Обед у людоеда - Дарья Донцова

Мариночка засучила рукава и мигом привела номер в пристойный вид. Потом в порыве вдохновения сбегала на первый этаж, взяла в холле букет из пластмассовых тюльпанов и, помыв его, водрузила на письменный стол. Пришедшая принимать работу Ада Марковна усмехнулась:

– Старательная ты, Марина.

Директрису и горничную разделяло не так уж много лет, но у Ады за плечами был техникум коммунального хозяйства, поэтому она и сделала столь успешную карьеру в «гостиничном мире». Но Зудина никогда не завидовала более удачливой начальнице, разве что иногда вздыхала, получая зарплату, однако после того, как Марине поручили убирать «генеральский» номер, отпал последний повод для зависти.

В коммунистические времена получку выдавали точно в срок, два раза в месяц. Сначала люди становились обладателями меньшей части, так называемого аванса, а потом им вручалась зарплата. В Маринином случае выходило тридцать восемь и пятьдесят рублей, двенадцать целковых съедали налоги. Прожить на заработанные гроши можно было кое-как, и Зудиной всякий раз приходилось решать сложную задачу – как купить новые колготки, стоившие семь рублей семьдесят копеек…

Третьего марта, расписавшись в кабинете у Ады Марковны в ведомости, Марина сложила заработанное в кошелек и собралась уходить. Но директор остановила ее и протянула еще четыре десятки.

– Это мне? – удивилась Зудина.

– На втором этаже положено иметь двух горничных, – спокойно пояснила Ада Марковна, – но ты великолепно справляешься одна. Зачем же нанимать еще одного человека? Лучше заплачу тебе две ставки. Только никому ни гугу, иначе всем нагорит!

Мариночка радостно кивнула.

Через месяц она стала правой рукой Ады Марковны, и ее посвятили во все секреты. Узнала она и о кое-каких постоянных посетителях люкса – мужчинах и женщинах, приходивших в основном днем, часа на два, на три… Впрочем, иногда парочки оставались на ночь, и были они в основном женского пола. Зудина быстро разобралась в половой ориентации Ады Марковны, но никаких отрицательных эмоций не испытала. Директриса никогда к ней не приставала, у нее была постоянная любовница, худенькая и длинноносая Зина, частенько забегавшая в «Морскую». Правда, Ада Марковна называла девушку двоюродной сестрой, но Мариночка только усмехалась про себя. Зинка ей категорически не нравилась – наглая и беспардонная. Марине было жаль интеллигентную Аду Марковну. Та безропотно открывала перед Зинкой кошелек и, что уж совсем странно, пускала ту в люкс с другими женщинами. Иногда Зина заявлялась вечером, когда Марина оставалась на дежурстве, и требовала:

– Давай ключ!

В первый раз Зудина отказала. Зинка коротко ругнулась и убежала. На следующее утро Ада Марковна, отводя глаза в сторону, попросила:

– Если Зина придет в мое отсутствие, ты ей номер открой.

Марина не выдержала:

– Между прочим, она с какой-то грязной шалавой приперлась! Той сперва в баню хорошо бы зайти, а потом уж в приличное место являться, еще украдет чего…

– Я знаю, – тихо ответила Ада.

Но Зудину понесло:

– Ну зачем вы разрешаете ей над собой смеяться, бросьте нахалку! Что, кругом других девушек нет? Только свистните, к вам десяток прибежит.

Ада Марковна тяжело вздохнула:

– Ох, Маришка, все мне про Зинаиду известно. Про все ее художества. Но люблю ее и ничего поделать с собой не могу. Ничего!

Зудина лишь пожала плечами. Со своими любовниками она расставалась без всякой жалости и тени сомнений. Впрочем, чужая душа потемки, и если Аду Марковну устраивает подобное положение вещей, то кто бы спорил, но не Марина. После того памятного разговора ключ наглой Зинке она давала беспрекословно.

В тот майский день Мариночка тосковала за стойкой. Шел двенадцатый час ночи, постояльцы уже утихомирились, телевизоры не работали, и никто не требовал горячей воды. Зудина отключила титан и разобрала диван. Ночным дежурным разрешалось вздремнуть тут же, не отходя далеко от ящичка с ключами. Девушка уже собралась запереть входную дверь, как в холл вошла Зинка, за ней, нетвердо вышагивая на двенадцатисантиметровых шпильках, ввалилась девица в коротенькой юбочке из разноцветных замшевых кусочков и кофточке «лапша». То, что они обе находятся подшофе, Марина поняла сразу.

– Эй, – взвизгнула Зинаида, – ключ давай, живо!

Зудина заколебалась. Дело в том, что всего час тому назад люкс покинула очередная парочка. Мужчина и женщина, давшие дежурной коробочку дефицитных шоколадных конфет и пять рублей, оставили после себя жуткое, просто свинское безобразие. Марина, очень уставшая за день, решила отложить уборку до утра, надеясь, что сегодня больше никто не заявится, и вот, пожалуйста!

– Там не прибрано, – ответила Зудина.

– А-а, – протянула Зина и схватилась за телефон. – Адочка, – затрещала она, – тут твоя дежурная ключ не дает. Говорит, в номере убрать не успела…

Потом она сунула трубку Марине.

– Вот что, – раздался безнадежно усталый голос Ады Марковны, – пусти их в двадцать седьмой, он пустой!

Задыхаясь от негодования, Зудина протянула Зинаиде ключик.

– Отличненько, – пропела та.

Любовницы отправились наверх. А у Марины пропал сон, зато появилась дикая злоба на бессовестную, бесцеремонную Зинку. Да еще дежурная побаивалась, что находящиеся под газом девицы начнут шуметь и беспокоить других постояльцев, так и до беды недалеко.

Но наверху все было тихо, и в конце концов Зудина задремала. Часа в три она проснулась от резкого толчка. Возле дивана стояла насмерть перепуганная Зинка. Хмель разом слетел с нее, и девушка тряслась.

– Чего случилось? – безнадежно спросила Марина.

Кажется, сбылись ее самые ужасные предположения, девчонки перебудили весь этаж…

Зина, не просто белая, а синяя, поманила дежурную рукой, на цыпочках они поднялись в номер, и Марина чуть не завизжала. Увиденное напоминало сон маньяка. Все, куда падал взор, было в крови, а посреди ковра лежала абсолютно голая девчонка с перерезанным горлом.

– Она сама, – шептала Зина, – ей-богу, сама! Взяла бритву и полоснула, а из шеи фонтан как забьет! Вот, смотри, и на меня попало!

Она вытянула вперед дрожащие руки. Зудина отшатнулась. Горничная никогда не читала бессмертного творения Вильяма Шекспира «Леди Макбет», но в голове у нее промелькнула почти цитата из этой пьесы: «Никаким мылом не отмыть эту кровь».[4] Чувствуя, что сейчас потеряет сознание, Марина бросилась звонить Аде Марковне. Та прибыла немедленно, благо жила в двух шагах от «Морской».

Наверное, у Ады были не нервы, а корабельные канаты, потому что она не потеряла голову. Полностью деморализованную Зину директриса отправила мыться в душ. Потом они с Мариной притащили большой темно-зеленый брезентовый мешок, куда складывалось грязное белье для прачечной, и запихнули в него еще не окоченевшее тело.

Затем встал вопрос, как вынести жуткий груз на улицу? Нечего было и думать о том, чтобы вытащить мешок через парадный ход. Во-первых, пришлось бы идти через два коридора и довольно крутую лестницу, и двум не слишком крепким женщинам было не управиться. Во-вторых, кто-нибудь из постояльцев мог захотеть в туалет…

Но, очевидно, в минуту опасности человеческий мозг мобилизует все ресурсы: Ада Марковна мигом нашла решение проблемы.

Они с Мариной, чуть не надорвавшись, втащили каменно-тяжелый мешок в номер люкс. Ада вспомнила про пожарную лестницу, ведущую в маленький грязный переулок. Чуточку отдохнув, она ухватила мешок снизу и велела Зудиной:

– Бери.

Но Марина чуть-чуть зазевалась, а Ада, не ожидая заминки, рванула поклажу со всей силы вверх. Плохо завязанная горловина мешка разошлась, и труп вывалился на ковер. Бедные женщины едва не скончались. Им пришлось снова запихивать тело несчастной в брезент. Время приближалось к четырем, и вдалеке над горизонтом уже показалась пока едва видимая серая полоса – предвестница скорого рассвета.

Марина не помнила, как они с Адой сволокли вниз мешок. Прямо у подножия лестницы чернела чугунная крыша люка с надписью «Мосводопровод». Ада приволокла лом, и они с гигантским трудом открыли люк… Внизу с диким ревом неслась вода. «Морская» стояла почти на самом берегу Москвы-реки, а в водную артерию сливали нечистоты. А может, там протекала одна из многочисленных подземных речушек… Марина точно не знала. Брезентовый мешок упал вниз, а женщины кинулись уничтожать следы.

Железную пожарную лестницу на всякий случай протерли тряпкой. Но когда вошли в люкс, поняли, что дело плохо. На огромном красивом ковре расплывались темно-бордовые пятна, оттереть которые не представлялось возможным. Еще хуже выглядел соседний номер, тот самый, где и происходили основные события… Марину колотило, словно она голая стояла на морозе. Плохо слушающимися губами она пробормотала:

– Наверное, надо сообщить в милицию, нам этого ни за что не убрать.