Изнанка - Сергей Палий

Он заткнулся на миг, вытаращившись на Сти своими неудачно посаженными глазенками, будто хотел усилием воли выдавить их наружу. После паузы очень виртуозно выругался, почему-то шепотом, и отчетливо изрек:

– Понял. Господи, я же понял...

– Что? – подбодрила Сти.

– Механизм. Как это происходит... Мы круглые остолопы! Я – в первую очередь!

Он отбросил авоську и схватил трупик мышки. Аккуратно провел двумя пальцами по ее тонкой шейке. Нежно положил обратно.

– Точно. Позвоночник не сломан. Просто из мозга поступил сигнал, и мышцы сократились идентичным образом.

– И что с того?..

– Заметь: убить-то сшиз может... – продолжил Борис, резко меняя тему и не обращая внимания на ее вопрос. – А вот другое... Ни покалечить, ни ранить... ну там синяк чтоб остался или пролом в черепе... Ничего. Сшизу подвластны две полярные вариации влияния на реципиента в С-пространтсве, которые могут отразиться в действительности: либо насмерть замочить, либо – ни-че-го.

– Но почему?

– Вот-вот-вот... – плотоядно ощерился ученый. – За это я и получу Нобелевку. Кстати, будешь моим свидетелем при оформлении патента на открытие?

– Подавись ты своей премией! Объясняй!

Внезапно Борис сник. Такая перемена в его настроении всегда происходила столь неожиданно, что собеседники, которые присутствовали рядом в этот момент, не сразу могли адаптироваться под «второго» ученого. Срабатывала определенная инерция поведения. Поэтому и теперь Сти гневно повторила:

– Рассказывай быстрей! У меня нет времени, чтоб здесь до ночи торчать!

Он потрепал халат, апатично ткнул кулаком в бок авоську. Промямлил:

– Это узкоспециальное, вряд ли вам, Кристина Николаевна, будет интересно... – Тяжко вздохнул, уронив плечи, и загундосил дальше: – Ну хорошо, я поделюсь своими соображениями, если настаиваете. Все-таки вы – мой работодатель... Дело в том, что давно доказано существование так называемых «кривых умирания». Ортодоксальный сон напрямую связан со смертью. Да-да, это так... Вспомните, вам, наверное, приходила в голову такая бредовая мысль, что человек существует всего один день. Проживает его, засыпает и – все. Память его, инстинкты, боль и чувства записываются на безразмерный винчестер, а само сознание умирает. Утром, просыпаясь, человек просто перезагружает систему, заново прогоняя разум на наличие вирусов, подключая модули оперативной памяти, звук и видео... А ведь этот вздор меж тем не так далек от истины...

– Можешь попонятней? – попросила Сти, поглаживая свою коротко стриженную нижнюю часть затылка.

– Могу. Каждый раз во сне мы почти умираем. Это не обывательские бредни, а научный факт. Ортодоксальная фаза сна имеет четыре уровня, или, если угодно, стадии. Причем при переходе от первой к последней электрическая активность мозга человека претерпевает такие же изменения, как и перед смертью. И в конце концов эта активность в затылочных областях становится весьма схожей с «кривой смерти». В таком, мягко выражаясь, неуравновешенном состоянии человек остается очень недолго: буквально спустя минуту-другую психика осуществляет внезапный переход ко второй или третьей стадии ортодоксального фазы. Включаются какие-то механизмы и спасают спящего от угрозы более длительного пребывания на уровнях «смертельных кривых»... Вот тут и разгадка. Стало быть, сшизы своими воздействиями на С-пространство и конкретные психокопии людей каким-то образом отрубают этот блок.

– Стоп. Я совсем запуталась, – честно призналась Сти. – Фазы ортодоксального сна, ты сказал. Ведь так?

– Да.

– Я, конечно, не сильна в теории... Но ведь под воздействием С-волн и ресивера сознание человека перманентно находится в парадоксальной фазе. Только так, насколько мне известно, можно видеть сновидения...

– Вот именно. И поэтому до известного вам случая никаких проблем не было, – угрюмо промолвил Борис. – А теперь, видимо, изменения совсем выходят из-под контроля приборов. Трудно сразу сказать... Пожалуй, убийство происходит так: сшиз как-то там воздействует на жертву, вводя ее в ортодоксальную – медленную – фазу, дожимает до четвертой стадии и не дает вернуться. Вот и все. Пшик...

– Но как сшиз может контролировать столь сложные процессы?

– Да не контролирует он их. Для него это вообще выглядит образно. Ну, типа закатывания в асфальт... Остальное – чудачества С-пространства... Я вам могу сейчас еще десяток нелогичностей привести, связанных с этой гипотезой. К примеру... м-м... Вот, пожалуйста: почему мышка дергалась? Этого не должно быть. При условии, что «кривые умирания» существуют и у нее... Не знаю точно, так ли это на самом деле, – не проверял. Но возьмем это как аксиому. В таком случае она должна была подохнуть, даже не пошевелившись. Ведь ортодоксальный сон – самый глубокий. А вы сами видали, как ее куролесило...

– Что это значит?.. – совсем усталым голосом спросила Сти.

– Да ничего. С-пространство в стенах только этого института преподносит нам по два-три сюрприза в день. Попробуй угадай! Феноменом больше, феноменом меньше...

Сти посмотрела на Бориса и внутренне улыбнулась. Кажется, ученый был действительно не совсем в себе и не собирался возвращаться в привычное бесшабашно-приподнятое настроение. Ей даже стало чуточку жаль этого странного гения. То жестокого до садизма, то проникающегося искренним состраданием к далеким кенгуру...

– Борис, – миролюбиво успокаивала она, обнимая его за костлявое плечо и выводя из лаборатории, – хватит уже грустить. Ты же талантливейший ученый! Мы с тобой таких дел наворочаем, что тебе нобелевскими дипломами останется только стенки обклеивать. Скажи, как у нас продвигается проект «Изнанка»?

– Нормально, – без энтузиазма откликнулся он, даже не обратив внимания на ласковое прикосновение женской руки. – Согласно графику.

– То есть к началу следующей недели можно будет монтировать установку?

– Думаю, да. Успеем. – Он остановился и вскинул близко посаженные глаза на нее. Равнодушно спросил: – Зачем? Я никак не могу уразуметь, чего вы добьетесь с помощью этой «Изнанки»?

– Счастья, – снисходительно погладив ученого по голове, ответила Сти. – Моего. Твоего. Общего.

Авоська недоуменно колыхнулась в руке Бориса. В ее движении не было веры. Зато еле заметно проскользнуло сомнение...

Музыку в салоне машины Сти врубила на полную катушку. Володя даже поморщился от уханья басов и уставился в окно.

Неон, бетон и фараон – вот самое краткое описание московского пейзажа... Возле поворота на Цветной бульвар снова митинговали бодряки. Мороз и ажиотаж вокруг их тусовки заставлял противников искусственных снов выглядеть по-настоящему бодро. Основная масса столпилась возле какого-то рекламного баннера. Неподалеку бдительно прохаживались несколько сержантов из патрульно-постовой службы.