Виолончелист (СИ) - Монакова Юлия

— Нет-нет, ни в коем случае не зачёркивать, вы не совсем верно меня поняли, — психолог покачал головой. — Не обесценивать. Не выкидывать в мусорное ведро, не сжигать, делая вид, что ничего не было. Выброшенное и сожжённое оставляет незаполненную пустоту в душе. Ушедшее в прошлое, но не отпущенное до конца болит при каждом прикосновении. Кое-как залатанные пробоины в сердце в конце концов не выдержат и прорвутся вновь.

— Понимаете, я очень её обидел…

— Понимаю. Но ваша реакция была естественной. Вам было больно, вы причинили боль в ответ.

— Разве это естественно? — Макс недоверчиво ухмыльнулся. — А как же — “подставь другую щёку” и всё такое?

— Если вы забиваете гвоздь и нечаянно ударяете молотком по пальцам, какова ваша реакция?

– Ну, какая… стандартная. Швыряю молоток, ору и матерюсь, — он пытался неловко шутить.

– Вот именно. То же самое в отношениях — в ответ на боль вы “отбрасываете” от себя её источник… и ругаетесь.

Макс опустил голову, уставившись себе под ноги, машинально взъерошил обеими руками волосы… дурацкая мальчишеская привычка, от которой он до сих пор не мог избавиться. Затем поднял глаза на психолога.

— Так что же мне делать?

Тот вежливо улыбнулся.

— Учитесь отпускать, это единственный уместный совет в данной ситуации. Зачерпните из себя — вдохом, и выпустите из себя — выдохом. С нежностью. Принятием. Благодарностью. Всё, что было с вами, было важно. Не плохо или хорошо, просто важно. Но оно прошло.

Почему слова психолога вспомнились ему именно сейчас, когда он стоял во дворе родного дома, ощущая, как опускаются на лицо пушистые хлопья снега? Может быть, потому, что Макс впервые почувствовал реальную готовность отпустить?..

Образ Леры всё ещё стоял перед глазами.

— Если я тебя отпущу — ты тоже это сделаешь? — спросил он неуверенно.

Она помахала ему пушистой варежкой — смешная, косоглазая, нелепая, любимая китаёза… Помахала — и исчезла.

Макс наклонился, набрал в ладонь горсть свежего снега и отправил себе в рот. Как в детстве.

Проглотил. Глубоко вдохнул. Зачерпнул Леру из груди, из самого сердца, со дна души. И — выдохнул. Наконец-то принимая и отпуская.

С любовью и нежностью…

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

Часть 3. Глава 21

Москва, два года спустя

— Ну, где ты там? — голос Андрея в трубке буквально звенел от нетерпения.

— Застрял в пробке на Большой Никитской, аккурат напротив консерватории.

— Слушай, ты издеваешься? Тебе проще отпустить такси и дойти пешком. До Газетного переулка — два шага!

— Ну, это ты у нас столичный мажор, а я человек приезжий, если не сказать — провинциальный, ещё потеряюсь в этой вашей Москве… — пошутил Макс.

— Кончай придуриваться. Короче, давай, я сейчас выйду тебе навстречу, точно не заблудишься! — решительно произнёс Андрей.

— Да ладно уж, сиди, где сидишь. Топографическим кретинизмом я вроде не страдаю, да и классику читал, сориентируюсь.

— Не понял… при чём тут классика?

Макс засмеялся.

— Эх, ты, темнота! Угол Герцена и Огарёва — место, где Виктор назначил первое свидание Гелене…* Ай, ладно, отомри, не бери в голову. Я сейчас подскочу!

Андрей ждал его в новомодном итальянском ресторане, об открытии которого несколько месяцев назад кричали все СМИ. Откровенно говоря, Макс предпочёл бы посидеть с другом в каком-нибудь более непритязательном месте — например, в пабе: по-простому, за кружкой хорошего разливного пива, как в старые добрые студенческие времена.

Они не виделись с Андрюхой целый год. Всё как-то не получалось пересечься. То у одного гастроли, а у второго — турне, плюс бесконечные интервью, съёмки, приглашения судействовать в музыкальных конкурсах… Они, конечно, регулярно созванивались, иногда даже по скайпу, чтобы не забыть друг друга в лицо. Но это было не то же самое, что живое общение. Им здорово не хватало друг друга.

В этот раз всё получилось практически спонтанно: у Макса было выступление в Венском Концертхаусе. Билетов на прямой рейс до Петербурга не осталось, и из Австрии пришлось лететь через Москву. Узнав о том, что друг будет проездом в столице, Андрей уговорил его задержаться хотя бы на сутки. Подумав, Макс согласился — соскучился, да и торопиться ему, в общем, было некуда.

Он сразу же завидел высоченную фигуру друга при входе в ресторан. Андрюха почти не изменился, оставаясь таким же холёным красавчиком, только ещё больше возмужал. Этакий нордический тип: светлые прямые волосы, голубые глаза, широкие плечи… При виде шагающего по тротуару Макса он обрадовался, как мальчишка, замахал руками, чуть ли не запрыгал — это было смешно, нелепо, и в то же время мило и неожиданно трогательно. Кажется, Макс стал сентиментальным, как девица…

Друзья крепко обнялись, не скрывая неподдельной радости от встречи.

— Сволочь! Я и не представлял раньше, что мне будет так тебя не хватать, — признался Андрей, сияя.

— Чёрт, ты меня раскусил: на самом деле, я ведь приворожил тебя, ещё когда мы жили в Англии, — схохмил Макс в ответ.

— У меня для тебя сюрприз, — видно было, что Андрея прямо-таки распирает от секрета, которым ему не терпелось поделиться.

— Мне уже заранее страшно.

— Не бойся, всё в рамках закона. Пойдём… это там, внутри, — он кивнул в сторону ресторана, открывая дверь и жестом приглашая Макса следовать за собой. — Ну, как ты, в целом?

— А ты-то как?

— Расскажу… всё расскажу… чёрт, я безумно рад тебя видеть! Раздевайся скорее! — Андрей чуть ли не силой стащил с друга пальто, кинул его на стойку гардероба и тут же потащил Макса за собой через весь зал, почему-то украшенный красными воздушными шарами в виде сердечек. Ах, да, вспомнил Макс, завтра же — четырнадцатое февраля, день всех влюблённых, так их растак…

— Наш столик — вон там, у окна, — махнул рукой Андрей.

За столом уже кто-то сидел. Женщина…

Макс хотел было удивиться, перевёл недоумевающий взгляд на Веселова, затем снова посмотрел в указанном им направлении… и вдруг ему стало трудно дышать.

Это и есть Андрюхин сюрприз?!

Всё перемешалось и спуталось у Макса в голове, а сердцу моментально стало тесно в грудной клетке — оно билось с такой силой, точно пыталось выскочить наружу. Оно реагировало так только на одного человека в целом мире… На Леру. Китаёзу. Его косоглазую…

Именно она и сидела сейчас за столом, к которому так упорно тянул его друг.

Как Андрей это устроил? Он же ничего не знал про их с Лерой отношения… Как он нашёл её? Для чего организовал их встречу? Что вообще всё это значит? Миллионы вопросов бушевали и взрывались в его сознании, пока он беззвучно глотал ртом воздух, и в этот самый миг Андрей торжествующе произнёс:

— Макс, знакомься! Это Валерия — моя девушка. Хотя нет, точнее будет сказать не просто “девушка”, а невеста. Будущая жена.

___________________________

*Имеются в виду герои пьесы Леонида Зорина “Варшавская мелодия” (1967). Улица Герцена — ныне Большая Никитская, улица Огарёва — старое название Газетного переулка в Москве.

О том, что Андрюха влюбился, Макс догадался ещё пару месяцев назад. Вернее, друг и не скрывал, что крепко запал на кого-то, но впервые на своей памяти Макс слышал столько воодушевления и восторга в голосе Веселова по поводу девчонки. Кто-кто, Андрей?! Который с жаром уверял, что никогда в жизни не променяет холостяцкую свободу на брачный хомут? Серьёзно?..

— И кто же она? — насмешливо спросил Макс во время очередного дружеского созвона. — Что за принцесса? Как её зовут, чем занимается?

— Она… — голос Андрея был до неприличия счастливым и оттого каким-то бестолковым, даже глупым. — Чёрт, аж страшно рассказывать.

— Моего дурного глаза боишься? — поддел Макс.

— Да нет, не в сглазе дело… Понимаешь, реально иногда кажется, что мне всё это просто снится. Вот так очнёшься однажды — а ничего на самом деле и нет… Мне никогда в жизни не было так кайфово с девушкой, понимаешь?