Квартирник - Роман Феликсович Путилов

который от всех этих поездок уже беситься и развестись собирается. Вы мой герой, понимаете.

Я кивнул, делая вид, что поверил:

— Пойдемте, покажу.

Женщина встала у окна, почти прижавшись ко мне.

— Вон видите, в здании Госбанка окошечко — я ткнул пальцем в мутное окно проходной денежного хранилища: — Там на сутках сидит человек, который по моей просьбе наблюдает за вашим входом, и он будет делать это до утра.

— Где? Не вижу — красивая головка приблизилась к моему лицу, нежная кожа коснулась моей щеки, оттопыренная попа мазнула мне по…

— Да вон окошко небольшое — мы стояли, соприкасаясь телами, и мой организм стал реагировать.

— Как все просто! — женщина выскользнула из моих почти объятий, лукаво скользнула взглядом по вздыбившимся форменным брюкам. — Спасибо, что доверились.

— Да не за что — я стал торопливо натягивать серое пальто: — надеюсь, что вам ничего не скажут, что вы меня кофе поили.

— Не волнуйтесь, со мной ничего не случится. Себя берегите — лживые глаза счетного работника ласково уставились в мои, а нежные руки поправили лацканы формы: — идите, еще увидимся.

Итак, сегодня никто никуда не поедет. Сейчас мои супротивники сгрудившись у окон в теплом кабинете, гурьбой обсуждают полученную от главного бухгалтера информацию, вглядываясь в маленькое окошко проходной темно-вишневого здания Госбанка, где якобы, глаз не сводит с них мой суперагент. У меня появилось немного форы, чтобы принять решение и подготовится. Я зашел за угол, завел, не успевший остыть «Запор», и поехал в отдел — повесить в кабинете форму, где она хранилась на всякий случай. Последние двести метров я ехал на автомате — перед глазами все плыло, меня бросало то в жар, то в холод, в затылке пекло. Бросив машину у крыльца, я на полусогнутых, чуть не сбив с ног обалдевшего помощника дежурного, побежал вниз, в подвал, где РОВД стыдливо прятал вонючие уборные. Я не добежал несколько шагов, первый раз меня вырвало у дверей Ленинской комнаты.

Минут через двадцать, полностью опорожнив желудок, выпив несколько литров воды, избавившись и от нее, я кое как оттер форму холодной водой, и, опираясь на стены руками, дошел до своего кабинета, где не раздеваясь, упал на диван. Я не помню, сколько я пролежал так, потом встал и приоткрыл окно, потому что, от страшной головной боли хотелось сунуть голову в сугроб. Несколько раз звонил телефон, кто-то тормошил меня, кто-то сунул в рот какую-то таблетку и стакан воды, от которой я вновь рванул в туалет. Я не помню никаких подробностей. Вечером мне стало чуть-чуть легче, я задремал, когда кто-то стал трясти меня и слабо бить по груди, прикрытой толстой тканью на ватине. От тряски голова взорвалась новой вспышкой боли, я не совладав с собой. Махнул рукой.

Кто-то вскрикнул, в воздухе мелькнули чьи-то ноги, и тело агрессора улетело за боковую спинку дивана, откуда, после грохота, раздалось тоненький скулеж.

— Кто это? — я не мог в темноте разглядеть, кто там скулит.

— Это я, Нина.

— А какого Гондураса ты здесь делаешь?

— Я тебе звонила целый день на все номера, что они завтра деньги повезут, а ты не отвечаешь. А теперь пьяны здесь валяешься. И меня ударил. И-и-и! — Нина, выдав мне необходимую информацию, продолжила ныть.

— Подожди. Не плачь. Извини. Я не пьяный, просто меня ваш главбух отравой какой-то угостила.

— Врешь ты все! Выпил и признаться не хочешь, как и все мужики. И-и-и.

— Я перед тобой оправдываться не собираюсь, мне реально что-то подсунули. Давай дальше. Откуда ты узнала, что они завтра деньги повезут.

— Меня на работу вызвали. Они телетайп запустить не могли, меня позвали. Сообщение было на какой-то химзавод, заместителю генерального директора, что они завтра вечером приедут на заводскую базу отдыха.

— Понятно. Давай, помоги мне подняться и дойти до машины.

— Ты же пьяный, как ты поедешь?

— Вот не поверишь, я последний раз пил неделю назад. Давай руку, помогай.

Добросив Нину до дома, я поехал к себе. Надо было подготовится к завтрашнему мероприятию и хоть немного отлежатся.

Утро было относительно теплым, «Запорожец» завелся сам, без утомительных танцев с паяльной лампой или иными волшебными палочками. Дорога до закрытого города «Томск — семь» была одна, поэтому мимо моей засады приметная «девятка» алого цвета незамеченной проскочить не могла. Около девяти часов утра, когда я в очередной раз протирал лобовое стекло «горбатого» водкой, чтобы хоть какое-то время оно не запотевало, на серой полоске асфальта мелькнуло красное пятно. Я вскочил в свою голубую «молнию» и пристроился сзади, держа приличное расстояние. По причине утра воскресенья зимнего дня, дорога была пустынной, мне приходилось держаться на грани видимости. Я, нежно касаясь педали газа, прошел очередной поворот и увидел на дороге столпотворение.

Красная «девятка» ткнулась мордой в колесо замершего поперек дороги потасканного «ГАЗ-пятьдесят два», с бежевой кабиной. Несколько человек стояло возле машин, о чем-то споря и размахивая руками.

Мне поздно было тормозить, поэтому я медленно проехал мимо места дорожно-транспортного происшествия, надеясь, что через замороженное стекло Привалов, стоящий перед двумя колхозного вида мужиками, в темных, латаных телогрейках, и что-то агрессивно им доказывающего, меня не узнает. Метров через триста на трассе был новый поворот, скрытый густым сосняком, а за поворотом у припаркованного на обочине белого «москвича» стоял человек, напряженно выглядывающий из-за деревьев. Он равнодушно мазнул по мне взглядом и снова высунулся, что-то высматривая там, откуда я только что приехал. Меня насторожила одинаковость мужиков. Этот, третий, был очень похож на тех двух в телогрейках, что разбирались с Приваловым. Я сбросил скорость, уставившись в зеркало заднего вида. Через двести метров я развернулся — за это время мужик в телогрейке, бросил свой пост, прыгнул в «Москвич» и умчался в сторону ДТП. На обочине, где топтался наблюдатель, лежало очень много окурков. Было ощущение, что человек курил здесь несколько часов. Я осторожно выглянул из-за деревьев и присвистнул — по заснеженному проселку, куда то, в сторону бесконечных холмов, двигалась коротенькая колонна. Впереди пробивал дорогу грузовик, за ним следовала новенькая, красная «Девятка», корму которой подпирал «москвичонок». Вот и конкуренты. Представить, что Привалов, имея мешок денег и красавицу — любовницу в салоне, добровольно поедет с незнакомыми мужчинами куда то в поля, я никак не мог. Сунув руку под сидение, я нащупал сверток — самодельный револьвер под «мелкашечный» патрон. Семь маленьких свинцовых пуль робко выглядывали из короткого барабана мягкими серыми головками, а на случай моего косоглазия, мне на заводе, по образцу, выточили еще