Амундсен - Тур Буманн-Ларсен

По возвращении из Атлантики именно Турваллу Нильсену приходится стать связующим звеном с семейством Кристоферсен. Вскоре у лейтенанта не остается сомнений в том, что дон Педро будет финансировать поход и на Южный, и на Северный полюс: «Надо сказать, это один из милейших и добрейших людей, которые мне только встречались в жизни; впрочем, мне кажется, не последнюю роль в развитии событий сыграл и рыцарский крест. Возможно, он не слишком потешил тщеславие самого дона Педро, но уж точно оказал такое воздействие на его супругу. Я слышал, что аргентинцы падки до почестей вроде орденов и проч., а его жена, как известно, президентская дочка и вообще принадлежит к одному из самых знатных семейств страны. Во всяком случае, когда я впервые посетил д. Педро (2 сент.), и его супруга, и дочь были совершенно очаровательны. Впрочем, не исключаю, что я навоображал себе все это, а потому пусть последнее останется между нами». Да уж, простой лейтенант мог навоображать себе Бог знает чего в отношении и матери, и дочери.

Как выяснилось, средства можно изыскать не только в аргентинских краях: у полярного путешественника находится высокий покровитель и в северных широтах. 28 июня Леон сообщает, что — пока неофициально — хочет давать деньги король Хокон: он предложил выплачивать по пять тысяч крон за каждый год задержки, вызванной дополнительным походом на юг. «Этот дар крайне приятен не только крупностью суммы, но и тем, что король таким образом выразил одобрение перемене планов да еще подал хороший пример, которому непременно последуют».

Через неделю Леону Амундсену назначают аудиенцию во дворце: «Король был весьма любезен и продержал меня целых три четверти часа». Хотя участники встречи не причисляют себя к полярникам, оба живо следят за развитием событий в Антарктике. Во время аудиенции Его величество высказывает мнение, что американец Пири, хоть он и адмирал, никак не мог побывать в самой северной точке земного шара. Посему король Хокон тоже считает, что Руалу Амундсену следует вернуться на родину «только после похода к Северному полюсу».

Как организатору потенциальных телеграмм в связи с покорением Южного полюса Леону весьма пригодится этот разговор с монархом. В силу обстоятельств их необычайное предприятие разыгрывается на довольно высоком уровне: «Само собой разумеется, англичане завидуют нам, а французы держат их сторону (из политических соображений), немцы же всецело поглощены Фильхнером. [В 1911 году Вильгельм Фильхнер отправился на корабле "Дойчланд" к берегам Антарктиды. — Т. Б.-Л.] Я надеялся заинтересовать американцев, и, возможно, мне это удастся».

Примерно 1 сентября 1911 года Леон заканчивает письмо к брату, которое «Фрам» должен доставить тому из Буэнос-Айреса: «Здесь уже наступает осень, но для тебя это означает начало весны, так что нынешняя смена сезона грустна менее обычного. Я знаю, что теперь ты предпримешь основной бросок на юг, и буду мысленно следовать за тобой каждый день твоего долгого и опасного пути».

Глава 15

ГЕРОЙСКИЙ ПОСТУПОК

Фрамхейм (или «Дом "Фрама"») стал самым обширным из временных пристанищ, которые Руал Амундсен когда-либо устраивал в необитаемых краях. Как и гавань «Йоа», лагерь был назван в честь корабля, доставившего участников похода туда, куда нельзя было попасть регулярными морскими рейсами.

Если отвлечься от хитроумной конструкции сборного дома, который вскоре был завален снегом, островерхие палатки для собак и провианта придавали лагерю сходство с индейской резервацией. Помимо этого, во Фрамхейме было значительное число «подснежных» помещений. Выкопанные в снегу мастерские, баня и кладовые давали обитателям Фрамхейма дополнительное пространство, столь необходимое, чтобы снимать напряжение полярной ночи.

На всем континенте не жило ни одного туземца, который бы отвлекал путешественников от забот и помогал развеять мысли. Только горстка англичан, время от времени приходивших в гости. Постепенно они стали наведываться все чаще и чаще… во сне.

Норвежцев было девятеро. Каждого отобрал сам Амундсен (хотя нельзя сказать, что все они были ему по душе). Лейтенант Кристиан Преструд официально считался заместителем начальника, однако у него не было ни малейшего опыта полярных экспедиций. Зато он, подобно большинству лейтенантов военно-морского флота, выглядел презентабельно и умел довольно неплохо сочинять стихи. Впрочем, Преструд был не единственным из девятерых, кто еще как следует не нюхал снега и льда. Руал прихватил с собой и жителя родного Свартскуга — Йоргена Стубберуда, сноровистого и простодушного крестьянина, издавна выполнявшего для полярного путешественника разные плотницкие работы. Стубберуд был также изрядным метателем стрел.

Не успел еще раскрыть свои таланты полярника и сорокалетний Оскар Вистинг, которого взяли с верфи в Хортене. Амундсену сразу приглянулся этот скромный, коренастый артиллерийский офицер. Хотя и Вистинг, и Амундсен предпочли спальные мешки на одного, а не на двоих, хортенец быстро почувствовал, что как нельзя лучше соответствует требованиям начальника. Вистинг не обладал даром слова или мысли, не был великим мечтателем, грезившим о покорении полюса, но он был практичен, упорен, разносторонен — и предан, как целая свора виляющих хвостами гренландских лаек.

Со временем руководитель начал ставить Оскара Вистинга в пример другим, считая, что на него следует равняться всему экипажу, всем участникам похода, всем подчиненным. Расположение было взаимным: «Я провел рядом с капитаном Амундсеном столько лет, потому что проникся к нему необыкновенной приязнью. Я и помыслить не мог о переходе от него к другому». Это признание в любви Вистинг выскажет, когда их разлучит смерть. Только с ней окончатся их совместные труды.

Оспаривать у Вистинга должность заместителя Начальника мог лишь Хельмер Ханссен. После экспедиции на «Йоа» он обрел вкус к полярной жизни с ее потом и кровью, приключениями и сиянием славы. Капитан Амундсен по прошлому опыту знал, чего стоит Ханссен. И у того уже наметан глаз, как лучше угодить Начальнику. Он может превзойти Вистинга в ревностной преданности. Правда, уроженец Тромсё не отличается благоразумием. Если Вистинг был родом из привычного к порядку «военно-морского» Хортена, в Ханссене текла кровь тех, кто бороздил Северный Ледовитый океан. Он был склонен к своеволию и не всегда воздержан на язык.

Для Адольфа Хенрика Линдстрёма это третья большая экспедиция в полярные широты. Он, можно сказать, участвует в экспедиции и в то же время не участвует в ней. Повар и затейник Линдстрём находится в гуще событий — и стоит особняком. Он незаменим, но живет собственной жизнью, в которой практическая сметливость сочетается с душевной простотой. Не будь у него усов, он бы напоминал добросердечную рыночную торговку. Участники экспедиции на «Йоа» звали его «мадам Л арсен». В походе он исполняет роль гадалки и предпочитает разложить пасьянс, чем соревноваться в метании стрел. Его излюбленное присловье: «Что в лоб, что по лбу». Такой человек не мог не прийтись по сердцу Начальнику. «Веселый, легковерный, упитанный и старательный, — так обобщает он в дневнике наиболее выдающиеся качества Линдстрёма. — Полярные широты еще не видели никого лучше его».