запреты на передачу технологических знаний, но только в самых исключительных случаях, и это требует тщательного анализа и подготовки. Нам нужно содействие Космофлота. – Архиепископ замолчал и задумался. – Торговец Маккинни осмотрит библиотеку, если это возможно.

– Конечно. Прямо сейчас? – спросил ЛеМойн.

– Да, – отозвался Маккинни. – Мне только нужно послать за одним из моих людей, Клейнстом…

– О, так ведь он нам помогает все утро, – ответил ЛеМойн. – Ваше святейшество тоже желает нас сопровождать?

Кастелиано с сомнением взглянул на кипы бумаг, рассыпанных по столу.

– С большим удовольствием, но у меня очень много работы. – Архиепископ вздохнул. – «Отойди от Меня, сатана…»

ЛеМойн пожал плечами и проводил Маккинни из кабинета. Спустившись по винтовой лестнице, они оказались у массивных дверей, охраняемых четырьмя копейщиками под командованием офицера-храмовника в алой форме. При появлении Маккинни копейщики лихо отсалютовали.

На лице офицера отразилось сомнение.

– Он простой мирянин. Только посвященные могут войти…

– Кто хочет остановить полковника? – спросил один из копейщиков.

– Его прислал сюда его верховное святейшество, – подал голос ЛеМойн. – Приятель, ты что, не помнишь? Если бы не полковник, этими реликвиями давно владели бы марис.

– Истинно, – кивнул офицер-храмовник. Взяв со стены факелы, он передал их Маккинни и ЛеМойну, потом отступил в сторону. Радости в его лице не было. Дальше оказались еще две комнаты охраны, но в них было пусто. Вниз уводила мраморная лестница.

– Уверен, что эта постройка Старой Империи, – сказал ЛеМойн. – После войны уцелевшие возвели над этим местом Храм. Все, пришли. Вот и вход.

«Свершилось, – подумал Маккинни. – Сколько мне пришлось пройти и испытать, чтобы попасть сюда…»

Помещение было не слишком большим. От светильников воняло рыбьим жиром. Стены отскребали не сосчитать сколько раз, чтобы удалить ламповый нагар, и те утратили все украшения и цвет, если они когда-то были. Смотреть особенно было не на что. В центре комнаты стоял небольшой ящик с изогнутыми рукоятками и сиденьем с педалями. От ящика пучки витых проводов вели к небольшому столу у стены. Над столом в стену было вмонтировано нечто вроде небольшого темного оконного стекла. За столом сидел Клейнст в темном монашеском плаще с капюшоном. Когда Маккинни вошел в комнату, ученый поднялся.

Натан растерянно огляделся.

– И где же сказочные машины? – спросил он.

ЛеМойн усмехнулся.

– Ваш друг, когда первый раз вошел сюда, задал тот же вопрос.

Монах указал на стол:

– Это – машина.

– Только и всего?

ЛеМойн кивнул.

– Только и всего. Все человеческое знание можно уместить в четыре таких устройства.

Маккинни не поверил монаху, но спорить не стал.

– И как продвигаются ваши дела?

Глаза ученого блестели.

– Прогресс есть! Хотите посмотреть?

– Конечно…

– Звуковой блок? – спросил Клейнст, взглянув на ЛеМойна. Тот кивнул в ответ, ученый уселся за стол и прикоснулся к небольшому квадрату на поверхности стола.

Из стены зазвучал тихий голос. Маккинни пораженно оглянулся по сторонам.

– И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая живая тварь, – проговорил голос.

– Матфей, – объявил ЛеМойн. – Тот, кто побывал тут последним, слушал эту запись. Священники Храма с тех пор только ее и слушают. Никто не знает, как поменять запись на другую. Примерно через час аудиомодуль разряжает аккумулятор, а система энергопитания настолько слаба, что на повторную его зарядку уходит несколько дней.

Маккинни покачал головой.

– Вы сможете в этом разобраться? – спросил он Клейнста.

– Да. Я уже почти разобрался. Это новый подход, но в общем большого отличия от фотографирования и звукозаписи, которые мы используем дома, нет. Просто гораздо более компактно. Конечно, принцип понятен мне не до конца. Не знаю, сумеем ли мы считать пленки и кубы, если доставим их на Самуил в университет.