Изнанка - Сергей Палий

– Мне нужен отгул... – выдавил оператор, успокаиваясь. – Наверное, у нас мозги уже сгнили от фона, который ядерные отходы излучают под задницей.

– Да уж, – согласился инженер, протирая слезящиеся глаза. – Ты хотя бы вспомнил, что там невесомость... Но я все же еще разок пересчитаю. Не сегодня, конечно. Минимум через недельку, когда ясность мышления вернется хотя бы частично... У этой болванки железной, Гена, период должен быть на две сотые короче...

Зимним вечером в горах довольно жутко. Особенно если путник одинок. Говорят, что весной и летом в Гуамском ущелье плачут скалы и зрелище срывающихся с нависающих камней капель воды очень впечатляет. Быть может, это и так – Рысцов не видел. Сейчас же безмолвные тонны мерзлой породы просто наклонялись над ним и укоризненно глядели темными пятнами рытвин и пещерок, топорщились безлистной щетиной деревьев – буков, грабов, кленов. Зима в Адыгее в этом году выдалась на редкость суровая.

Он уже успел двадцать раз пожалеть, что вызвался пойти за покупками один.

Машина здесь не могла проехать – уступ в некоторых местах узок и опасен. А дрезины по заметенной снегом узкоколейке в это время года не ходят. Поэтому за провиантом и кое-какими бытовыми мелочами приходилось совершать пешие рейды в ближайшее поселение. Андрон предлагал назначить Валере в помощники нескольких человек из техперсонала, но тот отказался. Думал, развеется, прогуливаясь в сиротливом одиночестве... Болван неотесанный.

Рюкзак, несмотря на наличие удобных лямок и анатомическую форму, страшно тяготил, а две огромные сумки только усугубляли это ощущение. Погода со времени начала похода заметно ухудшилась, и теперь метель уже вовсю злобствовала, швыряясь ледяной крупой Рысцову в лицо.

Он вслух обзывал себя маргиналом и мизантропом, то и дело останавливался, ставил баулы на заснеженные шпалы и поправлял воротник дубленки. До входа в помещения новой студии оставался еще добрый километр. Слева сквозь белесые порывы ветра Валера различил очертания заброшенного на зиму кафе. Преодолев искушение свернуть и укрыться от вьюги, продолжил путь: переждать ее все равно не удастся, тут если начало мести, то до утра стихия не угомонится. А расслаблять себя мнимым теплом помещения, где сквозняк на сквозняке сидит, нет смысла.

Переставляя коченеющие ноги, Рысцов решил, что простуда ему обеспечена. Хорошо, если отделается ангиной и дело не дойдет до воспаления легких... Так и подмывало распаковать одну из сумок и глотнуть коньяка прямо из бутылки.

Когда Валера перестал осязать собственный нос и спина уже готова была остаться зафиксированной в положении «зю» навечно, он наконец увидел впереди мутные желтоватые пятна огней периметра. Амундсен долбаный...

– Валерий Степанович, что ж вы в одиночку-то отправились? – сокрушенно покачал головой офицер у входа в бункер, глядя на побелевшую рожу Рысцова и помогая ему снять рюкзак. – В горах зимой такое геройство может плохо обернуться.

Валера просипел что-то неразборчивое на тему «да какое там, так его в душу, геройство», на одеревеневших ногах-ходулях передвигаясь в глубь коридора.

В ярко освещенном холле, оборудованном под студию, он встретил Феченко, яростно спорящего с каким-то оператором. Бородач, заметив Рысцова, на миг замолчал и смерил его все еще скрюченную фигуру взглядом эксперта по обморожению из травмопункта.

– Водки выпей, – в конце концов посоветовал Дима и вернулся к распеканию оператора.

В студию из бокового прохода влетела Мелкумова. Она рвала и метала. Причем в прямом смысле слова: раздираемые листки оседали клочковатым бураном прямо на пол.

– Из чего вы тут собираетесь пропаганду на весь мир делать? – взвизгнула Вика, резко оборачиваясь к опешившему сценаристу. – Из побрякушек вроде новостей и политики?! Какого лешего? Сейчас это никому не нужно! Полностью концепцию менять надо, понятно?! Тунеядцы! Мы здесь собираемся выступить в качестве реальной силы, а не клоунами какими-нибудь очередными заделаться! Ты вообще на планерке генеральной сегодня утром присутствовал?

Кудрявый сценарист рьяно закивал.

– Какого лешего в таком случае ты мне тут понаписал?! У нас через два часа эфир! Развлекуха – это дело Андрона! И он, в отличие от некоторых, свое ремесло знает! Работает на износ! А нам, любезные, нужно грамотный черный пиар состряпать, чтобы сшизы по углам забились! Чтобы люди на них бросаться стали! Так вот жестоко, да. Деваться некуда, ведь пока они спокойно по эсу разгуливают и бесчинства творят, С-каналы мрут, как комары от «Фумитокса»! А С-пространство меж тем через день-другой такой фокус отчебучит, что вы все ядерную войну сами запросите взамен... – Она наконец обнаружила в студии Рысцова. – Ох, Валера... Ты чего бледный такой?

– Подмерз...

– Господи, у нас работы непочатый край, а ты болеть вздумал? Сейчас же иди отвар зверобоя сделай и лечись! Коробочку у меня в комнате на столике возьми.

– Зверобой – это самец зверя, – философски изрек Валера, растирая ладонью нос. – А зверогерл – самочка...

– Тьфу! Придурок! – улыбнулась Вика, когда смысл слов дошел до нее. – Видать, ты и мозг себе отморозил.

– Не исключено, – сердито ответил Рысцов.

Петровский, как всегда, ворвался в помещение решительно и целеустремленно. Он поправил голубую шляпу и радостно провозгласил:

– Теперь мы государственные преступники.

Все присутствующие выжидающе посмотрели на гения freak-режиссуры.

– На шести недавно запущенных ретрансляционных спутниках нелегально установлено наше оборудование, – с готовностью пояснил он. – Единовременный радиус охвата – треть площади поверхности планеты. Если после первого эфира нас не вычислят в течение часа, считайте, что крупно повезло!

– Отлично! – хмуро поддержал его вошедший Шуров. – Лично меня радует только то, что в нашей стране все еще наложен мораторий на смертную казнь...

– Ерунда, – весело отмахнулся Андрон. – Наша задача как можно быстрее добиться поддержки широких общественных масс. Как известно истории, у тех, кому симпатизирует народ, самый надежный протекторат.

– Ты это следователю объяснять будешь, когда он тебе камни в почках дробить начнет... – угрюмо подытожил Рысцов. – Продукты я принес, на сутки должно хватить.

– Молодец, Валера! – подбодрил Петровский. – Только побольше оптимизма! Что ты скорчился весь?.. Бравируешь?

– Он замерз, – трубным голосом заступился Феченко.

– Ну так иди и погрейся, – резонно заметил Андрон, обнажая крепкие зубы. – Только смотри аккуратней, не напейся с горя – у нас скоро первый эфир! Историческое, между прочим, событие.