Звездный мост - Джек Уильямсон

Одна направляющая исторического процесса в ту эпоху очевидна. Это — Эрон. Его влияние невозможно преуменьшить, оно охватывало всю заселенную часть вселенной.

Вызов и последующий на него ответ. Они неразлучны. Их взаимодействие — источник исторического движения. Его направляющая сила… Время бросило вызов — человек ответил на него созданием межзвездного туннеля. На их основе возникла и укрепилась империя.

Теперь сам Эрон оказался вызовом человеку, и хотя ответ заставил себя ждать, он неминуемо должен был последовать. Его безжалостное, неотвратимое давление вызвало к жизни ответную реакцию. Эрон повсюду плодил своих врагов, создавал их собственными руками. Чем дальше, тем сильнее борьба со все новыми и новыми врагами занимала духовные и материальные ресурсы Эрона. Эта борьба сковывала движение человеческой мысли, ослабляла человека на его пути к звездам. Эрон породил созвездие новых государств в Плеядах и сам же разгромил их. То же самое происходило и в других уголках галактики. Этот разрушительный, потерявший исторический смысл круговорот не мог продолжаться вечно. Долго — да, но не вечно!

Семена гнева дали плоды и в другой области приложения человеческого духа. Под спудом зрели иные силы, более могучие, чем зримая мощь государства…

Что есть человек? Может ли он рассчитывать на справедливость и милосердие перед лицом этих вечных жерновов, перемалывающих судьбы, как зерна пшеницы?

Одно может служить утешением: все классические законы действуют статистически, в каком-то пространстве, влияют на какую-то совокупность. Каждый отдельный атом вполне может считать, что обладает свободой воли.

Глава 11

Ожидание прилива

Проснувшись, Хорн обнаружил, что вокруг сплошной мрак.

В голове еще бродили остатки сна. Жуткие это были видения: он вновь оказался в межзвездной трубе, вновь ощутил себя дрожащим от страха обломком сознания. Нет, не правильно — скорее, жалким остатком величины, которая когда-то именовалась Аланом Хорном. Этот кусочек был способен испытывать исключительно отчаяние, безнадежность и бесчувственность своего пребывания «нигде». Эти состояния наплывами сменяли друг друга…

Некоторое время он тупо вглядывался в темноту, потом принялся ощупывать ложе, на котором спал. Голый камень — правда, теплый и сглаженный. Воздух был несвеж и чем-то припахивал, однако дышать было можно. Наемник сел, спиной нащупал вертикальную опору — тоже каменную, гладкую и теплую, — оперся о нее, прижал колени к груди, попытался унять тревогу. Как он попал сюда? Последние воспоминания обрывались в молельне.

Точно, он там забылся. Очнулся от того, что кто-то, схватив его за руки, завел их ему за спину. Хорн дернулся, однако хватка у незнакомца была железная. Упереться тоже было не во что… Те же сильные руки подняли его с лавки, поволокли к нависающей стене. Никто из находившихся в молельне людей не поднял глаз.

Его подтащили к широкому пролому в стене. Он попытался сопротивляться, однако его тут же скрутили. Последнее, что увидел Хорн, это отряд гвардейцев, вбежавших в молитвенный зал. Выскочили они из-за священного символа и хлынули в помещение. Там на невысоком возвышении стоял человек в свободном, скрывающем формы тела одеянии. На голову был надвинут капюшон.

Его втолкнули в мрачный лаз и повели во мрак. Руки завели за спину, замкнули наручники. На шею набросили две петли — один конец держал сопровождающий, двигающийся впереди. Другой нес тот, что сзади. Оглянувшись, Хорн обнаружил, что это был тот самый человек в капюшоне.

Конвоиры шагали быстро. Хорн, чтобы поспеть за ними, скоро перешел на бег трусцой. Старался соблюдать дистанцию, чтобы ослабить натяжение веревок. Это удавалось с трудом. Между тем они все дальше и дальше забирались в каменные катакомбы. Поворот сменялся поворотом, из одного коридора они попадали в другой. Скоро Хорн, теряя силы, начал спотыкаться — в такие моменты одна из веревок резко впивалась в шею.

Наконец они вошли в освещенную комнату. В стене был укреплен кронштейн, изготовленный в виде человеческой руки. В него был вставлен пылающий факел. Потолок терялся во мраке, противоположная стена угадывалась в темноте, однако по звуку шагов и гулкому эху Хорн догадался, что зал обширный.

Здесь их ждали. Это был мужчина, одетый в такую же бесформенную рясу, что и сопровождавшие Хорна стражи. Лицо закрывал широкий капюшон. На груди у него был нашит уже знакомый наемнику символ — круг, разделенный на две половинки.

Стражники неожиданно остановились — одна из веревок дернула Хорна за шею. Он едва не упал, а верзила, который шел впереди, снял с наемника кепку и, обратившись к находившемуся в зале мужчине, объяснил:

— Подходит по описанию. Обнаружен в пятьдесят третьем молитвенном доме.

Это были первые слова, которые услышал Хорн с момента пленения. Он был на пределе сил, тяжело дышал, однако изо всех сил старался держать голову прямо.

— Надвинь ему поглубже головной убор, — ответил мужчина. Голос у него был решительный, властный.

Хорну тут же надвинули кепку с широким козырьком. В этот момент пламя дернулось, и в его отблесках пленник сумел различить лицо мужчины. Челюсть у него была лошадиная, однако лик не производил впечатление грубой, безжалостной силы. Необыкновенно умные и выразительные глаза хорошо запоминались. Человека этого наемник никогда раньше не видел и предположил, что он из племени мудрецов — служителей культа Великой энтропии.

Мужчина тоже, по-видимому, убедился, что перед ним стоял тот человек, который им был нужен. Он так и сказал:

— Да, это он.

Потом Хорна проводили в камеру, сняли веревки, дали воду и пищу. После питательных шариков так приятно было поесть настоящий хлеб, пусть даже грубого помола, мясо, какую-то кашу — вкусную! Наконец забрали миску, со скрипом затворилась металлическая дверь. Вместе с ней погасли последние звуки, кочующие по подземелью. Тишина наступила полная, вгоняющая в сон. Хорн упорно сопротивлялся наваливающейся дреме. Это он всегда успеет — заснуть беспробудным сном. Сначала он облазил все камеру, изучил каждый уголок ее. Железная дверь являлась единственным выходом. Сквозь щели в камеру попадал свежий воздух. Хорн нащупал замок. Хороший замок, новенький, отлично смазанный… Голыми руками с ним не справиться.

Теперь можно было и поспать.

Проснувшись, он долго мысленно пережевывал все, что случилось с ним с момента пленения в молельне. Искал выход. Выхода не было. Издали до него донесся тихий скрип, затем нетерпеливый шепот: