Тысяча и одна ночь. Том XIV - Древневосточная литература

А когда приходил к нему владелец ткани, он говорил: «Завтра приходи ко мне до восхода солнца и найдёшь свою вещь выкрашенной». И владелец вещи уходил и говорил про себя: «День от дня близко!» А затем он приходил на другой день, по условию, а Абу-Кир говорил ему: «Приходи завтра! Я вчера не работал, так как у меня были гости и я заботился о том, что им было нужно, пока они не ушли. А завтра, до восхода солнца, приходи и бери твою ткань выкрашенной».

И заказчик уходил и приходил на третий день, и Абу-Кир говорил: «Вчера мне было простительно, потому что моя жена ночью и весь день рожала, а я исполнял все дела, но завтра уж непременно приходи, бери твою вещь выкрашенной».

И заказчик приходил, по условию, и Абу-Кир являлся к нему оттуда, где был, с другой хитростью и клялся ему…».

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот тридцать первая ночь

Когда же настала девятьсот тридцать первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что красильщик, всякий раз как к нему приходил владелец вещи, являлся оттуда, где был, с какой-нибудь хитростью и клялся ему. И он все время обещал и клялся, когда заказчик приходил, пока тот не начинал тревожиться и не говорил: «Сколько раз ты будешь мне говорить «завтра»? Давай мою вещь, я не хочу её красить».

И Абу-Кир говорил: «Клянусь Аллахом, о брат мой, мне перед тобой стыдно, но я расскажу тебе правду, и Аллах пусть обидит всех, кто обижает людей». – «Расскажи мне, что случилось», – говорил заказчик. И Абу-Кир отвечал: «Твою вещь я выкрасил в краску, которой нет подобной, и развесил её на верёвке, и её украли, и я не знаю, кто её украл».

И если владелец вещи был из людей добрых, он говорил: «Аллах возместит мне», а если был из людей злых, то начинал поносить и позорить Абу-Кира, но не получал с него ничего, хотя бы даже пожаловался судье.

И Абу-Кир не переставал делать такие дела, пока молва о нем не распространилась среди людей. И люди стали предостерегать друг друга от Абу-Кира, и о нем складывали поговорки, и все отказались от него. И с ним попадался только тот, кто не знал об его обстоятельствах, и несмотря на это, Абу-Кира непременно каждый день поносили и позорили твари Аллаха великого, и получился по этой причине у него застой в делах.

И он стал приходить в лавку своего соседа, цирюльника Абу-Сира, и сидел внутри её, напротив красильни, смотря на её дверь, и если видел, что кто-нибудь, кто не знает об его обстоятельствах, стоит у дверей красильни с вещью, которую хочет покрасить, то выходил из лавки цирюльника и говорил: «Что тебе нужно, о такой-то?» И пришедший говорил: «Возьми выкраси мне эту вещь»! И АбуКир спрашивал: «В какой цвет ты хочешь? (а он, при этих порочных качествах, умел красить во все цвета, но никогда не поступал ни с кем по правде, и несчастье одолевало его), – и затем брал вещь у заказчика и говорил: «Давай плату вперёд, а завтра приходи, бери твою вещь».

И заказчик давал ему вознаграждение и уходил; и когда обладатель вещи отправлялся своей дорогой, Абу-Кир брал эту вещь, шёл на рынок, продавал её и покупал на вырученные деньги мясо, зелень, табак, плоды и то, что ему было нужно. А если он видел, что у лавки стоит один из тех, кто давал ему свою вещь для окраски, он появлялся и не показывался ему.

И он провёл таким образом несколько лет, и случилось, что в один из дней он взял вещь у человека жестокосердого и продал её и истратил её стоимость. И владелец её стал каждый день к нему приходить, но не находил его в лавке, так как, когда Абу-Кир видел кого-нибудь, чьи вещи у него были, он убегал от него в лавку цирюльника Абу-Сира.

И когда этот жестокосердый человек не нашёл АбуКира в его лавке и это его обессилило, он отправился к кади и пришёл к Абу-Киру с посланцем от него, и забил гвоздями дверь лавки в присутствии множества мусульман, и запечатал её, так как не увидел в ней ничего, кроме разбитых корыт, и не нашёл там чего-нибудь, что могло бы заменить ему его вещь. Затем посланец от кади взял ключ и сказал соседям: «Передайте ему, пусть принесёт вещь этого человека и придёт взять ключ от своей лавки». А потом тот человек и посланец ушли своей дорогой.

И Абу-Сир сказал Абу-Киру: «Что с тобой за несчастье? Всякого, кто приносит тебе вещь, ты её лишаешь, Куда девалась вещь этого жестокосердого человека?» – «О сосед, её у меня украли», – ответил Абу-Кир. И АбуСир молвил: «Чудеса! Вещи всех, кто тебе их даёт, крадёт у тебя вор! Разве ты – место сбора всех воров? Но, однако, я думаю, что ты лжёшь. Расскажи мне твою историю». – «О сосед, – сказал Абу-Кир, – никто у меня ничего не крал». – «А что же ты делаешь с чужим имуществом?» – спросил Абу-Сир. И Абу-Кир молвил: «Всякую вещь, которую мне дают, я продаю и трачу её стоимость». – «Дозволено ли это тебе Аллахом?» – сказал АбуСир. И Абу-Кир ответил: «Я делаю это только из бедности, так как моё ремесло неприбыльное, и я бедняк, и у меня ничего нет».

И затем он начал говорить о неприбыльности дела и малости средств, и Абу-Сир тоже стал говорить о неприбыльности своего ремесла и сказал: «Я мастер, которому нет равного в этом городе, но у меня никто не бреется, так как я человек бедный. Мне опротивело это ремесло, о брат мой».

И Абу-Кир, красильщик, сказал ему: «Мне тоже опротивело моё ремесло из-за неприбыльности, но что же нас заставляет, о брат мой, оставаться в этом городе? Мы с тобой уедем отсюда и посмотрим на чужие страны. Наше ремесло у нас в руках, и на него есть спрос во всех странах, и если мы уедем, мы понюхаем другого воздуху и отдохнём от этой большой заботы».

И Абу-Кир до тех пор разукрашивал путешествие Абу-Сиру, пока он не захотел уехать, и затем они сговорились, что поедут…»

Девятьсот тридцать вторая ночь

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. Когда же настала девятьсот тридцать вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Абу-Кир до тех пор разукрашивал путешествие Абу-Сиру, пока тот не захотел уехать, и затем они сговорились, что поедут.

И Абу-Кир обрадовался, что Абу-Сир хочет ехать, и произнёс такие слова поэта:

«Покинь свою родину, ища возвышения, И трогайся в путь, – в пути полезных есть пять вещей: заботы, рассеяние и заработок на жизнь, И званье, и вежество, и общество славного.

А скажут когда: «В пути заботы и горести.

Разлука с любимыми и бедствия грозные», – То знай: смерть для юноши все лучше, чем жизнь его В обители низости, доносов и зависти».

И когда они решили ехать, Абу-Кир сказал Абу-Сиру: «О сосед, мы стали братьями, и нет между нами различия, и нам следует прочесть фатиху и сговориться о том, что работающий будет зарабатывать и кормить неработающего, а все, что останется, мы будем класть в сундук, и когда вернёмся в Искандарию, разделим это по правде и справедливости».

И Абу-Сир сказал: «Это так и будет». И прочитал фатиху о том, что работающий будет зарабатывать и кормить безработного. А затем Абу-Сир запер свою лавку и отдал ключи её хозяину, а Абу-Кир оставил ключ у посланца кади, и лавка его была запертой и запечатанной, и оба взяли свои пожитки и отправились путешествовать.

Они сели на корабль в солёном море и уехали в этот же день, и досталась им на долю помощь, и, к довершению счастья цирюльника, среди всех, кто был на корабле, не было ни одного брадобрея, а было на нем сто двадцать человек, кроме капитана и матросов.

И когда распустили паруса на корабле, цирюльник встал и сказал красильщику: «О брат мой, это – море, на котором мы должны есть и пить, а у нас только немного пищи. Может быть, кто-нибудь мне скажет: «Пойди сюда, цирюльник, побрей меня». И я побрею его за лепёшку, или за полушку серебра, или за глоток воды, и мы с тобой будем этим пользоваться».

И красильщик сказал: «Это не плохо!» – положил голову на доски и заснул. А цирюльник поднялся и, взяв свои принадлежности и чашку, накинул себе на плечо тряпку вместо полотенца, так как он был человек бедный, и стал ходить между путниками.

И кто-то сказал ему: «Пойди сюда, о мастер, побрей меня»; и Абу-Сир побрил его, и когда он побрил этого человека, тот дал ему полушку серебра, и цирюльник сказал: «О брат мой, не нужна мне эта серебряная полушка! Если бы ты дал мне лепёшку, она была бы для меня благословеннее в этом море, так как у меня есть товарищ, а пищи у нас мало».

И человек дал ему лепёшку и кусок сыру и наполнил ему его чашку пресной водой, и Абу Сир взял это и, придя к Абу Киру, сказал ему: «Бери эту лепёшку и ешь её с сыром и пей то, что в чашке». И Абу-Кир забрал у него это и стал есть и пить.

А потом Абу Сир, цирюльник, взял свои принадлежности, положил тряпку на плечо и с чашкой в руке стал ходить по кораблю, среди путников. И он побрил человека за пару лепёшек и другого – за кусок сыру, и на него появился спрос, и всякого, кто ему говорил: «Побрей меня, мастер», он заставлял дать ему пару лепёшек и полушку серебра, – а на корабле не было цирюльника, кроме него. И не настал ещё закат, как он собрал тридцать лепёшек и тридцать серебряных полушек.[26] И оказался у него сыр, и маслины, и молоки в уксусе, и когда он просил что-нибудь, ему давали, так что у него стало всего много.