Квартирник - Роман Феликсович Путилов

— господам офицерам не хватило. Откуда взялась бутылка технического спирта, что прятало свою гнусную, отдающую сырой резиной, сущность, я не знаю, но сейчас это привкус господствовал в моем очень больном организме.

Но надо было жить дальше, поэтому я выковырнул из ящика стола картонную баночку мятного зубного порошка, включил кофеварку и пошел вниз, в сторону туалета, приводить в себя в порядок.

Чистить зубы пальцем, да еще с тяжелого похмелья — дело очень сложное. Борьба с рвотными рефлексами от наличия, ерзающего по зубам некого предмета, даже если это твой собственный палец — процесс тяжелый, но я справился. Во рту посвежело, кошки, что делали там нехорошие дела куда-то убежали, а к моменту моего возвращения в кабинет в высокой кофеварке бесновалась кипящая вода. Слава Богу, кофе еще оставался — я наскреб чайную ложку со дна металлической банки, тщательно размешал коричневые крупинки в крутом кипятке и сделал первый, самый вкусный, глоток.

Дверь распахнулась — на пороге нарисовался Кадет, заговорщицки показывая горлышко бутылки водки, укрытой под курткой:

— Товарищ младший лейтенант, полечитесь?

— Нет, брат, спасибо, воздержусь.

— А мы, пожалуй, оскоромимся со Студентом. Ты если передумаешь, приходи в десятый кабинет, мы там с пацанами… — не договорив, парень торопливо прикрыл дверь и куда-то заспешил. Через минуту стала понятна причина торопливости Кадета — за дверью раздались уверенные начальственные шаги, дверь распахнулась и в кабинет, во всем великолепии полковничьего мундира ввалился начальник Дорожного РОВД Дронов.

— Здравия желаю, товарищ полковник. — ноги сами по себе подбросили меня вверх, забыв о тяжелом похмельном синдроме.

— Громов, как дела? — крупный нос полковника сморщился, втягивая воздух, наверное, кто-то уже доложил, что я вчера проставлялся.

— Все нормально, Олег Владимирович — осторожно протянул я.

— А вот у меня не очень, представляешь?

— Я могу чем-то помочь? — несмотря на мятный зубной порошок, щедро намазанный на зубы, я старательно дышал в сторону.

— Наверное можешь. Мы тут итоги года подбиваем. Провал у нас получается по линии квартирных краж и грабежей с разбоями. Ничего не хочешь мне сказать?

— Что вы у меня хотите услышать? — меня явно раскручивали на принятие повышенных обязательств, и следовало следить за языком, а то мгновенно можно оказаться должником.

— Мы вот тебе шли во всем навстречу, звание тебе дали…

Первичное офицерское звание присваивал министр, и решающим тут было наличие незаконченного высшего образования, но в последние три дня все начальники хором рассказывали мне, что, выловленные в потоке водки зубами, две самые маленькие звездочки — целиком и полностью их личная милость ко мне.

— Товарищ полковник, а я тут причем? Был старший опер, а я один из трех подчиненных…

— Нет, ты меня не слышишь. Я говорю, что старшего у вас теперь нет, а дело надо делать. Выправишь ситуацию по итогам первого квартала, чтобы мы не в конце из десятка районов плелись, а уверенно, в середине списка были — будешь старшим опером.

Капитан Близнюк покинул нас неделю назад, вернувшись на спокойную должность в управлении речной милиции — пропавших, хотя и обнаруженных дел ему никто не простил.

— Олег Владимирович, как-то это сказочно звучит. Все до сих пор уверены, что дела у Близнюка я скоммуниздил, чтобы его подставить.

— Тебе достаточно того, что я уверен, что ты дела не трогал. И не наглей, такие предложения делаются один раз. Ты думаешь, что нет желающих эту должность занять и по-быстрому майора получить. Так что думай.

Тяжелые шаги полковника давно затихли в тиши коридора, а я все сидел и думал о сделанном мне предложении. С одной стороны, интереса не было. До майора мне еще служить и служить, а отвечать за все желания нет никакого. Два молодых олуха, доставшихся в наследство, Студент и Кадет, к самостоятельной работе не были приспособлены изначально, да и выполнение поручений требовало ежедневного и неусыпного контроля, оба готовы были исчезнуть по своим делам, как только чуть ослаблялись вожжи…

Вот на этой минорной ноте мысли мои прервал резкая трель телефонного звонка.

— Это Нина, ну что, ты решил?

— Нина, я ничего не понимаю, что я должен был решить?

— Ты болеешь что ли?

— Немного, вчера звание обмывал…

— Опять пил?! Я же говорила тебе … — барышня, «подарив» мне самое дорогое, частенько пыталась позволить себе лишнее.

— Нина, давай к делу. Свой моральный облик с тобой я обсуждать не буду.

— Я тебе вчера днем звонила и все тебе рассказала…

— Нина, вчера днем ты никак не могла мне ничего рассказать. Я как с утра убежал, так до пяти часов вечера в кабинете не появлялся.

— Но как? Я вчера позвонила, говорю привет, это Нина, есть информация, ты сказал — привет, говори…

— Нина, еще раз говорю, меня в кабинете не было. Рассказывай, что и кому ты рассказала?

— Я рассказала, что завтра деньги повезут, много.

— Куда?

— Я слышала в Томск-шесть…

— Может в Томск — семь?

— Наверное, а где это?

— Это Нина в Томске.

— Кто поедет?

— Я не знаю. Привалов засмеялся и сказал, что поедет постоянный экипаж.

— А на чем и откуда?

Да не знаю я! Я и так случайно услышала, они думали, что кабинет пустой и у двери, в коридоре болтали. Но Привалов точно поедет.

— Так, ясно. А теперь соберись и вспомни, с кем ты вчера по телефону разговаривала, на что его голос был похож?

— Плохо было слышно. Но я была уверенна, что это ты. А сегодня, когда ты сказал, я что-то перестала быть так уверенной…

— А о чем я еще спрашивал?

— Ну, мне еще вчера показалось странным, что ты меня не узнал, и спорил, кто я такая… Но я же говорю, что плохо слышно было…

— И ты представилась?

— Ну да, я сказала, что это я, Нина из центра технического….

— Нин, ты меня извини, но ты и дура! Как ты могла так подставиться…

— Кто я? Ты что сказал…

— Так, молча сиди, и слушай меня внимательно. Сегодня сидишь на работе, пока я тебе не позвоню. После звонка от меня выходишь и по улице Советов идешь прямо к своему дому, никуда не сворачиваешь. Ты хорошо поняла?

— Но я хотела…

— Нина, ты вообще, жить хочешь? Если нет, то прямо так и скажи, я с тобой возиться не буду. Просто скажи, да или нет. Нина?

После длительного молчания, и даже всхлипов, в трубке чуть слышно прошептали:

— Да, хочу…

— Прекрасно. Да, еще одно. Когда я тебе вечером позвоню, я скажу пароль — слова презумпция. Ты поняла меня? Если этого слова не будет, значить,