Во имя Чести (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

А Инг, к слову, был вторым открытием. Проще говоря, наблюдая за его общением с ребёнком, я поняла: если я когда-нибудь всё-таки возжелаю завести детей, лучшего кандидата на роль их отца найти будет сложно. Нежного, заботливого, где надо — строгого, безумно терпеливого… В общем, средоточия всего того, чего очень не хватало во мне. Под конец я уже начала опасаться, что дориец решит этого ребёнка удочерить. Надежда была только одна, на десятилетний контракт, который ему такого просто не позволит.

Прилетевшие исследователи навели шороху. Они первым делом отобрали у нас пассажиров — и пока не пришедшего в сознание Джима Эддингтона, и Аманду. За последнее я была весьма благодарна, мне наконец-то вернули Инга.

О чём я, кстати, узнала последней. Поскольку прятаться на крошечной «Чёрной кошке» было просто негде, я воспользовалась верным средством: тренировкой с зубодробительными навигаторскими задачками. И упрямо блуждала среди математических функций до тех пор, пока меня с ними грубейшим образом не разлучили, выдернув из объятий ставшего родным кресла.

— А где это маленькое чудовище? — мрачно поинтересовалась я, когда Инг прервал поцелуй.

— Ну, не такое уж чудовище, — рассмеялся мужчина, усаживаясь на моё место и устраивая меня на коленях. — Она милая девочка. А ты, оказывается, ужасная собственница и страшная ревнивица, — весело заключил он.

— Пф! Больно надо, — тут же вспыхнула раздражением я и принялась выдираться из его рук. — Проваливай куда хочешь и с кем хочешь, нашёлся, тоже мне… Незаменимых не бывает!

— Не сердись, арая, — мягко коснувшись губами моих губ (предварительно он меня, правда, сжал покрепче, предусмотрительно зафиксировав руки), мурлычущим тоном попросил дориец. — И не паникуй так откровенно; если я проявил к кому-то участие и позаботился о ребёнке, это ещё не значит, что я планирую этого самого ребёнка воспитывать на постоянной основе, — с насмешливой улыбкой сообщил он. — И вообще, воспитывать я всё-таки предпочту своих детей, которых родишь мне ты, — резюмировал он с таким видом… В общем, и этот человек ещё сомневался, что он похож на моего отца?! Да одно лицо! Я эту ехидную ухмылку из миллиона узнаю!

— Долго ждать придётся, — проворчала я. Но выдираться, однако, перестала.

— А я не спешу, — рассмеялся он.

Я честно пыталась сдержаться, но всё равно расплылась в ответной улыбке. Не знаю уж, кто там по мнению Дарлы меня к этому человеку приворожил и когда, но стоит сказать ему спасибо. С того момента, как в Инге нашлось чувство юмора, он превратился в по-настоящему идеального мужчину. Даже страшновато немного; я думала, отец один такой во всей галактике, а вот поди ты, ещё один нашёлся.

Долго наслаждаться обществом друг друга нам, правда, не дали.

— Вот вы где, — недовольным тоном сообщил с порога рубки Этьен. — Нашли время! Да и я тоже хорош, нашёл, кого за кем посылать. Ну-ка, разлепляйтесь, да бегом марш на корабль исследователей. Они жаждут ставить опыты надо всей популяцией, а не над отдельными экземплярами.

Дальнейшие несколько суток мне хотелось бы навсегда вычеркнуть из своей памяти. Нет, господа учёные были милы и довольно корректны, говорили «пожалуйста» и «спасибо», но… как же они задолбали, не сказать грубее! Честно, я поняла, что чувствуют Валеркины вирусы и очень, очень, очень им сочувствовала.

Эти мирные и безобидные в обычной жизни люди, воочию узрев «темпоральную гниль», превратились в комплект действующих образцов вечного двигателя. Я вообще не понимала, когда они спят, а когда — питаются, если вообще это делают. Нас гоняли через какие-то тесты, испытывали на каком-то жуткого вида оборудовании, литрами выкачивали кровь. Создавалось впечатление, что они ею питаются, и именно потому такие бодрые.

С одной стороны, конечно, бред, но другого объяснения их гиперактивности я не видела. Мы проводили в лаборатории по шестнадцать-восемнадцать часов, уползая оттуда чуть живыми, и, возвращаясь, находили тех же людей, пышущих той же неукротимой энергией. Может, эти ребята знали какой-то важный секрет пространственно-временного континуума, и у них в стандартных сутках было существенно больше двадцати четырёх часов?

Единственное внятное объяснение с лёту предложил подкованный в психиатрии Этьен. Маниакальное состояние. Но… мысль про кровь мне нравилась всё-таки больше, чем идея с психическими отклонениями ещё и у них. Такими темпами недалеко до мысли о безумии вообще всего человечества скопом, и это — тоже диагноз.

Тьфу. В общем, я окончательно запуталась в психических проблемах окружающих, поэтому предпочла бы просто всё это забыть и вернуться к нормальной спокойной жизни. Я просила приключений? Всё, хватит, я уже поняла, что как в кино не бывает, и заканчивается всё либо госпиталем, либо лабораторией! На ближайшие пару лет мне этой истории хватит. Ладно, не на пару, но на год — точно.

Когда Этьен наконец сообщил, что кошмар закончился, и мы можем вылетать, ему поначалу просто никто не поверил. За стадией сомнений пришла стадия осознания, после чего нагрянула паника. И «Чёрная кошка» стартовала с безымянной планеты с таким ускорением, будто ей под хвост плеснули скипидара. В короткий прыжок к следующей точке патрулирования мы ушли почти сразу из атмосферы. Дело было, конечно, довольно рискованное, но не в исполнении Макса.

— Скажите, коллеги, только я себя как-то некомфортно чувствую в гипере после этой истории, или это общая проблема? — полюбопытствовала я через несколько минут, когда мы все закончили поздравлять друг друга с чудесным избавлением.

— Это не проблема, это нормальная психологическая реакция, — поправил меня Этьен. — Мне тоже очень хочется в момент выхода из этого прыжка находиться не на своём месте, а под кроватью. К чёрному гоблину провал во времени, но оказаться внутри этой чёрной дряни не улыбается. Даже несмотря на заверения наших гениальных учёных, что этот их приборчик способен что-то там отпугнуть. Кстати, Макс, ты у нас самый головастый, что ты понял из их объяснений? Только, пожалуйста, без лирических отступлений, очень вкратце, что это за хрень?

— Если вкратце, то почти полностью подтвердилась основная версия. Теория о том, что гиперпространство относительно нашего пространства подвижно, существовала очень давно, и была математически доказана, а сейчас просто нашлось физическое тому подтверждение. Два корабля, уходящие туда в одной точке нашего пространства в разное время, оказываются в совершенно различных точках по тамошним координатам, потому что те самые координаты относительно наших перемещаются. Это объясняет тот факт, что далеко не все корабли умудрялись вляпаться в колонию этой темпоральной гнили. При перемещении объекта, то есть корабля, в гиперпространство, его проекция совмещается с определённым участком гипера по всем восьми измерениям, и таким образом находящаяся там часть колонии оказывается внутри корабля. Из-за двенадцатимерности структуры темпоральной гнили и асинхронности… — вдохновенно затрещал Макс, но запнулся под нашими недружелюбными взглядами, стушевался и продолжил уже менее вдохновенно. — В общем, из-за особой природы этой хрени происходит пространственно-временной сбой прыжка, вот. А потом, когда корабль опять возникает в наших измерениях, часть гнили попадает сюда. В наших же координатах она просто раскладывается на электромагнитный импульс и вот ту субстанцию.

— А почему те, кто в неё попал, превратились в мумии? — поинтересовалась я.

— Ой, это самое интересное! У этой гнили очень интересные темпоральные свойства, она существует одновременно в целом отрезке времени, а не перемещается по его шкале, как всё в нашем пространстве. Кстати, именно потому при нахождении остальных кораблей она никому не попадалась: чем больше её объём, тем больше тот отрезок времени, в котором она существует. Маленький объём просто очень кратковременный, только и всего. Проще говоря, когда корабль был сильно повреждён, она разлеталась на множество маленьких кусочков, и просто не существовала в тот момент, когда пострадавшего находили.