Ночная смена. Крепость живых - Николай Берг

Водила, правда, пытается выцыганить другой ствол, но тут неожиданно для меня влезает мичман:

— Штченок! Наган самая безотказная штуковина! Из того, что я тут выдал одноручного, — самая мощная, точная и дальнобойная. Или тебе генеральский ТК нравится?

— Ну дык в ТТ восемь патронов.

— Еще раз штченок! Сейчас возьми машину и сними смазку. А потом я тебе покажу, что это за зверь!

Николаич сверяет, пересчитывает, вынимает то один, то другой ствол. Раскраснелся и доволен. Но мне кажется, что и его начинает обуревать тот самый земноводный зверь. Ясно же, что придется делиться — вроде ж майор начвор.

Но если ему так все отдать, то неизвестно, чем это повернется. Пока мы все потрясены случившимся, но как только ситуация стабилизируется — угасшие было противоречия вспыхнут снова. И тут нельзя допустить, чтоб твои силы оказались слабее… Будем потом за десяток патронов на коленках ползать. Но и зажимать все под ноготь глупо. Тут мы друг от друга зависим. Опять же оружие настолько разномастное, что голову сломать себе легче легкого. Дольше всего Николаич рассматривает эти загадочные карабины Лебеля. Работает затвором, проверяет магазинную пружину. Металлическая пластина под рукоятью напоминает те винтовки, с которыми перед Первой мировой войной бегал французский Иностранный легион.

— А заряжать как? — спрашивает озадаченный Николаич.

— По одному патрончику. Ничего, не графья. Рамок мне ни одной не досталось, так что по одному патрончику, вдумчиво. Зато машины неношеные — и по сотне выстрелов не сделали. Там прицел идиотский, это да. А так легкая и вполне серьезная машина. Убедите мое начальство, с удовольствием к вам в гости приеду обучить, показать. Или «арисаки» лучше?

— Ну вполне вероятно, что и «арисаки» подметем. Народ-то к нам бежит.

— Да мое дело выдать. Только «арисакам» досталось куда как сильнее. Там и ржавчина, и разболтаны. Патронов, к слову, всего пятьсот. И еще шесть. На все про все. Вы б лучше эскаэсами разжились.

— Не, мы брезгливые и разборчивые. Нам бы что позаковыристей. А то стоят все вокруг, упрашивают — возьми СКС, возьми СКС…

Когда дело доходит до «гочкисов», Николаич светлеет.

— Если это не готовое вооружение для гарнизона, то плюнь мне в глаза. Единый патрон, два пулемета, карабины. Начарт плясать будет. Старикам из Артиллерийского — «Коровиных». Штуки четыре себе оставим. Дарье, Валентине, пару про запас. Чтоб не тер. Станки либо в Артиллерийском должны быть, либо монетчики из труб сварят. Наганы — в МЧС, если будут себя хорошо вести. Туда же пару ППШ с парой дисков, ППС, десяток ТТ и соразмерно патронов. СВТ — грех под снайперские не сделать. Ну а начвору по списку — пятьдесят один карабин, два пулемета и все, что себе не оставим, общим количеством сто восемьдесят восемь стволов. Себе оставим обе «светки», все АК, пару ППШ, девятнадцать ТТ и полста один ППС. Серьезный арсенал получится.

— А может, нам чего подбросите? — невинно осведомляется водила из МЧС.

— Вполне возможно, что подбросим. Пока даем как бы задаток. Чтоб вы сами себя могли защитить, и семьи свои тоже. Пока вы нам помогаете — мы вас прикроем, чтоб ни одна сукота не попыталась обидеть. Но сам понимаешь, возьмете и передислоцируетесь, а нам хреново придется.

— Дак поговорите с нашим начальством. Нам-то все равно вам помогать лучше, чем кошечек с деревьев снимать.

— Ну так и отлично. Перевезем в крепость оружие и патроны, а потом в Красную Горку съездим.

— Можем по дороге…

— Не пойдет. Как на нас насядут ваши дети-жены, так я разжалоблюсь и все оставлю… Лучше уж третьим рейсом. А первым майора со всем, что положено гарнизону.

Начинаем грузить под зорким оком Николаича. Пока таскаем потертые ящики с «лебелями», он откладывает в сторонку то, что решил оставить для нас, причем смотрит перед отгрузкой состояние у оружия. Мичман собирает по сусекам патроны к «французам» — получается увесистая и громоздкая куча из натуральных упаковок и разнобродных ящичков «не пойми от чего» с пачками этих «лебелей». Есть даже пара ящиков, где патроны свалены вроссыпь. Потом ящики ППС, пистолеты и около половины патронов. Когда все это запихиваем в кузов полудохлого грузовичка, оказывается, что и места там нет.

Попрепиравшись с мичманом, Николаич подписывает накладные.

И тут мичман показывает фокус: вытащив из кармана наган — не безоружным, оказывается, сидел, — он очень шустро демонстрирует, как можно добавлять патроны в ходе, например, перестрелки. Выглядит впечатляюще. Действительно, если так действовать, то наган всяко не хуже ТТ получается. Люди из МЧС впечатлены.

— Эти револьверы не зря полвека на вооружении стояли! — нравоучительно заявляет хозяин склада.

Остаюсь беседовать с мичманом, а троица, набившись в кабину, уезжает.

Через час возвращается Николаич с одним из МЧС, и мы набиваем оставшееся.

В кузове уже что-то есть. Оказывается, дали на бедность немного тола и огнепроводного шнура. На случай, если надо будет рвануть лед в Заячьей протоке. Майор получил рации — достаточно унылого вида и состояния, по мнению Николаича. Еще майор выцыганил у начальства пару ящиков семерки и цинк с винтовочными. Николаичу не дал, отделавшись обещаниями, а выдал одну рацию. Правда, она без аккумуляторов, с этим обещали помочь завтра. Но и Николаич оказался не лыком шит: обнаружив развернутый в импровизированной караулке штаба пункт боепитания, получил разрешение забрать несколько початых, но не разобранных до конца цинков с семеркой. Навскидку получилось три полных цинка с небольшой добавкой. Как он, посмеиваясь, объяснил: в горячке боя понаоткрывали что под руку попало, снаряжали магазины без особого порядка, в спешке, кто как умел, — в итоге оказалось, что развели срач. А это недопустимо в военно-морском штабе. Вот Николаич этим и воспользовался.

Попутно в разговоре с мичманом Николаич дал мне понять, отчего удивился, увидев группу начальников: не все присутствовавшие в комнате были официально назначенными. Тут, оказалось, была и перестрелка и, похоже, двух командиров банально расстреляли и кое-кого назначили прямо сегодня. С вышестоящим штабом дела обстояли еще сложнее — он должен был переехать из Адмиралтейства в Кронштадт, а на место его должен был переехать из Москвы Главный штаб Военно-морского флота, но командование Ленинградской военно-морской базы вроде покинуло здание Адмиралтейства и уже переехало в Кронштадт, однако в час «Ч» в штабе толком никого и не оказалось.

Гукнуло как раз в момент ремонта и переезда. В итоге бразды правления пришлось брать нижестоящему руководству. По ряду данных, в Адмиралтействе оказались запертыми курсанты трех факультетов Высшего военно-морского инженерного училища имени Дзержинского. В Кронштадте на них имели серьезные виды — в основном это были хозяйственники, предназначенные для обеспечения жизнедеятельности подлодок, а значит, и на островах и кораблях они могли бы оказаться полезными. К тому же у многих курсантов родственники жили как раз в Кронштадте.