Черный саквояж. Куклы из космоса (сборник) - Кир Булычев

Пишущая машинка подпрыгнула. Леня Скобкин на минуту прервался и задумчиво оглядел Юру с головы до ног.

— Человечество на пороге Контакта! — убежденно сказал Юра. — Сегодняшний день должен войти в историю. Но что нам теперь думать, мы пока не знаем.

Леня вздохнул и посмотрел на толстую красочную книгу «Тайны Юпитера. Том второй», лежащую рядом с машинкой. Было видно, что Леня напряженно думает.

— В просторных помещениях гулко отдаются шаги, — произнес он после паузы и вновь ударил по клавишам. — Можно было считать, что это шаги к Юпитеру, едва ли не самой загадочной планете Солнечной системы. Я быстро припомнил некоторые из ее загадок… — Здесь Леня остановился, поморщился и полез в книгу.

Юра сел на старый, пыльный диван. Потом он встал, опять взмахнул рукой и открыл рот.

— У меня задание, — примирительно сказал Леня. — Днем я был там, где пущена действующая модель Юпитера. Есть потрясающие снимки! Представляете: в маленькой камере впервые создана искусственная юпитерианская атмосфера, туда помещают бактерий, чтобы они…

— Но ведь это же правда! — взмолился Юра, и голос его задрожал. — Мы не могли ошибиться! Я прошел по этим следам даже дважды. Это точно следы обуви. Они, наверное, во много раз меньше людей! Можно даже рассмотреть отпечатки крошечных гвоздичков… я рассматривал, и к тому же… Галя, ну скажи ты тоже!

В стуке машинки наметились первые перебои.

— Ну, это уже слишком! — сказал Леня, понемногу начиная раздражаться, и снова полез в «Тайны Юпитера». — Я приехал специально, чтобы написать репортаж, потому что на даче никого нет, все в городе, никто не мешает. Это вам тут нечего делать, и от скуки вы накидываетесь на свежего человека! Какая еще такая крошечная обувь?! Что за гвоздики?!

— Гвоздиками подбиты подошвы! — воскликнул Юра.

Полистав книгу, Леня захлопнул ее и ткнул клавишу диктофона, стоящего на стуле. Молодой, энергичный голос увлеченно начал:

— …Атмосфера Юпитера, как известно, охвачена бурными конвективными движениями. Ясно ли вам «конвективными»? Если нет, я буду еще доступнее.

За окном ослепительно вспыхнула молния; удар грома потряс все вокруг. Розовый абажур испуганно замигал и погас: в сильные грозы в Годуновке всегда выключали электричество. В шум дождя снова вплелся голос из диктофона:

— …Температурные условия на Юпитере, ну, говоря проще, тепло вам или холодно, вот в жару вам, например, жарко, а в мороз вы, конечно, мерзнете, легко понять, по можно сказать и еще проще, сказать ли?..

На ощупь найдя клавишу, Лепя раздраженно остановил голос.

— Разумеется, это космические пришельцы, — пробормотал он, разыскивая спички и свечку. — Годуновка — изумительное место для посадки. Космические корабли садятся тут издавна, удивительно только, что их пока никто не заметил… А вот на Юпитере… Что же на Юпитере? Здесь еще не проложены космические маршруты но вслед за экспериментом на Земле…

Его слова потонули в очередном раскате грома. А когда раскаты укатились вдаль, Юре вдруг показалось, что в шум дождя вплелся еще какой-то звук.

Он схватил Леню за руку, и тот удивленно замолк.

Несколько секунд спустя Юра понял, что звук этот существует на самом деле, а потом его услышали и остальные.

То приближаясь к дому Скобкиных, то удаляясь от него, в саду словно летал какой-то громадный шмель. Его бархатный рокот временами совсем исчезал за шумом, но потом возникал вновь, перекрывая грохот воды, скрип деревьев и свист ветра.

Юра и Леня застыли на месте, напряженно вглядываясь в темноту. Галя отступила на несколько шагов назад, в самый угол террасы.

В темном саду, на высоте двух метров, возник какой-то неяркий, блуждающий огонек. Прочертив сложную, извилистую линию, он исчез в пелене дождя.

Потом он вновь вынырнул из темноты; казалось, теперь он летит прямо на окна, он становился все ярче. Но в последний момент он резко свернул в сторону, пронесся перед самыми стеклами справа налево, и никто не успел толком ничего рассмотреть. Шум, похожий на рокот шмеля, медленно стих и больше не возвращался.

Не видя друг друга, Леня, Галя и Юра сидели на темной террасе и молчали. А когда дождь перестал, все смолкло и в тишине лишь стучали о землю капли, стекавшие с крыши, в саду вновь появился этот огонек. С прежним негромким рокотом он подлетел прямо к стеклам, прочертил перед ними сложную линию и исчез где-то в стороне. Потом появился перед самыми стеклами снова и опять отлетел. Он как будто приглашал выйти из дома; и Юра Лютиков (ноги у него были как деревянные) автоматически прошел через террасу к двери и распахнул ее настежь.

С улицы донеслись чьи-то по-дачному легкомысленные голоса, и огонек в саду тотчас погас. Но спустя несколько минут, когда веселые голоса затихли, он вспыхнул опять и полетел к калитке. Оказавшись на улице, он повернул налево, в сторону леса.

У Лени Скобкина была реакция репортера, и он был человеком действия. Он без промедления выскочил в сад и кинулся за огоньком. Но тут, спохватившись, вернулся на террасу, схватил фотоаппарат со вспышкой, схватил диктофон и тогда исчез окончательно. Справившись, наконец с оцепенением, Юра и Галя бросились вслед.

Под потолком террасы вспыхнул розовый абажур: в Годуновке включили свет.

5

«В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ТОЛЬКО НА ОДНУ ТРЕТЬ ГОТОВЫ К КОНТАКТУ»

Гроза ушла на восток. Далеко за горизонтом еще вспыхивали время от времени ее отблески, но над дачным поселком, в просветах туч, уже были видны первые звезды. В теплом и влажном воздухе они казались особенно яркими, они были где-то словно совсем рядом, близко, и внимательно следили за всем, что происходило на планете Земля.

Трава стала очень скользкой, ноги на пей разъезжались в стороны; и в конце концов Юра упал, оцарапав щеку еловой веткой и испачкав ладони в глине.

И тотчас же непонятно с какой стороны появился Шурик. Пес лизнул хозяина, все еще стоявшего на четвереньках, в щеку, почему-то сразу же отскочил в сторону и хрипло залаял. Где-то вдали, в Годуновке, ему отозвалось несколько других собак.

Юра встал и вытер руки о мокрые листья березы, ствол которой мутно светился во тьме. Было очень тепло, но он чувствовал, что его вот-вот начнет бить дрожь. В мыслях теперь ощущалось какое-то странное оцепенение, и они казались очень неповоротливыми и громоздкими.

Огонек все дальше и дальше уходил в лесную чащу.

И это путешествие вслед за ним — среди мокрых веток и листьев, между стволов, прозрачно видневшихся во мгле, по скользкой траве запутанных троп — окончилось лишь спустя несколько десятков минут: огонек вдруг застыл на одном месте.