Digging for the Bones - paganaidd

На второй или третий день после возвращения Макгонагалл позвала Гарри в свой кабинет. Гарри был шокирован тем, как сильно она похудела и что теперь её волосы украшала совершенно белая прядь — он заметил это в первый же день, когда она вернулась к преподаванию трансфигурации, однако её худоба стала гораздо более очевидной сейчас, когда он стоял в кабинете, чем в классе: казалось, лишь мантия поддерживала Макгонагалл. Впервые в жизни она выглядела хрупкой старухой.

Декан взмахнула палочкой, и дверь мягко закрылась за Гарри. Какое-то мгновение Макгонагалл просто смотрела на него. Он стоял, нервничая и подавляя желание переминаться с ноги на ногу.

Макгонагалл указала на деревянный стул с прямой спинкой, стоявший перед её столом, Гарри сел, а она смотрела на него так, словно впервые увидела.

— Вы хотели меня видеть, профессор? — наконец спросил Гарри, чтобы нарушить неловкое молчание.

— Да, Гарри.

«Должно быть, она беспокоится обо мне», — подумал Гарри, потому что Макгонагалл редко называла его по имени.

— Профессор Снейп проинформировал директора и меня о ваших… — её голос был очень тихим и мягким. — …обстоятельствах… с вашими родственниками.

— О, — Гарри знал, что ей нужно было сказать, но это не делало ситуацию легче. Он кивнул, боясь доверять своему голосу, и не был уверен, что сможет справиться с унижением, если она вдруг начнёт обращаться с ним, как с хрустальной вазой.

— Я знаю, что смерть мистера Лонгботтома для вас, как и для всех нас, стала настоящим шоком. Августа… Миссис Лонгботтом… сказала, что он всегда очень хорошо отзывался о вас, мистере Уизли и мисс Грейнджер, — Макгонагалл замолчала, её губы дрожали. — Я… я хотела сказать вам, как жаль…

— Всё в порядке, профессор, — твёрдо перебил её Гарри, довольный тем, что голос не дрожит. Обычно он никогда не перебивал профессора Макгонагалл, но теперь почти запаниковал при мысли, что она станет извиняться перед ним. Это пугало его почти так же сильно, как разговор о Невилле.

Должно быть, что-то отразилось на его лице, и в её глазах промелькнуло понимание.

— Профессор Снейп объяснил, почему он взял вас под опеку? — спросила она, меняя тему.

Гарри кивнул.

— Он сказал, что только он один свободен. Я знаю, что вы с профессором Дамблдором были заняты.

Макгонагалл кивнула. Гарри показалось, что теперь она почувствовала облегчение, и не мог винить её за это. Должно быть, это была настоящая проблема — решить, что с ним делать, но не то чтобы он не привык к этому: каждый раз, когда Дурсли уходили из дома, поднималась возня в поисках кого-нибудь, кому можно было бы сплавить его, если миссис Фигг не было поблизости.

— Совершенно верно, — сказала Макгонагалл через мгновение. К ней уже начала возвращаться прежняя оживлённость, и она стала гораздо больше походить на саму себя. — Я знаю, что вы с профессором Снейпом не всегда ладили, но верю, что он был… — она сделала паузу, словно подыскивая подходящее слово. — …терпимым?

Гарри кивнул. Снейп был более чем терпимым — для Снейпа.

— Вообще-то он вёл себя очень прилично, — честно признался Гарри, недоумевая, к чему всё это клонится.

Макгонагалл немного расслабилась.

— Я хочу, чтобы вы знали, что можете прийти ко мне, если у вас возникнут какие-то проблемы в будущем, Гарри, — по-прежнему мягко и ласково сказала она.

Гарри с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. Он любил строгого профессора (хотя, конечно, никогда не признавался в этом Рону), но никогда не считал её своим доверенным лицом. Особенно после того, как она на первом курсе проигнорировала Рона, Гермиону и его самого, когда они рассказали ей, что кто-то пытается украсть философский камень.

— Да, профессор, — всё, что сказал Гарри.

***

После этого короткого разговора учителя, казалось, были рады оставить его в покое. Даже Люпин отказался от своих попыток дружески поболтать с Гарри. Снейп пристально наблюдал за ним в классе, но в остальном вёл себя практически как обычно.

Семестр шёл привычным ходом — домашние работы и тренировки по квиддичу. Хотя уже темнело рано, Гарри каждый день выскальзывал из замка, чтобы покормить Сопелку, но старался вернуться до ужина. У него было смутное ощущение, что выходить после наступления темноты нежелательно, однако он никого не спрашивал напрямую, опасаясь, что ему вообще это запретят. Он также не мог рисковать в обеденный перерыв — Снейп напомнил ему в тот день, когда они покупали новые вещи, что запретит Гарри играть в квиддич, если он пропустит обед.

Сопелка, со своей стороны, быстро становился лучшим другом и доверенным лицом Гарри. Рон и Гермиона были поглощены какой-то драмой из-за крысы Рона и кота Гермионы. Гарри также было неловко говорить с ними о своих размышлениях: не хотелось, чтобы они сделали ошибочные выводы и опять побежали к преподавателям.

Сопелка же не осуждал и был привязчивее, чем Хедвиг. Гарри предположил, что собаки просто ласковее. Часто после обеда Гарри сидел, свернувшись калачиком, под деревом с гигантской собакой в обнимку, особенно когда становилось холоднее.

Кровать, которую обычно занимал Невилл, убрали из спальни, и через несколько дней даже не казалось странным, что их осталось только четверо. Гарри расстроило, как быстро отсутствие Невилла стало привычным, как будто они каким-то образом предавали его память.

Преподаватели по-своему оправились от шока. Уроки Макгонагалл стали менее трудными, чем в прошлом году, а Снейпу, хотя он и не был тем, кого можно было бы назвать хорошим, не доставало той жёсткости, которой отличались его уроки до смерти Невилла. Дамблдор по-прежнему посматривал на Гарри, когда тот был в Большом зале, но это было единственное место, где Гарри когда-либо видел директора.

Однако Гарри становилось всё труднее заниматься. Временами казалось, что нет особого смысла заканчивать домашнее задание или появляться на тренировке. Иногда подъём по утрам требовал титанических усилий. Он всё время чувствовал себя уставшим.

Отчасти это объяснялось тем, что Гарри спал не больше часа или двух в сутки. Часто он не помнил своих снов, просто просыпался, чувствуя, как на него давит страшная тяжесть. В некоторых снах он следовал за кем-то — и никогда не был уверен, за кем именно, — но никак не получалось догнать их: они выходили из комнаты в тот момент, как Гарри входил в неё.

Иногда ему снились ужасно яркие сны о дяде Верноне или тёте Петунии, которые заставляли его вылезать