Тяжкий грех - Кэтрин Каски

— Я не уйду, пока вы не выслушаете меня. Я хочу поговорить о том, что случилось прошлой ночью. — Он раскрыл объятия и шагнул к ней.

— Нет, Доминик, не сейчас.

— Нет, именно сейчас. Тинсдейл уже здесь, и он хочет забрать вас. Но я не позволю ему сделать этого. Я не отдам вас никому. Я просто не могу!

— Почему нет? Таковы условия нашего соглашения. Это то, за что я вам плачу. И вы знаете это.

Она вновь совершила ту же ошибку. Произнесла слова, которые ранили его, вместо того чтобы убедить: перед ним сильная, красивая и уверенная в себе женщина, настоящая представительница клана Синклеров.

— Потому что вы меня любите. Я знаю это.

— Какие глупости вы говорите! — Айви повернула ключ в замке и положила его на стол возле двери. — У нас с вами исключительно деловые отношения, и ничего более.

Доминик медленно направился к ней, и девушка отступила на шаг, потом еще на один, пока не уперлась спиной в дверь. В памяти у нее мгновенно всплыла точно такая же сцена, которая имела место у него дома. Прошедшая ночь повторялась.

— Вы лжете, Айви! Причем вы знаете это так же хорошо, как и я.

Он был слишком близко, и она ощущала жар его тела. Из коридора не доносилось ни звука, но Айви еще не слышала, чтобы хлопнула дверь.

— Пожалуйста, говорите тише.

— Для чего? Чтобы он не услышал нас? Айви, мне все равно! И знаете почему? Потому что я не позволю ему отнять вас у меня. Я не дам ему этого сделать. Не могу. Особенно после того, что случилось вчера ночью.

Айви обеими руками уперлась ему в грудь.

— Мы заключили с вами соглашение. Я заплатила вам.

Лицо Доминика исказила болезненная гримаса. Ее слова ранили его в самое сердце. С таким же успехом она могла отвесить ему пощечину.

— Айви, я люблю вас. — Он бережно убрал у нее со лба выбившуюся прядку медно-рыжих волос. — И я знаю, что и вы ко мне неравнодушны, в противном случае вы не предложили бы мне себя. — И он приблизился к ней вплотную, едва не касаясь ее губ своими губами.

И тут тишину коридора разорвал топот сапог за дверью. Айви оцепенела, замерев на месте, но Доминик не намеревался отступать. Вместо этого он бережно приподнял ее подбородок и прижался к ее губам.

Входная дверь с грохотом захлопнулась, вырвав Айви из мира грез и опустив на землю.

— Вы слишком высокого мнения о себе, любезный.

Но смотреть ему в глаза ей было очень трудно, ведь в глубине души девушка понимала, что он говорит правду. Но эта правда ничего не изменит в их жизни: отец никогда не позволит ей связать судьбу с актером.

— Я хочу вас, Айви. Я хочу вас с того момента, когда наши губы впервые соприкоснулись тогда, в вашем экипаже, подле театра. — Доминик снова поцеловал ее. — Я еще не встречал такой женщины, как вы. Я никогда и никого не любил так, как люблю вас. Вы нужны мне, Айви. Я хочу, чтобы вы навсегда вошли в мою жизнь.

Кажется, Айви даже перестала дышать. Она забыла, как это делается. Он стоял слишком близко, шепча обещания, которые она никогда не позволит ему сдержать. В глазах у нее защипало, на ресницах заблестели слезы. Она должна оттолкнуть его словами, если физически для этого у нее не хватает сил.

— А меня ли вы хотите в действительности? Или вам нужна жизнь, которую я веду и которую могу дать вам?

Доминик отступил от нее на шаг, и в глазах у него отразились растерянность и смущение.

Слезы текли у Айви по щекам, и в эту минуту она ненавидела себя за непростительную слабость.

— У меня ничего нет. — Она обвела комнату взмахом руки. — Это все ненастоящее. Канделябры, шелковые драпировки, изысканная мебель… Это все, что у нас есть.

Это все, что смогли позволить себе мои братья и сестры, после того как отец выгнал нас из нашего дома в Шотландии. Это все, чем мы располагаем, пока, подобно Стерлингу, не исправимся и не докажем, что стали достойными и респектабельными членами общества.

— Айви, такие вещи для меня ничего не значат.

Девушка через силу засмеялась.

— В самом деле? Тогда идемте со мной. Позвольте мне показать вам настоящую жизнь, которой я живу и буду жить до тех пор, пока не выйду замуж за Тинсдейла.

Она схватила со стола ключ, повернула его в замке, взяла Доминика за руку и потащила наверх, подальше от кричащей роскоши общих комнат дома.

Ковровая дорожка на ступеньках оказалась поношенной и выцветшей, и с каждым шагом дом обретал все более запущенный и неухоженный вид.

Айви вцепилась в руку Ника и неутомимо тащила его за собой, заставив молодого человека ускорять шаги, пока они не поднялись на верхнюю площадку лестницы.

— Здесь живем я и мои сестры. Наши комнаты можно смело назвать роскошными, особенно по сравнению с чердачными помещениями, где спят мои братья, сыновья герцога, между прочим.

— Айви, совсем необязательно показывать мне свою спальню. Все равно это для меня нечего не значит. Вы, и только вы одна имеете значение для меня. Для моей жизни. И ничего более.

Но девушка, словно не слыша, потянула его за собой по коридору, пинком распахнула дверь и втащила его в комнату. Помещение выглядело достаточно убогим. Здесь не было никакой мебели, если не считать маленького столика у окна, на котором стояло небольшое потемневшее от времени зеркало. У дальней стены приткнулся топчан, который язык не поворачивался назвать кроватью, застеленный протертым до дыр покрывалом.

Отпустив руку Ника, Айви прошла на середину комнаты.

— Вот моя реальность, Доминик. Теперь вы видите, кто я такая на самом деле.

Доминик повернул ручку и закрыл за собой дверь. Айви растерянно уставилась на него.

— Айви, меня не занимают внешние атрибуты блестящей жизни, которым уделяют столько внимания в обществе. — В два шага он преодолел разделявшее их расстояние. — Вы для меня все. Мне нужны вы — и больше ничего.

От непролитых слез глаза девушки сверкали как драгоценные камни. Она пристально смотрела на него.

— Не говорите ничего, Айви.

Ник привлек ее в свои объятия, и по выражению его лица было ясно, что он не уверен, не оттолкнет ли она его. Она не стала делать этого. Айви спрятала лицо у него на груди, и он понял, что девушка признала свое поражение.

Ник принялся бережно перебирать ее медно-рыжие кудри, вынимая из роскошных волос заколки, пока они водопадом не упали девушке на спину, закрывая ее до самой талии.

Взяв ее лицо в ладони, он повернул Айви к себе и поцеловал. Губы у нее были сладкими, как свежезаваренный чай с сахаром, и послушно приоткрылись, позволяя его языку проникнуть внутрь.

Не разжимая объятий, Айви пролепетала что-то невнятное и обвила его руками за шею, притягивая к себе.