Приношение Гермесу - Глеб Бутузов

Луна не одинакова для всех. Мастер привязан к ней, зачарован ею, он обращается к ней в мыслях и наяву. Для тех, кому выпало быть скорее статистами в лунном спектакле, кто не готов принять эту сторону реальности, луна приносит страх и тревогу: «Чувствуя мурашки в спине, финдиректор положил трубку и оглянулся почему-то на окно за своей спиной. Сквозь редкие и ещё слабо покрытые зеленью ветви клёна он увидел луну, бегущую в прозрачном облачке. Почему-то приковавшись к ветвям, Римский смотрел на них, и чем больше смотрел, тем сильнее и сильнее его охватывал страх». Римский не единственный в романе, в чьей душе лунная реальность оставила неизгладимую рану – это и сосед Маргариты Николай Иванович, и Варенуха, да и бывший поэт Бездомный тоже из этой компании… Однако героиня романа о мастере, подобно придуманному им Иешуа, может гулять по лунному лучу: «…[Она] поднялась в воздухе и через несколько секунд сквозь открытое окно входила в неосвещённую комнату, в которой серебрилась только узенькая дорожка от луны. По ней пробежала Маргарита…» Собственно говоря, это её луч. Это её подлинная сущность и названная в её честь герметическая операция. Именем Маргос (μαργος – «страстная») греки называли Елену, которая известна нам как «Прекрасная»; именно она, героиня троянской легенды, Вавилонская Блудница и «последняя заблудшая овца» Симона Мага, на самом деле Селена,[95] богиня луны, она же богиня подземного мира Геката. Участие в её таинствах освобождает мастера от оков «жёлтого дома» материального мира и переправляет на тот берег.

7. Мост и ручей

Сa Deus que è lum’ e dia

Segund’ a nossa natura

Non viramos sa figura

Senon por ti, que fust’ alva… [96]

Alfonso X, Virgen Madre groriosa.

Je crois en toi! Je crois en toi! Divine mère,

Aphrodite marine! – Oh, la route est amère

Depuis que l’autre Dieux nous attele à sa croix… [97]

Arthur Rimbaud, Soleil et Chair, II.

Позорная глава в истории католической церкви, закончившаяся казнью тысяч людей, цвета европейского рыцарства, так называемый «процесс над Тамплиерами», несмотря на всю пародийность и откровенную сфабрикованность, тем не менее, опирался на некие реальные документы, недвусмысленно подтверждавшие самые ужасные подозрения обывателя: тут и указания на все виды сексуальных извращений, и поклонение «голове Бафомета»,[98] и разнообразные отвратительные ритуалы, среди которых более всего поражал воображение профана «поцелуй в срамное место». Собственно говоря, то был ключ, открывающий многие потайные двери, но, к счастью, древнее искусство фелибрижа не дало осечки и на сей раз, и все (включая многих образованных следователей) приняли терминологию тамплиеров буквально; конечно, рыцари закончили свою жизнь на эшафоте из-за этой ошибки, но они, вне малейших сомнений, предпочли бы костёр её разъяснению, даже если бы им предоставили возможность выбора. Автор данных заметок не имеет ни малейшего намерения профанировать то, за что многие люди, вызывающие в нём самое глубокое почтение, поплатились своей честью и самой жизнью; однако, мы живём в то замечательное время, когда европейцы настолько утратили связь со своей традицией, что, даже обладая ключами, вряд ли смогут найти для них подходящие двери. Тех же, кто будет достаточно настойчив, наберётся немного, и они всё же заслуживают некоторой откровенности.

Название знаменитого двуцветного штандарта тамплиеров – Beauséant – в дословном (вульгарном) переводе с французского значит «прекрасная задница». Это странное именование для флага христианского ордена, которому много столетий придумывают самые разнообразные профанные объяснения, на самом деле означает βυος-αίν, то есть «тайная речь». «Задница» на языке сафистов (от Сафо, коей заменяли Софию) обозначает «изнанку вещей», обратную сторону Луны. «Поцелуй в задницу», печально известный baise dans le dos (так в обществе ещё именовали акт содомии), есть не что иное, как ритуал посвящения в тайну ордена – разумеется, не только не связанный с половыми отношениями, но и проводящийся после длительной аскезы. Язык влюблённых рыцарей, одним из европейских орденов которого был Орден Храма, – это «перевёртыш», в коем истинный смысл, скрытый за видимой фривольностью и иронией, может быть понят только теми, кто владеет данным языком. «Ирония» трубадуров, рыцарей Альбигойи (alba – «белая жемчужина» в переводе с латыни) имеет своим корнем ερωδιος – «цапля», l'oiseau huppé, «птица с хохолком», та самая, что присутствует в лодке Ра и является подлинным (и до недавнего времени тайным) символом герметики. Хотя какую тайну может составлять украшенный хохолком из перьев шлем любого рыцаря, его едино-рогая кираса (κερας – «рог»)?

Русской литературе стоит гордиться тем, что в ней нашёлся истинный продолжатель европейской традиции, написавший роман, который достоин занять своё место – пусть и не первое – среди произведений Данте,