Ваше Сиятельство 9 (+иллюстрации) - Эрли Моури

даже моя развитая интуиция — штука очень неверная. Был еще вариант более вероятный и менее приятный: Гермес мог расплавить обе пластины в одном тигле, и тогда работать с клинками для меня будет еще сложнее. Но, с другой стороны, я уже имел большой опыт перевода первых пластин, и стоило попытать удачу в этот раз.

Я вышел на тонкий план, положив левую руку на ближний кинжал. Сформировав вопрос, сосредоточился, доведя до предела чувствительность к информационному отклику пространства. Несколько долгих минут моя интуиция молчала. Я даже слышал как по коридору первого этажа идет Ксюша — она несла мне кофе и горячие пирожки с картофелем и гусиной печенью; чувствовал, как мама обсуждает с Денисом и Антоном Максимовичем передовую статью журнала «Имперские Огни». Однако, интуиция так и не помогла мне определиться с клинком. Тогда я решил дождаться кофе и зайти к этому делу с другой стороны.

— Позвольте, ваше сиятельство? — служанка приоткрыла дверь, занося мой поздний завтрак.

— Позволяю, — отозвался я, открыл глаза и повернулся к Ксении.

— Здесь поставить? — она указала взглядом на пустой край стола возле школьных учебников — их я до сих пор не убрал.

— Здесь, — согласился я и, наклонившись, дотянулся до ее ноги. Мои пальцы погладили ее нежную кожу выше колена, медленно поднялись выше по пухленькому бедру.

— Ну, Александр Петрович!.. — выдохнула Ксения со страданием глядя на меня.

— Тебе разве не нравится? — полюбопытствовал я.

— Нравится, — с готовностью отозвалась она. — Ваша маменька предупредила, чтобы я не задерживалась у вас. Она стоит внизу, у дверей в гостиную.

— А маменьку надо слушать, да? — моя рука продолжила наглеть еще больше, задирая ее юбку.

— Да, — едва ли не хныкая ответила служанка.

Мои пальцы провели по ее щелочке, вдавливая трусики, и я сказал Ксюше:

— Наклонись, что-то скажу.

— Александр Петрович, пожалуйста не надо. Хотя бы не сейчас, — взмолилась Ксения, но при этом покорно наклонилась ко мне, так что ее полная, веснушчатая грудь оказалась прямо перед моими глазами.

— Перед сном поласкай себя здесь. Хорошо? — я с нажимом провел по ее щелочке. — Представь, что это делаю я.

— Да, — согласилась она, и неожиданно поцеловала меня рядом с губами. — Я это часто делаю.

— Молодец, — я поцеловал ее в ответ в губы. — Беги, а то графиня… она у нас очень строгая.

Когда Ксения скрылась за дверью я выпил полчашки кофе, съел два пирожка и вернулся к работе с кинжалами. В этот раз решил подойти к делу иначе: в грифельной копии текста я нашел две стоявшие рядом пиктограммы из тех, значение которых у меня уже имелось при переводе первых пластин. Снова вышел на тонкий план, оставив лишь небольшую часть внимания в физическом мире. Некоторое время разглядывал свечение вокруг кинжала, настраиваюсь на энергоинформационный поток, исходящий от него. Передо мной поплыли образы, связанные с прошлым клинка. Образы, связанные с Гефестом и его кузницей, они были столь яркие, что даже ослепляли ментальное зрение, напрочь отсекая все прошлое — то важное для меня прошлое, когда этот предмет был еще одной из пластин Свидетельств Лагура Бархума. Однако я обошел эту проблему используя как якорь выделенные мной уже известные пиктограммы — сосредоточился на них, отсекая все лишнее. И эта хитрость сработала: очень слабо, почти неразличимо передо мной всплыли древние образы, которые не смог уничтожить даже огонь плавильни Гефеста.

С кинжалом я угадал — именно тот, который был в моей руке был отлит из металла четвертой пластины. Даже если обе пластины были расплавлены одновременно в одном тигле, все равно мой метод работал. Осторожно и цепко, удерживая внимание на первых доступных образах, я взял в работу первые пиктограммы с грифельной копии и начал искать их смысл. Он был настолько зыбким, что лишь мое предельно острое внимание мага смогло его распознать. Открыв глаза, я торопливо записал на листе бумаги вероятные значения первых знаков. Дальше пошло легче. Часа за полтора работы я составил новую логическую таблицу и перевел примерно седьмую часть знаков с лицевой стороны пластины. Начала болеть голова, перед глазами точно галлюцинации мелькали размытые образы и огненные круги, чувствовался сильный дискомфорт в области чакр.

Я бы продолжил работать над переводом, поскольку от неожиданного успеха меня захватил азарт, но писк эйхоса оборвал мои мучения. В том, что пришло сообщение от Глории, я не сомневался. Так часто бывает, когда слишком глубоко работаешь с энегоинформацией, то легко угадываешь ближайшие события, которые должны случиться. Прежде чем взять эйхос в руки, я дописал последние слова перевода и прочитал все, что сегодня у меня получилось:

«Славные виманы Харвида горели в небе словно осколки разорванного солнца и черный дым застилал небо и землю. Все вокруг будто погрузилось в первородный Хаос. Словами запретный изречений принц Харвис проклинал Ларнурис и Горохона (ее первого военачальника), посмевшего применить злой огонь Артума. Бесчестие, которое хуже лютой смерти ожидало их. Этот бой был проигран, сотни тысяч людей погибли, и не осталось от них даже пепла…» — я чувствовал жуткую ментальную усталость и при этом мне хотелось смеяться, как бы не было это кощунственно на фоне событий трагедии великой империи канувшей в вечность вместе с последней арийской династией Пандарпиев. Смеяться хотелось потому, что у меня все получилось несмотря на то, что пластины Свидетельств превратились в клинки. Казалось, я сделал невозможное. Очень вероятно, что теперь я смогу закончить перевод Свидетельств Лагура Бархума раньше, чем бритиши разберутся с табличками Святой Истории Панди. Если так, то останется лишь раздобыть оригинал Ключа Кайрен Туам.

Вытянув сигарету из приоткрытой коробочки, я прикурил и взял эйхос, готовясь послушать сообщение Глории и поскорее ответить. Негоже мучить ее ожиданием — императрица все-таки. Нажал на боковую пластину и чуть добавил громкости:

«Елецкий, есть у меня немного свободного времени для тебя. К половине второго чтобы был у меня».

Вот так, лаконично, с монаршей небрежностью. От этого мне еще сильнее захотелось смеяться. Я хотел было ответить, но тут за моей спиной возникло золотисто-оранжевое сияние. Я, не поворачивая головы, снова угадал кто ко мне спешит. Затянулся никольской, встал, выпуская длинную струйку табачного дыма.

— Хайре, неотразимая! — приветствовал я Геру, едва она вышла из портала и обрела земное тело.

— Ты сумасшедший Астерий! — глаза богини сверкали, и было сложно сказать, что