Рука в перчатке - Рекс Тодхантер Стаут

Сильвии оставалось только устало кивать. Несмотря ни на что, где-то глубоко внутри у нее росло твердое убеждение, что когда-нибудь она будет весело смеяться, вспоминая эту сцену, но только тогда, когда ей удастся забыть горящий взгляд этих блеклых глаз. И вот наконец она произнесла, запинаясь, глядя в глаза Циммермана:

– Но… я вовсе не хочу направлять вас по ложному пути. Честное слово. Я вам совсем не подхожу. Вам нужна серьезная, целеустремленная девушка, а я отнюдь не такая. И вообще, я ужасная эгоистка. Ой, возможно, я могла бы дать вам немного денег на создание лаборатории… через шесть месяцев… когда я их получу.

Циммерман покачал головой:

– Так не пойдет. Вы сможете дать сравнительно небольшую сумму. Вы вряд ли рискнете выделить мне две трети своего состояния, когда дело дойдет до этого. А у меня не будет никакой гарантии в финансовом обеспечении будущих потребностей. Мое основное возражение… Очевидно, я недостаточно ясно выразился. Лаборатория должна стать лишь одним из преимуществ нашего брака. Я молод и при любом раскладе сделаю успешную карьеру. Но успех будет неполным, если вы не сможете разделить его со мной. Монстр с мозгами, нервами и костями, но без сердца… Впрочем, это все поэзия. Еще год назад я был не в состоянии произнести что-то, столь далекое от науки, как это. Но, встретив вас, я понял, что не существует лишь одной истины, на самом деле их две: одна освещает путь, а другая нас согревает. Прежде я никогда не испытывал потребности в тепле. Так, человек с врожденной глухотой не нуждается в музыке. Если быть точным, я имею в виду тепло вашего присутствия рядом со мной. Я могу быть весьма сдержанным… Но, видит Бог, в вашем присутствии это невозможно. – Циммерман замолчал, потом со вздохом пробормотал: – Вот это и есть мое предложение. Я хотел вас уговорить, а не отговорить.

«Бедняга, – подумала Сильвия. – Вот бедолага!»

– Нынешней весной мне плохо работалось. Да и лето было не лучше. – В его голосе внезапно послышалась ярость, холодная ярость под стать его блеклым глазам. – Я должен во что бы то ни стало прочистить мозги. Мне нужно работать.

Сильвия посмотрела на Стива круглыми глазами. Она не привыкла скрывать своих чувств, если того не требовали правила приличия. Неожиданно ее осенило.

– Стив Циммерман! Так вот зачем вы приходили к Пи Эл вчера утром! Вы с ним об этом говорили?

Он с удивлением посмотрел на девушку и после секундного колебания покачал головой:

– Нет. Эту тему я даже не затрагивал. Я не настолько глуп, чтобы ему об этом говорить.

– Тогда зачем вы к нему приходили? Вы отказались сообщать полиции. Отказались это обсуждать. О чем вы говорили с Пи Эл?

– Я не могу вам сказать. – Циммерман покачал головой и нахмурился. – Вы меняете тему разговора. Я понимаю, что делаю предложение в чрезвычайных обстоятельствах. Вы сейчас в состоянии стресса, какого прежде вам не доводилось испытывать. Но тут уж ничего не поделаешь. Это мой шанс, и я не могу его упустить.

– Но я хочу знать. Почему бы вам не рассказать?

– Нет! – отрезал он. – Быть может, когда-нибудь потом. Если вы все еще захотите об этом узнать… если мы поженимся…

Сильвию невольно передернуло. Причем даже не от самой мысли, что Стив Циммерман может стать ее мужем, нет, у Сильвии просто сдали нервы.

– Я никогда не смогу выйти за вас замуж. Я ведь уже объяснила, что я эгоистка.

– Ничего страшного. Я тоже эгоист. Но даже с эгоистической точки зрения я обрисовал вам все преимущества…

– Нет. Пожалуйста, не надо. – Сильвия поднялась с камня. – Мне не нравится… Все это не имеет смысла. – Она сделала шаг в сторону.

– Минуточку… – Циммерман, по-прежнему сидевший, скрестив ноги, на траве, даже не поднял головы, чтобы посмотреть на Сильвию. – Я наверняка выразился слишком сдержанно… Но я могу вас умолять… Могу воззвать к вашему милосердию, показав, как я страдаю. Могу продемонстрировать вам насущную потребность…

– Не надо! Пожалуйста, не надо. – Она сделала еще один шаг.

– Погодите! – воскликнул Циммерман. – Вы отказываете мне из-за Мартина?

– Мы с Мартином помолвлены.

– Значит, все это из-за него…

Конец фразы повис в воздухе. Сильвия ушла. Наплевав на хорошие манеры и муки неразделенной любви, она просто взяла и ушла.

Циммерман так и остался сидеть к ней спиной. Он даже не потрудился проводить Сильвию взглядом. Он застыл, положив подбородок на грудь и опустив веки, чтобы дать отдых блеклым глазам; и только указательный палец правой руки, которой он опирался о траву, то нырял в крошечную ямку в земле, то медленно выныривал из нее.

Сильвия, поднявшись по лестнице из плитняка – альпинарий был расположен у подножия склона, – нерешительно огляделась по сторонам. Интересно, Мартина уже отпустили? Он сейчас дома или вышел подышать свежим воздухом? Она должна знать, что произошло. Стоит ли рассказывать Мартину о невероятном предложении Стива? Нет. Пожалуй, это еще больше расстроит Мартина и приведет в ярость… Тем не менее она знала, что непременно расскажет. В любом случае она уже давно пришла к выводу, что тесное общение с этим психом Мартину явно не на пользу, пусть даже они подружились еще до того, как Стив уехал работать в Западный колледж…

Сильвия сделала круг, пройдя мимо орешника через розарий. Пусто. На склоне не было ни души, и только на восточной террасе топтался полицейский в форме. Чтобы избежать неприятной встречи, Сильвия свернула направо и, поднявшись на холм, обогнула дом сзади. Увидев, как помощница повара Эллен с красными от слез глазами тащит мешок с продуктами, Сильвия подумала: «Она способна плакать и при этом работать, а я не могу ни того ни другого». Пройдя через дорожку к гаражу в сторону западной лужайки, Сильвия увидела, что два кресла возле теннисного корта кем-то заняты, и поспешила туда.

Но это был не Мартин, а Лен Чисхолм, беседовавший с Дол Боннер. Поколебавшись, Сильвия направилась к ним. Лен, который сидел со стаканом выпивки в руке, имея при этом приличный стратегический запас в виде бутылки и кувшина на столике рядом с собой, вскочил с места и поспешно придвинул Сильвии кресло. Но та, покачав головой, требовательно спросила:

– А где Мартин?

– Полагаю, в доме, – ответила Дол. – Я не видела, чтобы он куда-то выходил после того, как мы покинули салон для игры в карты.

– А что случилось?

– Ничего. Полицейские показали ему перчатки, и Мартин признал в них свои. Вчера он положил перчатки в карман куртки, когда переодевался,