Чужой клад - Александра Девиль

Татьяна Степановна и Елена Никитична, прислушиваясь к разговору, пересели поближе к собеседникам. Тарас и Мотря, все еще стоявшие на сцене, тоже насторожились.

— Они не простые, поскольку играли в гетманском театре! — грохотал Теплое. — И потом, у тебя же, кажется, есть актрисы и из дворян. Вот эта, которая играла Катарину, она кто? Отец ее — из казацкой старшины, так? Представь, какой шум среди местной знати наделало бы ее убийство! Почему ты мне вовремя не сообщил? Если вы тут сами не можете навести лад, так хоть бы мне-то вовремя сказали, я бы уж отыскал убийц! А теперь время упущено, злодеев не найдешь.

— Простите, ваше сиятельство, — скромно потупился Шалыгин, — но мы надеялись обойтись своими силами, не беспокоя вас. И уже распознали убийц.

— Распознали? И кто же это у вас такой смекалистый? — насмешливо спросил Теплов. — Небось, какая-нибудь бабка-колдовка, которая увидела лицо злодея в чане с водой?

— Нет, ваше сиятельство, загадку разгадал ученый человек, — с поклоном ответствовал Шалыгин. — Да вы его только что видели, он играл на сцене.

— Денис Томский? — удивился строгий ментор. — Вот уж поистине чудеса с этими господами учеными. Приезжают изучать древности, а сами занимаются спасением хорошеньких актрис… — Теплов хмыкнул. — И что же, он разведал правду? У него есть какие-то доказательства? Впрочем, пусть он сам обо всем мне доложит. Вели его позвать.

Приказание Теплова было тут же исполнено, и Дениса вызвали из-за кулис как раз в момент его объяснения с Настей.

Когда Денис вышел в зал, Елена Никитична нарочно прикрылась веером, чтобы сын сразу ее не увидел. Почтенная вдова хотела послушать его беседу с Тепловым как бы со стороны. Не менее напряженно прислушивалась к беседе и Татьяна Степановна, которая уже поняла, что ее Насте совсем недавно грозила смертельная опасность. Криничная хотела и боялась услышать имена убийц.

— Что же, адъюнкт, ты тут, значит, по сыскному приказу, да еще по актерскому делу? — с насмешкой спросил Теплов, оглядев Дениса с ног до головы.

Томский, облаченный в старинный колет и шоссы, выглядел причудливо, но при этом весьма привлекательно. Ничуть не смутившись от язвительного тона Теплова, он ответил тоже с усмешкой:

— Кирилл Григорьевич давно приглашал меня в свою столицу, и я, как почтительный гость, хотел быть полезным хозяину. Мне кажется, наш президент не будет корить меня ни за сыскное дело, ни за актерское.

Теплов пошевелил бровями и, хмыкнув, заметил:

— Что ж, актер из тебя неплохой, это я подтверждаю. Ежели завтра будешь играть не хуже — гетману понравится. А что до твоих поисков злодея… тут уж, братец, ты явно занялся не своим делом. Хотя вот Шалыгин говорит, будто ты нашел убийц. Однако еще неизвестно, что на это скажет нежинский исправник.

Денис знал от Шаляпина, что чиновник из губернского города — большой приятель и доносчик у Теплова, а потому ответил незамедлительно:

— Погодите вмешивать в это дело исправника; сдается мне, что убийцы сами себя выдадут.

— Но мне-то ты можешь сообщить, кто они? — с оттенком раздражения спросил Теплов.

— Могу, хоть мне это весьма досадно. Убийцами оказались родственники той благородной барышни, что играла со мной на сцене. Их зовут Илья и Гликерия Боровичи.

Татьяна Степановна, хоть и ожидала такого ответа, все-таки не выдержала и, ахнув, схватилась за грудь. Елена Никитична стала обмахивать ее веером и успокаивать. Тут все оглянулись на женщин, и сердобольная Наталья Демьяновна воскликнула:

— Вот бедняжка Татьяна Криничная, ведь это ее племянник!

Денис, увидев мать, кинулся к ней с радостным удивлением:

— Матушка! Какое чудо вас привело сюда?

— Об этом после, — сказала Елена Никитична, приобняв сына. — Но, однако, я вижу, что приехала вовремя. Тут, право, такие события, такая кровавая драма… И в центре ее — дочь моей новой подруги.

Денис перевел взгляд на Татьяну Степановну, без труда догадавшись, что перед ним — мать Насти.

— Неужели и вправду Илья хотел убить Настю?.. — прошептала вдова, горестно покачав головой.

— Увы, сударыня, — вздохнул Денис. — Поверьте, мне очень жаль, но это правда.

— Да… недаром я их заподозрила сегодня, когда слышала этот странный разговор о ноже и золоте… — прошептала Криничная.

— Какой разговор? — тут же забеспокоился Денис.

Теплое, его секретарь, Наталья Демьяновна и даже синьор Валлоне с любопытством повернулись к Татьяне Степановне. Она постаралась объяснить как можно короче:

— Гликерия упрекала Илью, что у него не хватило духу вовремя ударить ножом. А потом они еще досадовали на защитника, который им все время мешает. Теперь я понимаю, что защитник моей дочери — это вы, Денис Андреевич.

— Не волнуйтесь, Татьяна Степановна, все уже позади. — Денис поклонился и поцеловал руку Настиной матери.

Теплов, желавший, видимо, и себе присвоить часть заслуг по поимке преступников, металлическим голосом провозгласил:

— Следует немедленно арестовать убийц! Я сам с ними поговорю! Надо же знать причины такого злодеяния.

— Видите ли, сударь, — быстро вмешался Иван Леонтьевич, — если прислать за ними ваших чиновников, так злодеи, пожалуй, сразу обо всем догадаются и сбегут. А потому я велел нашим казакам доставить Боровичей в театр, словно бы на репетицию оперы. Они ведь, знаете ли, в опере поют…

— Кстати, об опере, — недовольно поморщился Теплов и взглянул на синьора Валлоне. — Неужели вы надеялись с помощью ваших авантюрьеров и вот этого недоученного капельмейстера сыграть перед гетманом итальянскую оперу?

— Простите, ваше сиятельство, я ведь не думал, что так получится, — смутился Шалыгин. — Да у меня времени не было…

— Однако чем же ты теперь заменишь отдеру, несчастный? — поджал губы Теплов.

— У нас есть прекрасные певцы и танцоры, — скромно заметил Иван Леонтьевич.

Его тотчас поддержала Наталья Демьяновна:

— Это будет даже лучше, чем опера! Наших малороссийских певцов и в Петербурге любят посильнее итальянских!

— Но Кирилл Григорьевич… — начал было Теплов.

— Я объясню ему все как есть! — заверила Наталья Демьяновна. — Мои сыны не чураются казацких песен и танцев. Однако что-то мне тут стало жарковато от споров. — Розумиха принялась быстро обмахиваться веером. — Пойду-ка я выйду во двор. Сделаем перерыв, потом поглядим остальное.

Наталья Демьяновна в сопровождении компаньонки важно выплыла из зала, а вслед за ней двинулись, не переставая обсуждать будущее представление, Теплов с Шалыгиным.

— А где моя Настя? — забеспокоилась Татьяна Степановна. — Я хочу немедленно с ней поговорить!

— Сейчас я ее приведу, — вызвался Денис и тут же с завидной резвостью устремился за кулисы.

— Какой славный, почтительный молодой человек, — заметила Татьяна Степановна, глядя ему вслед. — Когда я мечтала о сыне, то представляла его именно таким.

— Ах, не всегда он бывает таким почтительным и милым, — улыбнулась Елена Никитична.

— По-моему, вы к нему слишком строги.

— А по-моему, это вы чересчур строги к своей дочери.

Тем временем Денис отыскал Настю, схватил ее за руки и, пристально глядя ей в глаза, объяснил:

— Там, в зале, сидят наши матери. Каким-то образом они познакомились в дороге и, по-моему, успели подружиться. О Боровичах всем уже объявлено. Татьяна Степановна называет меня твоим спасителем. Кажется, я ей понравился. Теперь твоя очередь пустить в ход свои чары. Думаю, у тебя это получится без труда. Еще несколько минут — и родительское благословение нам обеспечено. Иди, твоя матушка тебя зовет.

— Родительское благословение? — вскинулась Настя. — Да о чем ты говоришь? Ты разве уже сделал мне предложение и получил мое согласие?

— А разве нет?

Денис попытался ее обнять, но Настя ловко увернулась и стремительно понеслась из-за кулис в зрительный зал, лишь мелькнуло ее причудливое сценическое платье из розовой тафты. Денис посмотрел ей вслед и вздохнул с мечтательной улыбкой. Он был почти уверен в ее ответе, но маленький холодок сомнения все же оставался и тревожил ему душу.

Да и Настино сердце билось тревогой, когда она предстала пред очи Елены Никитичны и своей матери, которая тотчас набросилась на девушку с упреками:

— Ну как же ты могла скрыть от меня, что здесь такие дела творятся? Почему не написала мне? Ведь чуяло мое сердце, что с тобой неладно…

— Погодите, мама, — смущенно остановила ее Настя, взглянув на Елену Никитичну.

— Да, конечно… — опомнилась Татьяна Степановна. — Вот, любезная сударыня Елена Никитична, позвольте представить вам мою своенравную дочь Анастасию. Ведь говорила же я ей, чтобы не ехала в Глухов играть в театре. Мыслимое ли дело для девушки дворянского сословия выступать на сцене рядом с мещанками и поселянками? А она мне начала доказывать, что нынче другие времена, искусства и науки важнее происхождения. Ну и Боровичи, конечно, меня тоже в этом убеждали. Теперь понятно, какой у них был интерес… Вернее, совсем не понятно, зачем они на тебя охотились. Ведь имение-то наше невелико и небогато. И о каком золоте говорила Гликерия?.. Можешь ты мне ответить, своевольница?