Проблеск надежды - Кристина Хегган

– Смотрю на тебя. Знаешь ли ты, что глаза у тебя темнеют, когда ты волнуешься?

На улице шел дождь, и она почувствовала запах его влажной одежды, смешанный с ароматом лосьона после бритья.

– С чего бы мне волноваться? Кейн усмехнулся:

– Сама знаешь.

Взгляд ее стал еще более напряженным, дыхание прерывалось. Приложив пальцы к ее шее, он почувствовал, как бешено пульсирует ее кровь. Его захлестывали эмоции, и он чувствовал, что выдержка вот-вот оставит его. Потребность прикоснуться к ней, почувствовать ее рядом была такой настоятельной, что у него перехватывало дыхание.

– Дайана...

Она знала, что сейчас он ее поцелует, но, вместо того чтобы отстраниться, встретила его губы своими раскрытыми губами. Что бы ни происходило до этого момента, все было забыто. Ничто не имело значения, кроме восхитительного влажного соприкосновения их губ.

Он нежно прикоснулся пальцами к ее лицу, крепко обнял за плечи, привлек к себе и поцеловал еще крепче. Но в его поцелуе было нечто большее, чем страсть. В нем были ласка, нежность, тепло, от которых растаяли ее страхи.

О Боже, как же ей это было нужно! Ей было необходимо, чтобы его руки прижимали ее, обхватив ее бедра; чтобы его губы целовали лицо, шепча ее имя. Много лет прошло с тех пор, как мужчина находился так близко от нее, и теперь она теряла над собой контроль. Но раньше ей это не нравилось так, как сейчас. Для нее было важно, что это делает не кто-нибудь, а именно этот мужчина.

Дайана отстранилась медленно, неохотно.

– Сейчас сюда спустится Зак.

Кейн кивнул, с усилием взял себя в руки, повернул ее голову так, чтобы их взгляды встретились. Ее глаза приобрели сейчас дымчато-зеленый притягательный оттенок, а щеки горели.

Она выглядела нежной и уязвимой и, черт возьми, такой желанной. В другое время и в другом месте он ни за что не отпустил бы ее.

– Не забудь, мы еще не закончили, – сказал он, дотронувшись пальцем до ее нижней губы. – Далеко не закончили.

Глава 18

Дежурный в общежитии миссионерской организации, где проживал брат Дайаны, сказал Кейну, что найти Ника Уэллса можно в гриль-баре «У Руди» на Гранд-стрит.

Когда Кейн пришел в бар, там было несколько посетителей. В конце стойки двое пожилых мужчин в ковбойских шляпах сидели, потягивая пиво, и смотрели по телевизору, расположенному под потолком, какой-то фильм. Чуть поодаль от них сидел, мрачно уставившись в стакан, тот самый человек, которого Кейн видел выходящим из дома Дайаны.

Кейн уселся на табурет рядом с ним, заказал стакан содовой и, подождав, пока бармен обслужит его и отойдет, обратился к Нику:

– Ты меня помнишь?

Тот поднял воспаленные зеленые глаза, которые, возможно, когда-то были такими же привлекательными, как у Дайаны.

– С чего бы мне, черт возьми, тебя помнить?

– Мы разминулись вчера вечером на дорожке возле дома твоей сестры.

На лице Ника не отразилось никаких эмоций.

– Ну и что?

– А то, что я пришел предупредить тебя, что ты там был в последний раз.

Лицо парня побагровело, и он сказал задиристым тоном:

– Что, черт возьми, ты хочешь сказать?

За долгие годы работы Кейну приходилось встречать десятки мужиков, подобных Нику Уэллсу, негодяев, с которыми был возможен только один способ разговора. Крутой.

– Я хочу сказать, – произнес Кейн тихим голосом, полным скрытой угрозы, – что с этого самого момента ты будешь держаться подальше от Дайаны. Не приходи к ней домой, не звони по телефону и не передавай никаких записок. Более того, я хочу, чтобы ты не подходил ближе, чем на две мили, ни к ее дому, ни к ее ресторану. Понял?

Развернувшись на вращающемся табурете так, чтобы смотреть ему в лицо, Ник злобно рассмеялся:

– Кто, черт возьми, ты такой? И не много ли ты на себя берешь, поучая, что я должен, а чего не должен делать?

Не обращая внимания на бармена, который прислушивался к разговору, протирая стаканы, Кейн наклонился вперед, стараясь не морщиться от тошнотворного запаха перегара, которым несло от этого типа. Ему еще сильнее, чем прежде, захотелось оградить Дайану от посягательств этого негодяя.

– Меня зовут Кейн Сандерс, я адвокат. И тебе лучше не злить меня, Ник. Никогда.

– Да ну? – Не придумав ничего лучшего, Ник несколько раз постучал себя по голове, искривив губы в саркастической усмешке, которая, по его мнению, должна была продемонстрировать его бесстрашие.

– Уж будь уверен. – Соскользнув с высокого табурета, Кейн вытащил из кармана три купюры по одному доллару и швырнул их на грязную поверхность стойки рядом со своим стаканом, к которому даже не притронулся.

Он немного подождал на тот случай, если брату Дайаны придет в голову возразить. Потом, довольный тем, что достиг желаемого результата, вышел из бара, чувствуя на своей спине злобный, негодующий взгляд Ника.

Войдя в апартаменты матери и прикрыв за собой дверь, Трэвис окинул взглядом малую гостиную.

– Ты одна?

– Да, одна, если не считать Марджи, которая готовит обед на кухне. – Она нахмурила брови. – Почему ты спрашиваешь?

– У меня плохие новости. – Не в состоянии сидеть спокойно, он принялся шагать туда-сюда по комнате. – Судья Парсон отказался вести дело об опекунстве.

– Что такое? – Маргарет насторожилась. – Почему? Что произошло?

– Он отказался по этическим соображениям. Сказал главному судье, что отец был его другом, поэтому он не считает для себя возможным вести это дело.

Маргарет откинулась на спинку дивана, и ее плечи устало опустились. Именно благодаря тому, что это дело должен был вести Тед Парсон, она чувствовала себя такой уверенной.

– Откуда ты узнал об этом?

– Мне только что позвонил Сэм. – Хотя в присутствии матери Трэвис редко пил в дневное время, он подошел к бару и плеснул в стакан немного шотландского виски.

Увидев, как он сделал большой глоток, Маргарет поняла, что плохие новости этим не исчерпываются.

– Они уже назначили другого судью?

– Конечно, назначили. Судью Арнетт. Оливию Арнетт.

– Женщину? – удивилась Маргарет.

– Не просто женщину. Судья Арнетт развелась и одна растит свою дочь.

Маргарет помолчала, переваривая только что услышанную новость. Хотя ей не было ничего известно о судье Арнетт, она достаточно хорошо знала систему судопроизводства, чтобы понять, что даже ей не удастся изменить назначение.

– Может быть, это не так плохо, как тебе кажется? – предположила она. – То, что судья – женщина, еще не означает, что она будет на стороне Дайаны.