Звездный мост - Джек Уильямсон

«Или, может, убийце никогда не найти спокойного уголка? — подумал он. — Что ж, и к этому надо быть готовым».

В этот момент в толпу на улице врезалась группа вооруженных гвардейцев. Рабочие заволновались, послышался ропот. Гвардейцы, не взирая на сопротивление и возмущенные выкрики, перекладывая пистолеты из руки в руку, пробивали дорогу. Неужели облава? Хорн напрягся. Когда отряд пробился сквозь толпу и последний охранник свернул за угол, наемник поспешил смешаться с людьми. Несколько минут он прятался в толпе, все это время внимательно поглядывая по сторонам — нет ли слежки. Все вроде бы было спокойно. Тогда он боком протиснулся к магистральной движущейся дорожке, ведущей вниз. Чем глубже он спускался, тем более спертым, тяжелым и, к его удивлению, жарким становился воздух. Здесь и в помине не было того сладостного свежего ветерка, который обдувал лицо на верхних этажах. Еще труднее стало дышать, когда он добрался до гигантских полостей, забитых всевозможными складами. Точнее, это были ограниченные редкими стояками, с насаженными на них легкими крышами объемы, заполненные штабелями ящиков, бочками, кипами каких-то мягких материалов, решетчатыми коробками. В проходах были видны бригады рабочих и электропогрузчики. В отдельных будках сидели толстые, в полосатых штанах на подтяжках фрахтовщики. Хорн старался держаться в тени и, обогнув пространство складов, пустился в дальнейший путь.

Скоро движущаяся полоса нырнула в длинный темный туннель. Крысы здесь бегали прямо по ногам, какие-то крылатые твари шныряли в воздухе. Хорн, переступая с дорожки на дорожку, по-прежнему стремился в недра Эрона. Проходы здесь стали уже и гаже, стены осклизлые, на бегущей полосе стали появляться дыры, на скорую руку залатанные трещины, так что под ноги надо было глядеть в оба. Здесь уже пошли совершенно безлюдные полости, более похожие на пещеры, доступ в них перекрывали унитронные поля. Их лучи были отчетливо различимы в редком скудном освещении.

У входа в длинный узкий коридор Хорн сошел с движущейся ленты. Ход, по-видимому, был пробит в цельной скале — пол неровный, стены теплые. В коридоре густела туманная дымка, между стенами висела паутина. Он без конца стирал ее с лица рукавом.

Выходит, он спустился ниже самого низкого уровня и добрался до планетарной коры, где еще в древние времена были устроены катакомбы. Хорн глубоко вздохнул, невольно сжал челюсти и двинулся вперед. Оружие держал на изготовку. Скоро проход резко повернул вправо и заметно расширился, впереди заиграла россыпь светляков. Наемник замер, ладонью вытер лицо. Приглядевшись, он обнаружил, что это были всего-навсего отблески. Хорн осторожно двинулся вперед, добрался до следующего поворота. Помедлив, шагнул туда и через несколько шагов оказался на пороге обширной, покрытой арочным потолком камеры, вырезанной в коренной породе.

На неровном полу были расставлены рядами деревянные скамьи. Много рядов… Люди, занимавшие на них места, лица свои обратили к дальней стене зала, откуда исходил свет. На фоне яркого свечения силуэтом выделялся сакральный знак — окружность, разделенная по середине прямой линией, которая продолжалась выше и ниже и оканчивалась рукой, ладонью обращенной к зрителям, и — внизу — ступней.

Хорну не надо было объяснять, куда он попал. Знак являлся научным символом, обозначавшим энтропию, это помещение — молельней, где собирались приверженцы культа Великой энтропии. Людей было немного; все они, надев на головы покрывала, сидели, согнувшись, без движений — видимо, полностью ушли в созерцание священного символа, в молитвы. Одежонка на них была груба и покрыта заплатами. Хорн сел на ближайшую лавку и подпер голову руками.

Он проделал длинный путь — бежал до тех пор, пока был в состоянии бежать. Теперь путь был окончен. Невольно ему припомнился весь маршрут, последовательно и ярко: красноватые пески пустыни, которая поглотила его сразу, как только он миновал контрольно-пропускной пункт; затем подземелья Санпорта, празднование победы, выстрел, бегство; наконец, прыжок через «ничто», бесконечные коридоры, в которых он плутал под терминалом, жуткие ощущения, которые испытал на верхних, средних и нижних ярусах мегаполиса. Силы были на исходе, теперь он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Удивительная мысль мелькнула в сознании — словно все, что он сотворил, было позарез необходимо Эрону. «Странные мысли начинают посещать меня, — усмехнулся Хорн. — Если этот паук и нуждается во мне, — трезво рассудил он, — то разве только для того, чтобы повесить меня на первом же попавшемся суку. Кто я? Убийца, негодяй, поднявший руку на самое заветное, что живет в златокожих сердцах — на силу и власть. Для него, Хорна, нет и не может быть надежды. Теперь вся его недолгая жизнь будет продолжением охоты. Каждый приближающийся к нему человек будет представлять потенциальную угрозу, он будет вынужден держаться от людей подальше.

Все равно он должен был сделать то, что сделал. Даже самое мирное животное сражается, стоит загнать его в угол, — одна эта мысль прибавляла ему силы. Он будет бежать долго — может, вечность, — но не сдастся. Он хочет жить, поэтому никогда не прервет бег. Единственная надежда — погубить Эрон. До основания разрушить это паучье гнездо… Хорн с такой силой сжал челюсти, что от напряжения заныли зубы. Неужели его планида такая — разгромить Эрон? Быть того не может! Это даже не смешно.

Беглец, возмечтавший о прекращении мук, поверил в чудо? Что ему еще оставалось, он был лишен всего, и в бегах ему ничего приобрести не удастся. Почему бы не помечтать… Помнится, мать рассказывала ему сказки о богатырях, которые в одиночку сокрушали целые царства. Приятно было послушать… И все равно сквозь недоверие, поглубже ухмылок и обвинений в глупости, в недрах души зрела убежденность: Эрон может быть сокрушен, и это предстоит совершить ему.

Как — увидим! Приглядимся, сообразим. Главное, не останавливаться. Он в хорошей форме, он еще долго сможет бежать — попробуйте догоните.

Атомы и люди…

Их движение происходит под действием определенных, реально существующих сил, оно подчиняется всеобщим законам. Вот почему их перемещения могут быть предсказаны заранее. Конечно, с каким-то приближением…

Существуют силы природные, существуют и такие, которые действуют в человеческом сообществе. Если человек познает эти последние в той же мере, как и законы физические, он сможет с той же точностью предугадать реакцию культуры на то или иное явление, с какой рассчитывает курс космического корабля.

Одна направляющая исторического процесса в ту эпоху очевидна. Это — Эрон. Его влияние невозможно преуменьшить, оно охватывало всю заселенную часть вселенной.