Простой советский спасатель 3 (СИ) - Буров Дмитрий

— Точно! Вспомнила! — вскрикнула девушка, распахивая длиннющие ресницы. — Была, была надпись! Ой, дядя Степа, — круглыми глазами глядя на соседа воскликнула начинающая авантюристка. — А ведь и правда, была там надпись. Только я значения не придала, мне как-то и в голову не пришло, что это имя Вашего сынишки. Он же маленький еще, а бумага старая. А фамилия Ваша и вовсе встречается часто. Как и имя. Я даже не подумала, простите, — Лена виновато шмыгнула носом. Плакать, что ли собралась?

— Лен, ты чего? Все в порядке! — окликнул я девчонку.

— Леночка, все в порядке, не переживай ты так! — поддержал меня Степан Иванович. — Алексей, когда Вы сможете принести нам эту карту?

— Она в общаге. Я её спрятал. Думаю, завтра. Сегодня вечером уже не получится, нужно в отделение… Лен, ты до скольки меня отпросила?

— До девяти, — ответила девушка, кидая взгляд на часы. До возвращения оставался еще час.

— Хорошо, — кивнул Лесовой. — Коля, что скажешь? Я не понимаю… Полный однофамилец? Или очередной неизвестный родственник? Но я не помню, чтобы Федор Васильевич кого-то еще упоминал, рассказывая семейную историю.

— Не знаю, Степа, не знаю, покачал головой Блохинцев. — Все это очень и очень странно. А вы что думаете, молодежь?

Мы с Леной переглянулись и пожали плечами.

— Честно говоря, не знаю, что и придумать. Если бы там было Ваше имя, Степан Иванович, можно было бы предположить, что карта предназначалась Вам, как наследнику…

— Нелогично, — откликнулся Лесовой. — Если вспомнить, как мой настоящий отец обрёл свое имя, то откуда тот, кто составлял эту старую карту, мог вообще знать, как будут звать какого-то ребенка спустя чертову тучу лет? Мальчик, мой отец, получил чужое имя. И, можно сказать, случайно стал Лесовым…

— Дядя Степа, может Ваше имя написали специально, чтобы вовлечь Вас в эту историю? Все знают, насколько Вы с отцом любопытны, и каждая новая городская легенда вызывает в вас обоих просто нездоровый интерес. Вы бы начали копать, искать, и, уверена, отыскали бы и казну, и княжеские сокровища.

— Лена! — вскликнул сосед. — Мы с твоим отцом просто любим историю! Знать прошлое нашей страны, и уж тем более родного города — это обязанность каждого сознательного советского гражданина, — отец назидательно поднял вверх палец. — И выискивать факты, чтобы подтвердить или опровергнуть сомнительный момент в истории нашего города — это вполне здоровый интерес для нормального мужчины.

— Угу, видели бы вы оба себя со стороны, когда решаете очередную загадку. Мужики у пивной бочки и то нормальней выглядят, — хихикнула Лена. — Так что да, я думаю, кто-то специально подделал надпись на карте, чтобы Вас заинтересовать.

— Лена! — возмутился Блохинцев.

— Да, папа, — невинно откликнулась девчонка, потупив взгляд, в котором скакали бесенята.

«Вот ведь чертовка! — восхитился я про себя. — Маленькая, да удаленькая. Взрослых мужиков как малых детей отчитывает. И ведь позволяют! А что будет, когда подрастет и осознает свою женскую силу?»

— Но на схеме, если верить Алексею, — и снова отцовский острый взгляд в мою сторону, — имя моего сына. И это меня волнует больше всего! Не желаю, чтобы ребенка втягивали в странные игры! — категорично закончил Степан Иванович.

— Оно там правда есть, честное комсомольское, — упрямо повторил я. — Мне незачем врать. Да и Лена видела.

— Не волнуйся, мы тебе верим. Но все-таки хотелось бы взглянуть на эту подпись и понять: настоящая она или подделка, — мягко пояснил Николай Николаевич. — Ну что, друзья мои, еще по чаю и по домам?

— Я, пожалуй, все, — отказался я. — И все-таки, объясните, почему столько много карт? Точнее, да, я понял, что их десять и нужно собрать все, чтобы разгадать загадку. Но даже если мы все отыщем, как поймем, в какой очерёдности их накладывать друг на друга, или как их читать?

— Федор Васильевич не рассказывал? — удивился Степан Иванович.

— Нет. Он… при смерти был, когда мы с ним беседовали. Только и успел, что ключи от дома передать, да про тайник рассказать.

— Тайник? — встрепенулся Лесовой.

— Я рассказывал, в часах с кукушкой, где я нашел еще одну карту.

— Ах, да, точно, — кивнул Лесовой. — К сожалению, Алексей, мы тоже не знаем всех подробностей. Исключительно наши предположения, что на каждой схеме есть знак-загадка, разгадав которую, можно понять очерёдность. Если сравнить карты, которые у нас есть, они практически не отличаются друг от друга. Только метками, которые обозначают наружный вход в подземелье. Вот смотри… Коля? — обратился отец к другу.

— Да-да, сейчас, — Николай Николаевич грузно поднялся с места, подошел к стенке, открыл крышку секретера и достал из глубин шкафа скоросшиватель, похожий на тот, в котором архивариус хранил свой архив.

Темное дерево югославской мебели таинственно подмигивало стеклянными дверцами посудных шкафов, за которыми разместился хрусталь и посуда для гостей. У нас стояла похожая стенка, но светлого оттенка. Мама вообще не любила темный цвет в доме. Я так и не убедил родителей выкинуть на свалку этот «гробик», занимающий всю стену в квартире, и приобрести что-то легкое и современное.

Мама отмахивалась от моего предложения и уверяла, что современную мебель делают из картона и в неё ничего не поместится. Ну да, советская мебель славилась своими вместительными антресолями и громадными шкафами. Мы спокойно прятались в платяных отделах за одеждой, играя в пятки с двоюродными братьями и сестрами.

Я разглядывал стенку, все больше погружаясь в воспоминания детства. На нижних полках у Блохинцевых разместился немецкий набор, украшенный корпулентными веселыми девами, с супницей и стопками разнокалиберных тарелок, изящными чайными чашками и даже пирожковыми тарелочками. Такой был у моей одноклассницы — дочери военного, назывался он, как сейчас помню, сервиз «Мадонна».

Когда семья Бурлаевых вернулась из Германской Демократической Республики, мы всем двором ходили к ним в двухкомнатную квартиру на пятом этаже чуть ли не на экскурсии.

Благодаря Маринке ребята нашего двора одними из первых попробовали импортные жвачки, познакомились с видеоплеером. Девчонки ахали над журналами с модой «Бурда». Парни постарше — друзья старшего брата соседки — разглядывали картинки техники в мужских изданиях.

Но нас, мальчишек помладше, мода и приемники мало интересовали. Мы трепетали над игрушечным поездом с настоящей железной дорогой, который был у Маринкиного брата. Это было шедевр. Маленькие вагоны с иностранными надписями приводили в восхищение. Цистерны, товарные платформы, паровоз, рельсы — такая игрушка была мечтой каждого из нас. Увы, в свободной продаже в магазине «Игрушки» в нашей провинции такого было не купить и даже не достать.

— Алексей? — голос Блохинцева вернул меня из будущего в мое прошлое.

— Простите, задумался, — откликнулся я, склоняясь над картой, которую Лесовой разложил на столе, подальше от пирожков, пиал с вареньем и чая.

— Вот видите, Алексей? — мозолистый указательный палец, чуть отмеченный никотином, уперся в значок на схеме.

— Вижу, — точка входа была обозначена то ли рыбой, то ли закорючкой, без увеличительного стекла не разобрать.

— Теперь смотри сюда, — Степан Иванович снова перешел на «ты». Надо уже предложить ему не выкать мне. — Что видишь?

— Ого, — я склонился еще ниже, пристально вглядываясь в схему, которую нашел в папке архивариуса. — Ого, — повторил я, сравнивая две карты и понимая, что точка, похожая на рыбку, на втором рисунке отсутствовала. — Это как же так? Получается, ваша идея о том, что все карты нужно собрать, чтобы отыскать схрон, совершенно логична.

Я выпрямился и наткнулся на довольные взгляды обоих мужчин. Лена чуть толкнула меня в бок, отодвигая, и тоже наклонилась над обеими картами. Я вышел из-за стола и присел на подлокотник, чтобы не смущать девушку, сидя за её спиной.

— Вы давно это обнаружили? — поинтересовался у друзей-историков.