Круг - Матс Страндберг

Мину смывает все и начинает сначала — маскирует прыщи, наносит немного пудры под глаза, чтобы скрыть синяки, подкрашивает тушью верхние ресницы. Потом мажет консилером еще несколько прыщиков под ключицей и один на плече. Зачем мелочиться и ограничиваться лицом, когда есть еще и тело?

Мину отставляет косметичку на туалетный столик, и тут ей на глаза попадается ключ. Она вымыла его несколько раз, протерла дезинфицирующим средством. И все равно ей противно брать его в руки.

У нее есть предположение насчет этого ключа. До выходных Мину сразу показала бы его директору. Но после того, что случилось в парке, она не станет этого делать. С тех пор как Мину ушла, Адриана не давала о себе знать — по-видимому, уже не считает ее Избранной. Зачем же Мину проявлять к ней лояльность?

Она кладет ключ в карман и последний раз бросает взгляд в зеркало.

А что, выглядит неплохо. Если прищуриться, можно даже принять за красавицу.

Идет снег, и школьный двор покрыт сантиметровым белым ковром. Мину пришла рано. Только несколько следов ведут, завиваясь, к входу.

Когда Мину заходит в школу, там едко пахнет моющим средством. На глаза попадаются нацарапанные кем-то каракули, которые уже неоднократно пытались стереть.

IF YOU WANNA SAVE THE PLANET KILL UR FUCKIN SELF[16]

Мину не знает, от чего ее тошнит больше — от запаха или фразы. Она отворачивается и идет дальше, в комнату Николауса, находящуюся в самом конце коридора. Ее шаги отдаются тревожным эхом. Люминесцентные лампы на потолке гудят.

Тут сзади раздается какой-то шаркающий звук. Как будто что-то волочится по полу.

Мину быстро оборачивается.

Коридор безлюден.

— Мину, — шепчет кто-то.

Она снова оборачивается. Николаус появляется на пороге вахтерской. Мину бросает быстрый взгляд через плечо, прежде чем зайти к нему в комнату.

Николаус одет в поношенный серый костюм. Он и сам выглядит поношенным и серым, словно постарел на два десятка лет после того, как директриса развенчала его.

— Здравствуйте, — говорит Мину. — Я должна вам кое-что показать.

— Да-а? — удивляется Николаус, поднимая бровь. — А та женщина разрешила?

— Нет, — серьезно отвечает Мину. — Я ничего ей не сказала. И не скажу, если вы этого не захотите.

Быстрая улыбка озаряет лицо Николауса, но он быстро спохватывается и напускает на себя степенный вид.

— Ну что ж, показывай.

Крадучись подходит кот, запрыгивает на стол и устраивается поудобнее.

Мину косится на кота. Он лениво оглядывает комнату, но Мину кажется, будто его безразличие напускное. Она достает ключ из кармана и дает Николаусу, который вертит ключ в руках, одновременно слушая рассказ Мину.

— Ты хочешь сказать, что это нечистое животное исторгло из себя ключ? — спрашивает Николаус со странной гордостью, словно говорит о ребенке, совершившим что-то необычайное.

Кот мяукает и трется о руку Николауса. Вахтер рассеянно треплет его по голове, слишком резко, по мнению Мину. Но кот выглядит довольным. Он прикрывает свой единственный глаз и начинает урчать.

— Мне кажется, я знаю, что это за ключ, — говорит Мину. — У моих родителей есть в банке ячейка с ценными вещами. Я сравнила — там очень похожий ключ. Я догадалась, потому что видела кота у банка на Стурвальсторгет в тот день, когда погибла Ребекка. Скорее всего, в банке есть ячейка на ваше имя, и этот ключ к ней подходит.

— Почему на мое имя?

— Это единственное логическое объяснение, которое я могу придумать. Ведь кот пришел к вам первому?

— Да, он действительно пришел ко мне, — задумчиво говорит Николаус. — Должен признаться, я начал испытывать некоторую привязанность к этой блохастой бестии.

Кот довольно мяукает.

— Ты права, — соглашается Николаус. — Мне следует пойти в банк и навести справки.

— Отлично, — говорит Мину.

— У меня только один вопрос, — продолжает Николаус. — Что такое банковская ячейка?

Мину прикусывает губу.

— Я пойду с вами, — говорит она.

— Я не позволю тебе. Нас не должны видеть вместе. Силы зла…

— Хорошо, пусть так! — перебивает Мину. — Но вам не следует идти одному, мы ведь не знаем, что находится в этой ячейке.

— Именно поэтому я должен пойти один. Я не желаю подвергать опасности кого-либо еще, — говорит Николаус.

Мину вздыхает. Она не может отпустить Николауса одного. Они пока еще ничего не знают о коте и о том, чего он на самом деле добивается.

Мину понимает, что придется просить о помощи Ванессу, хотя ей совсем не хочется видеть никого из Избранных после того, как она так позорно сбежала из парка.

Коридоры уже начинают наполняться учениками, когда Мину выходит из кабинета Николауса. Вот и Линнея. Она стоит и разговаривает с какой-то девушкой с синими волосами. Стараясь не попасться на глаза Линнее, Мину забирает из шкафа учебники и быстро шмыгает в коридор.

Она была уже возле лестницы, когда вдруг услышала свое имя.

Обернувшись, Мину увидела Густава. В дутой куртке, с румяными от мороза щеками.

— Привет, — поздоровался он.

— Привет, — ответила она.

Мину чувствует на себе взгляды всех, кто пробегает мимо по лестнице. О чем Густав Оландер говорит с Мину? После смерти Ребекки и интервью в вечерней газете Густав стал популярен как никогда. И есть немало девочек, готовых его утешить.

Густав сдергивает с себя шапку и пихает ее в карман куртки.

— Я просто хотел сказать «спасибо», — говорит он.

— За что?

— За то, что ты меня выслушала. У церкви. И за то, что посоветовала поговорить с родителями Ребекки. Сам я бы никогда не осмелился. А тут у меня появилось чувство, ну, что если ты меня поняла, то, может, и они поймут.

Мину видит, как увлажняются его глаза.

— Что они сказали? — спрашивает она.

— Они были рады, что я пришел, и не сердились. Они поняли. Газеты гонялись и за ними тоже. Мама Ребекки тоже пожалела, что говорила с Сесилией. Было так… просто хорошо. Мы сидели и плакали вместе.

Теперь Мину понимала, что привлекло Ребекку в Густаве. Его невероятная искренность. Как он смог сохранить это качество в их городе, где открытое выражение чувств среди парней считается подозрительным: чуть что — сразу запишут в геи, и — прощай репутация!

— Хорошо, — говорит она. — Ну то есть я рада, что все прошло хорошо.

Густав кивает. И быстро обнимает ее. Мину успевает подумать, что, к сожалению, очень мало знает о Густаве. А он уже исчезает в коридоре.

Она поворачивается и хочет было начать подниматься вверх, как вдруг видит в лестничном пролете Макса с чашкой кофе в руке. Он улыбается ей, поворачивается и идет дальше, в класс.

Мину останавливается как вкопанная.

В улыбке Макса нет ни капли тепла, ни единого намека на их совместную тайну. Учитель улыбнулся своей ученице. Одной из учениц.

Анна-Карин выходит из автобуса и идет по направлению к дому. Снегопад прекратился, земля одета белым покровом. Анна-Карин не захотела оставаться в школе после обеда, поэтому в кои-то веки возвращается домой засветло. Самое плохое в этом времени года, думает Анна-Карин, что уходишь в школу затемно и домой приходишь тоже в темноте.

Дедушка стоит у коровника и разговаривает с папой Яри, который зашел сегодня к ним починить крышу на домике дедушки. Сложно поверить, что Яри и его папа — родственники. Папа низенький, широкоплечий, коренастый.

Анна-Карин стоит в стороне и ждет, пока папа Яри уедет и они с дедушкой останутся наедине.

— А вот и ты, привет! — говорит дедушка, заметив ее.

— Привет, — отвечает Анна-Карин и идет к деду.

Дедушка обращает взгляд к небу.

— Если бы это было лето, я бы подумал, что надвигается гроза, — говорит он.

Анна-Карин тоже посмотрела вверх. Небо похоже на бесконечное ничто. Ровный беловато-серый цвет без конца и без края.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает она.

— Разве не чувствуешь, как наэлектризован воздух? — говорит дедушка. — Будет разряд, помяни мое слово.

Он поворачивается и смотрит прямо на нее.

— Ты не чувствуешь?

Анна-Карин молча качает головой. Ей впервые пришло в голову, что дедушка — живой барометр. И он считывает не только погоду. Он всегда точно знает, как чувствует себя скотина на хуторе. Как будто они сообщают ему об этом каким-то волшебным способом, без слов. А еще дед не раз помогал людям в округе искать воду с помощью «волшебной лозы». Он не кичится своими способностями. Просто делает, и все. Но сейчас он в замешательстве оттого, что ему рассказывает природа.

— Такого не случалось, сколько я себя помню, — ворчит дед, отворачивается и сплевывает в снег. Потом пытается улыбнуться. — Может, конечно, у меня уже маразм начинается.

— Перестань, дедушка, — просит Анна-Карин. Она очень не любит, когда дедушка говорит о своем возрасте.