По прихоти короля - Анри де Ренье

Так мы провели некоторое время в мечтательности, затем я встал. По признанию самой г-жи де Лангардери, эти минуты были бы одними из самых приятных и сладостных, проведенных нами вместе, если бы не эти проклятые каменотесы, что работали над колоннами, которые мешали нам своими молотками и раздирали уши визгом пил.

3 января 1679 г. Вчера я встретил г-на графа де Поканси. Он с женою покажется при Дворе не раньше следующего месяца. Мне не терпится посмотреть, как будет вести себя особа, язычок которой создаст ей немало опасных и постоянных затруднений и характер которой не знает никакого удержу. Зрелище не может не быть забавным. Поканси, по-видимому, не очень заботится об этом и кажется счастливейшим человеком. И действительно, эта крошка, должно быть, создана для любви, что в данную минуту их больше всего интересует.

Знаете или, скорее, узнаёте ли вы Софризу? Она дочь сатрапа Манаксида3, одного из полководцев великого короля, а я слышал, что вам знаком Двор Александра. Софриза одно из самых интересных его украшений. Постойте, вот как раз она подвигается вдоль этой водяной линии. Она ближе к нам, чем вы думаете; ее рост вводит вас в заблуждение и удаляет ее от ваших глаз.

Софриза, действительно, невелика ростом, и привлекательность ее зависит скорее от ее наружности, чем от фигуры. Если первое не нуждается в помощи искусства, то для второй требуется, чтобы было приведено в порядок то, что в нем требует исправления. Природа не одарила Софризу внушительными прелестями, составляющими отличие Ксаниде4. У нее нет необузданного желания быть замеченной, которое даже несколько неприятно в Белярминде5. Она – сама по себе. Выражение лица у нее грациозное и осмысленное. Разглядите ее поближе. Она нас заметила.

Приблизимся. Но вы, по-видимому, чего-то боитесь? В чем дело? Что вы мне говорите? Вы боитесь ее насмешек? Опасаетесь с ее стороны резких выходок, что озадачивает человека и сразу его подкашивает? Вы имеете в виду насмешливые взгляды и язвительный разговор? Вы думаете, что Софриза на них способна, и вы не чувствуете себя готовым ни отвечать на них, ни им подвергаться? Значит, Софриза до такой степени опасна? Что страшного находите вы в юной принцессе, желающей всем нравиться и знающей, что лучший способ достигнуть этого заключается в обдуманной благопристойности и радушном обхождении? Или вы думаете, что Софризе это неизвестно? Конечно, она очень остроумна, но показывает свое остроумие постольку, поскольку нужно, и остерегается излишества в этом отношении. Она даже так умна, что не сердится, когда другие острят на ее счет. Она очень благоразумна и рассуждает настолько здраво, что честный Мэнидакт6, муж ее, может не беспокоиться. Нет оснований опасаться, что тиаре его придется скрывать под собой какой-нибудь недостаток, распространенный среди македонских мужей. Пойдемте. Она нас заметила, повторяю, и было бы невежливо дольше делать вид, что мы ее не видим. Даю вам слово, что я не передам ей нашего разговора. Она не узнает, что вы знавали ее другой Софризой, очень отличной от теперешней, когда она еще жила на острове Фенилонте7 во дворце своего отца, сатрапа Манаксида. Между двумя этими Софризами нет ничего общего. Как будто бы прошла тут какая-нибудь фея или гений.

«Как! – скажете вы мне,– эта мудрая и рассудительная принцесса – та же Софриза прежних лет, шумная, гневная, заставлявшая воздух звенеть от своих ссор, живая до того, что хотелось убежать, и преждевременно развитая так, что могла свободно оказать самые недвусмысленные знаки внимания, составляющие надежду ухаживателей и огорчение для мужей? Где же, Софриза, забавы, которым вы предавались?

Какой благодетельный дух укрепил ваши жесты и соразмерил ваши слова? Кто смягчил ваш язык и положил предел невероятным наивностям, придававшим выражению вашего лица еще больший невинный яд? Какое странное превращение? Помните, когда я явился во дворец Манаксида, вернувшегося после победы над скифами, весь дом был в треволнениях из-за вас. Вы плакали, сидя в кресле, так как ваше вызывающее непослушание навлекло на вас пощечину, нанесенную дорогой и достойной уважения рукою. А теперь в жилище вашего мужа Мэнидакта вас можно застать за чтением какого-нибудь славного автора, пишущего об обязанностях женщины, которому вы, Софриза, мудрая Софриза, могли бы служить образцом.

15 мая 1681 г. Я знал, что любовь творит чудеса, но не знал, что брак делает то же самое. Примером этому может служить невероятная перемена в барышне де Маниссар, после того как она превратилась в г-жу де Поканси. Большей разницы между тем, чем она была и чем стала, нельзя себе представить. Другим чудом, не менее странным, служит слепота г-на де Лангардери на беспорядочное поведение его жены; она дошла до предела8.

7 июля 1683 г. Версаль теперь служит местом главного и почти постоянного королевского пребывания. Работают над тем, чтобы сделать великолепный этот дворец еще более достойным королевской славы. Работы продвинулись настолько, что скоро будут закончены. Таким образом, у короля для его Двора и штата будет самое вместительное во всем свете жилище. Стройность и красота всего этого удивительны. Потребность находиться поблизости от короля и его министров побуждает каждого что-нибудь здесь строить. Не проходит месяца, чтобы не видно было какого-нибудь нового особняка. Особняк принца де Бальмона почти закончен и очень удобен. Особняк г-на маршала де Маниссара скоро будет окончен. Бедняга таким способом стремится приблизиться к королю. Ездить из Парижа в экипаже слишком для него тряско; на каждом шагу ему кажется, что он отдаст Богу душу. Подобные старания делать свою придворную карьеру заслуживали бы лучшего отношения. С тех пор, как он не служит, из знаков милости у него осталась лишь видимость, на которую имеет право его звание. Без этого последнего он не имел бы никакого значения. Его зять и дочь разделяют его незаметность. Все это замаскировано почтительностью, чисто показной, но нисколько не по существу.

Поканси, кажется, несколько огорчен этим. Он больше, чем кто бы то ни было, хочет понравиться королю и сгорает от стремления отличиться. Он сделал бы все, чтобы получить какой-нибудь знак внимания, и удивительно, что ему не удается то, что другие имеют совершенно не по заслугам. Жена его старательно ему в этом помогает. Всех, кто ее знает, поражает ее примерная настойчивость и ровное, всегда хорошее расположение духа. От нее никогда не услышите ни насмешки, ни отзыва, которые могли бы кого-нибудь расположить не в ее пользу. В этом большая заслуга, так как от природы она совсем другая, чем кажется. Она пожертвовала ради своего мужа колкостью своего характера и языка. Насилие над собою с ее стороны так велико, что оно даже отражается у нее на лице. На нем порою можно заметить досаду, что столько забот и тяжелых усилий не приносят желанного плода.