Покорение вершин (СИ) - Ludvig Normaien

высушить, он терял часть своих свойств, становился комковатым. Причем отсырел в основном наш порох, изготавливаемый в Логове, а вот гномий, которого у нас были малые запасы, нет. И, как сказал Крок Позвонок — общего запаса пороха едва ли хватит на ещё один подобный бой.

Проблемы с камнем искажения. Хрук Ищущий ничего нового не сообщил. С ним у нас и так постоянные перебои, и взятое конечно же заканчивалось — никто не рассчитывал, что придётся тратить его подобным образом на разгон магического живого тумана, и кое-где зубер перестарался, закинув слишком большие порции драгоценного порошка. И в итоге у нас оставалось немного мелких камушков.

Становилось ясно, что ещё один такой бой мы не выдержим.

Тут же отчитал-обругал Хрука за то, что полез драться. Не ему с его силёнками было вылезать из-за спин воинов. Отослав его помогать раненым, принялся думать.

Как выходить из топей было непонятно. Уходить следовало, так как припасов для боя оказалось недостаточно, лишились под полсотни крыс убитыми и похищенными, не считая раненых. А ещё наверняка сейчас со всех сторон стягиваются отряды чудовищ, чтобы покончить с нами.

Будем считать, что это был разведывательный поход, этакая разведка боем. Теперь надо вернуться, собрать силы, запастись камнем, влагостойкой тарой под порох и прийти сюда уже серьёзно, выжимая тварей, осушая болота. Думаю, что способ отвести воду, что нам так мешает тут пробираться, наверняка найдётся.

Долго рассусоливать не стали, поели свежего мяса досыта, нарезали свежатины про запас, прикопали трофеи и мёртвые тела (своих похоронить, а чужих — чтобы мясо не испортилось раньше времени), запомнили ориентиры стоянки и попытались выйти на вересковое нагорье по своим следам.

Впрочем, нам оказалось достаточно покружить примерно пару часов, чтобы понять, что мы вообще-то уже заблудились. Посылать разведчиков в стороны я не стал — как-то сомневался, что у них получится вернуться.

Вновь собрал немногочисленных командиров посовещаться.

— У нас есть проблема — без проводника мы не можем найти дорогу из этой сырости. У кого есть какие предложения? Ищущий, в первую очередь я хочу услышать варианты от тебя. Можешь поколдовать или с помощью каких-то инструментов найти выход?

Молчание.

— Ну, взгляни на меня!

Он поднял голову, а худосочные лапки сцепились в замок и начали мелко-мелко дрожать.

— Можешь ли ты, например, чувствовать, где наш дом? Видеть какие-нибудь следы, которые неподвластны нашему обычному взгляду?

Его лапки задрожали сильнее.

— Я не могу чувствовать дом и видеть следы.

— А что ты можешь? — разозлился я, непроизвольно нависая над этим ничтожным, трясущимся крысом.

— Я могу узнать/разведать, где логово подлых-ничтожных местных!

— Делай!

Все внимательно смотрели, как Хрук зажмурился, водил руками, приплясывал и вообще всячески показывал, что очень старается, но уж больно много кривлялся на мой взгляд, пытаясь показать, как ему тяжело.

— Я чувствую какую-то неправильность — он уверенно ткнул когтем в одну из сторон.

— Выбора особо нет. Пробираемся.

— А стоит ли туда идти? А если там действительно главное их логово? Мы можем все умереть! Ой, вернее — все могут умереть, кроме вас, херршер!

— Если там их главное логово — придём, убьём главных, а остальные разбегутся. — уверенно заявил я.

Уверенности, что у нас подобное получится, у меня не было, но лучше делать что-то, чем метаться по болотам, запутываясь в собственных следах и медленно вымирая под ударами местных владык. Если всё будет как вчера — спокойный легкотуманный день и засилье живого тумана, пытающегося утянуть вглубь трясин, ночью вкупе с нападениями… Ещё может ночь и отобьёмся, конечно.

В общем, надо найти их логово.

* * *

Временами водная гладь с мелкими сырыми островками сменялась полузатопленным мёртвым лесом, что не успел вырасти и разрастись, и его обломанные чёрные и прямые как стрелы стволы ещё тянулись по привычке в вышину либо кренились, грозясь упасть от малейшего прикосновения.

Хрук Ищущий время от времени застывал, проверяя, в нужную ли сторону мы идём, а потом поправлял наш путь.

На пути было много трясин. На такой случай приходилось таскать с собой много всего, что встречалось на пути. Кидая в топи корни, коряги, брёвна, вырывая камни. Гати-мостики выходили ненадёжные, и то и дело кто-то из крыс шлёпался в воду.

Самым сложным оказались не столько трясины, а многочисленные озёрца с относительно чистой водой. Просто замучились их обходить.

К тому же время от времени, если мы шли по нащупанным или проложенным тропинкам, по пути с тихим всплеском выныривали зойлы и пытались (порой вполне успешно) утянуть воинов в воду, и никто не успевал даже вскинуть оружие.

Под иссохшими стволами согнутых и поваленных деревьев текли ручейки с трудом отмываемой вонючей слизи. Пузыри воздуха вырывались из трясин, рождая пробирающий до глубин души стон, но всё равно при каждом таком звуки все вздрагивали. К этому просто невозможно было привыкнуть.

Я представил, что было бы, окажись я здесь летом, когда бы очнулись тучи мошек — а их здесь наверняка должно было быть очень много.

Не знаю, замерзала ли здесь вода зимой, но сейчас, в безветренную сырую погоду, забравшись глубже в болота, я начал согреваться. Кожа зудела под доспехом, который к этому времени уже весь был покрыт грязью.

Впрочем, были тут и плюсы — болотные угри, а не только всякая мерзость. Порой то один, то другой ловкач доставал из воды их скользкие длинные кишкообразные тела, и я с удовольствием грыз их по пути. Самому лезть в грязь и воду искать их не хотелось.

Но пришлось.

Мы спешили, туман опять сгустился, и иногда в нём пропадали всё новые бойцы.

Очередной камень, на который попытался наступить, оказался спиной плавающего зойла, который тут же сделал рывок в сторону.

Даже не успев выругаться, упал в воду в стороне от проторенной тропы, попав в какой-то омут, едва сразу не наглотавшись воды.

Ничего не видя от поднятого ила и грязи, потерял ориентацию в пространстве, когда вода обожгла глаза, а затем запылали болью лёгкие.

Да ещё и зойл никуда не делся… Его попытка схватить меня в воде и утащить после короткой борьбы привела к тому, что я распорол когтями мягкую брюшину и оттолкнул в сторону, потратив уйму сил, чтобы в тяжести доспеха рвануться вверх, и наконец-то выбрался, с хрипом вздохнув такой сладкий вонючий воздух.

Меня подхватили, вытащили, стали снимать пучки травы-водорослей, комки мха. При этом я помнил, как, барахтаясь с зойлом, задел что-то в воде металлическое, гулкое…

Лёгкие горели, и, слегка отдышавшись,