Радуга - Арнольд Цвейг

А потом, несмотря ни на что, началась война. Неописуемое воодушевление царило в городе! Отец стал солдатом, отец умер. Сыпной тиф, смертельный исход, exitus. До сих пор еще в ушах у нее стоит безумный крик матери, барабанившей кулаками по столу, покрытому клеенкой:

— Неправда! Мой муж жив!

Но факт остается фактом. Свою лавку они удачно продали, военные займы давали хорошие проценты, ибо все золото теперь принадлежало рейхсбанку и деньги были деньгами фатерлянда. В школе она прививала берлинским ребятишкам любовь к отечеству и к утешительнице-природе. Четыре года подряд были одни сплошные победы, но жизнь становилась все тяжелей. Ее брат погиб геройской смертью; на протяжении трех лет погибли и двое ее возлюбленных, фронтовики, с которыми она наслаждалась жизнью в жаркие ночи их отпуска; жизнь этих юношей убыла быстро, словно песок в песочных часах. Обоим было наплевать на войну, оба они, яростно желая мира, опять попали на фронт, и обоих их быстро зарыли в братской могиле.

Уже давно нужда приучила ее думать, подобно тому как нужда научила первобытного человека пользоваться своим разумом. Мало-помалу, с трудом Рози начала идти против течения, вступая в борьбу с общественным мнением и людьми. Сперва ее больно поразила наглость спекулянтов и спекулянток, богатевших на угольных талонах, карточках на мясо и сахар, жиревших на хлебе насущном. Пусть только настанет мир! Но мир им принесло поражение.

— Пока все не развалится, те, кто сидит наверху, не прозреют, — сказал ей Отто и с серьезным видом сообщил, что еще Бисмарк (его назвали Отто в честь Бисмарка) заложил основы, сделавшие возможным все это безумие…

Повсюду красные флаги. И черно-красно-золотые. Их несут толпы народа, изголодавшиеся и смертельно усталые. Надо ли их бояться? Все сытые, все, кто желает, чтобы война продолжалась возможно дольше, вооружаются. Вооружаются против каждого, кто хочет, чтобы из хаоса родился новый мир. Правые убивают левых вождей. И Рози возмущается от всего сердца, видя, что правосудие парализовано. Государственная машина и наглое насилие всегда подавляют безоружных.

Рози привел в себя грохот надземной дороги. Захваченная своими мыслями, пытаясь понять, в чем корень зла и почему в этом диком мире грабители остаются безнаказанными, она бежала по улице, не глядя по сторонам. Теперь ей надо повернуть обратно. Рози качает головой, удивляясь собственной рассеянности. Уже почти пять. Пробираясь между машинами, она идет вперед. Над ее головой — железная дорога; потом Рози перебегает через улицу.

Только в это мгновение она не грезит, а потом в ее воображении вновь проносятся картины инфляции: дикая спешка, страх и отчаяние. Губы Рози дрожат; нахмурив брови, низко опустив глаза, она бредет к себе домой… Ее семья обеднела, у них не осталось ничего, кроме мебели и небольших сбережений в реальных ценностях. Ее другом становится некий Гильдебранд Мюллер. Под сердцем у нее шевелится ребенок, они празднуют свадьбу. Бедствия изливаются на мир все более широким потоком. Убийства следуют за убийствами. Как только трудящийся люд, измученный непосильной работой и лишениями, начинал мечтать о передышке, как только усиливалось падение марки, как только начинались перебои в экспорте, как только возникала угроза финансовых мероприятий, которые возложили бы на плечи богачей бремя добывания денег для своего рейха и для разоренных областей, так учащались хладнокровно и организованно подготовленные богачами убийства сторонников республики. Именно так воспринимал события Гильдебранд; Рози в точности переняла его взгляды. Силы, жертвой которых становится одаренный и знающий министр Ратенау, тоже, кстати, богатый, подымают стоимость всемогущего доллара, мерила всех ценностей, с трехсот двадцати пяти до шести тысяч марок, позже до восьми тысяч марок и наконец — до двадцати тысяч. А затем Рози узнаёт, что богачи форсируют инфляцию. Она долго не верит, долго сомневается, но потом все же вынуждена поверить, ибо это вполне доказано. Инфляция нужна богачам, чтобы по дешевке сплавлять товары за границу! В памяти Рози всплывает имя «гиганта» Стиннеса, ставшее символом безграничного успеха, человека совсем особой породы. Миллионы, миллиарды, биллионы. Бумажные деньги и почтовые марки; пока их безостановочно выбрасывают из машин на улицу, не успевая даже просушить краску (печатники уже давно добились оплаты в долларах), банкноты превращаются в мелкую разменную монету; на письмо приходится наклеивать целые серии почтовых марок. Безумие охватывает цифры и людей. Спекуляция превращается в национальное бедствие, голод становится обычным явлением для всех, кому нечего продавать, кроме собственных рук. Правда, рейху удается отделаться от своих долгов. Это великое время великих концернов навсегда наложило свой отпечаток на нервы и плоть ее маленькой дочки… Но вот таинственная длань судьбы карает одного за другим всех троих, тех, кто, согласно мнению общественной прослойки, к которой принадлежит Рози, несет главную вину за чудовищное падение марки: главу рейхсбанка, министра, выпустившего военные займы, и наконец самого виновного — чернобородого бога промышленников с меланхоличным лицом индуса, того, кто уже в 1916 году решил, что воюющий народ будет впредь бесплатно работать на него… Усталая душа маленькой Рози упивается мстительными воспоминаниями. Вот умирает министр, умирает страшной смертью, охваченный пламенем горящего вагона, умирает так же, как и сотни тысяч людей, в том числе как оба ее возлюбленных-фронтовика, которые погибли от огня гранат, погибли из-за него — это она теперь поняла, — из-за его рабской покорности и подчинения крупным концернам, затягивавшим войну и множившим долги Германии… И сам хозяин гигантского концерна, его божество, умирает от гнойного аппендицита только потому, что он чересчур поздно дал разрезать себе живот, — ему вечно было некогда, уж слишком он усердствовал, хватая все, что покупается на земном шаре… Материальные блага ценились в то время больше человека. Власть денег была превыше всего…

И тут внезапно жалость переполняет ее сердце, чувство сострадания к покойному властелину, подобно струе свежего воздуха, врывается в ее наркотические грезы, в ее лихорадочные мысли. Как ужасно он жил! Он не знал счастья, которое освещает ее путь, он не знал отдыха, который она вкушает каждый вечер, он без устали старался завоевать землю, этот круглый пляшущий земной шар, не зная, что его внутренности божества, неконтролируемая часть его «я», уже давно находились во власти чужеродных микроскопических существ, вызывающих гниение, что эти бактерии, которые по сравнению с ним были не больше, чем он по сравнению с земным шаром, неудержимо овладевали им, продырявливали стенки его кишечника, проникали в его брюшную полость, и пока он, бедный, ничего не ведающий человек продолжал свою шахматную партию, стараясь обыграть весь род людской, победоносная смерть уже давным-давно воцарилась в нем…

То были бесовские деньги, подарок дьявола, колдовское золото Рюбецаля, которое наутро превращается в кучу угля. И это утро наступило. Катастрофа следует за катастрофой. Слухи ползут отовсюду. Все лопается, как большие мыльные пузыри, розовато-зеленые, коричневато-синие; как раз в тот момент, когда они особенно красиво переливаются всеми цветами радуги, вдруг раздается тихий треск и… на носу и губах остаются брызги мыла.

Была ли от этого какая-нибудь польза? Разумеется, нет, наоборот. В чертежные бюро пробирается страх перед увольнением. На пособие по безработице не прокормишься. Какие бы перемены ни происходили каждый день, вся тяжесть жизни падала на тех, кто не владел ничем, кроме своих слабых сил, терпения и любви. Да, таков в конечном счете этот мир: здесь давят слабых, грабят бедняков, обманывают доверчивых, навозные мухи сосут здесь беззащитных младенцев. И над всем этим царит господь бог — господин Кёллер, гигант, владеющий миром. Он сидит за умопомрачительным биллионным письменным столом при минус двухсот семидесяти градусах по Цельсию, глядит сквозь золотые солнца своих очков и управляет аппаратом вселенной, величайшим предприятием мироздания, согласно принципу «каждый за себя». Сидя за пультом управления, он укрощает мятежные и доверчивые детские души людей, весь грех которых заключался в том, что они спрашивали господа бога — «почему». Почему, например, о боже, в мире взрослых столько краж? Или почему не существует бюро находок для заблудших душ? Или же почему люди относятся друг к другу так холодно? А в ответ на это из космоса раздается грубый рык:

— Проходи! Стреляем без предупреждения!

Рози Мюллер ступила на мостовую, чтобы перейти улицу, впадавшую в другую артерию; движение, этот незримый, но убийственный поток, было здесь не очень уж бурным. К сожалению, ряд обстоятельств оказался против нее. И повинна в этом была не только лихорадочная смена видений, проносившихся в ее затуманенном мозгу. Прежде всего против нее было солнце: освещая косыми лучами черные крыши домов, оно било прямо в стекла ее пенсне; солнце извергало целые потоки золотистого света в лицо маленькой женщины, ослепляя ее. И вот, когда Рози, еле передвигая ноги от усталости и мигая от яркого света, очутилась на мостовой и ее белокурые искрящиеся волосы загорелись чарующим огнем в ярко-золотых лучах солнца, зазвонил трамвай, слева пронеслись две машины, велосипедист промчался у нее под самым носом — вот и все, что она успела заметить, грезя наяву. Сзади нее мчался автобус, нагруженный, как верблюд, а по ширине он не уступил бы и двум слонам; громадная, словно скала, туша автобуса двигалась небеззвучно. Рози взглянула налево, посмотрела вперед, еще раз налево, внезапно к ней подскочил полицейский, махнул рукой — и так же внезапно за ее спиной рявкнул гудок автомобиля. Рози так испугалась, что не в состоянии была двинуться с места; шофер нажал на тормоз, и тотчас же к ней протянулась красная рука — совсем рядом была остановка; и если бы Рози не чувствовала себя такой измученной, если бы она не потеряла присутствия духа и не остановилась как вкопанная, она благополучно перешла бы улицу перед самым носом чудовища и достигла бы тротуара — этого прибежища пешеходов. Но как раз в эту секунду детская душа Рози вступила в печальный спор с самим господом богом… От толчка Рози упала на спину, ее окровавленная голова ударилась о тротуар, а щиколотка хрустнула под шиной автомобиля. От сильной боли Рози потеряла сознание, которое охотно отлетело от нее в этот злосчастный день.