Капкан на мечту - Наталья Андреева

– Я еду в фитнес-клуб. Разговаривать по мобильному за рулем очень опасно. Мне, как ты знаешь, семьдесят. У меня уже начинается рассеянный склероз…

– Мама я… – она хотела сказать «умираю».

– …надо срочно показаться врачу. Тебя, я вижу, совсем не беспокоит здоровье твоей матери. А у меня уже, кажется, развивается и катаракта…

«Катаракта! Мама, у меня рак в последней стадии! Мне жить осталось меньше месяца!»

– …все, я паркуюсь. Сейчас у меня йога, потом я пойду на танец живота. Поплаваю полчасика и поеду домой. Позвони мне вечером, после девяти. – И мать дала отбой.

Розалия растерянно смотрела на молчащий телефон. Ну а что ты, собственно, хотела? У матери насыщенная жизнь, фитнес-клуб, многочисленные приятельницы, курорты… И железное здоровье.

«На! Ешь! Отстань!»

Она пошла в спальню и ничком повалилась на кровать. Пролежала так часа три. Раньше время тянулось, а теперь оно летело. Розалия даже не заметила, как прошли эти три часа. Она готова была лежать так вечность, лишь бы время остановилось. Лишь бы минуты не таяли так неумолимо, приближая ее к смерти.

Вдруг хлопнула входная дверь. Она поняла, что пришел муж.

«Я все ему расскажу!» – Розалия вскочила с кровати.

– Ну и где ужин? – зло спросил Юлий.

– Видишь ли, я… – она старалась говорить как можно мягче.

Юлий был ее последней надеждой. Надо все ему рассказать, поплакать у него на груди. Какой-никакой, а мужчина. Муж. Быть может, станет легче. Розалия раздумывала, как бы приступить к делу? Сказать сразу или для начала подготовить почву?

Машинально она заварила себе лекарственный чай.

– Принеси мне хлеб, – хмуро попросил Юлий.

Она встала. Хлебница была в настенном шкафу. Розалия достала полбуханки черного, взяла нож. Он выпал из рук. Розалия чуть не разрыдалась.

– Что ты там копаешься? – раздраженно спросил Юлий. – Неужели так трудно отрезать кусок хлеба?

Она поставила перед ним хлебницу со словами:

– Отрежь сам.

Он молча отрезал хлеб, сделал бутерброд. Пока он ел, Розалия пила свой чай. Машинально она выпила всю чашку.

– И зачем мне такая жена? – спросил вдруг Юлий и швырнул на стол чайную ложку.

Розалия невольно вздрогнула. Муж сегодня был какой-то не такой. Даже взгляд у него изменился. Теперь он был… наглый. И злой.

– Что-то случилось на работе? – поежилась она.

– На работе все как обычно. А вот дома у меня ленивая баба! Которая пренебрегает своими обязанностями! Ладно, ты как женщина ничто, но раньше ты хотя бы готовила!

– Что?! – Розалии показалось, что она ослышалась. – Я…

Голос у нее внезапно сел. Именно сейчас, в такой момент… Да что же он делает, ее муж?! Розалия закашлялась. Ей показалось вдруг, что метастазы уже в горле. Сдавили его и душат.

– Что? И сказать нечего? – ехидно спросил Юлий. – А вот я тебе скажу! Мне все это надоело! Я тебя ненавижу!

Она потрясенно молчала. Теперь ей показалось, что и слух парализован. Или нет. Эти метастазы… Они искажают слова. Она слышит совсем не то, что Юлий говорит. Потому что он никогда так не говорил.

– …жирная гадина! Уродка! Да я жил с тобой только из-за твоих денег, чтоб ты знала!

Он говорил много и долго. Оскорблял ее. Розалия видела, с каким наслаждением он это делал, как смаковал каждое слово. Кончилось все тем, что муж сказал: – Я от тебя ухожу! Ты всю жизнь грозила мне разводом, ну так вот… – он взял паузу и торжествующе сказал: – Мы разводимся! Я от тебя ухожу!

Он пошел в прихожую и вернулся на кухню уже в куртке. Стильной замшевой куртке, которую жена купила ему в Италии. На свои деньги. Теперь он стоял на кухне в этой самой куртке и кричал:

– Чтоб ты сдохла! Ненавижу!

Муж достал из кармана ключи от квартиры и швырнул их на стол. Розалия сидела неподвижно. Да, со слухом что-то случилось, и она даже не вздрогнула, когда тяжелая связка ключей со звоном упала на стол.

Юлий выскочил в прихожую. Хлопнула входная дверь. Розалия не придала этому значения. Это все слуховые галлюцинации. Но тут ее взгляд упал на ключи. Эти проклятые метастазы уже повсюду! Что-то случилось и со зрением. Зрение ей отказывает, оно искажает предметы. Это никак не может быть ключами от их с Юлием квартиры.

Розалия потрогала ключи. Увы! С осязанием тоже случилось что-то ужасное. Ключи были вполне материальны. Она машинально взвесила их в руке. Значит, это правда?! Муж от нее ушел! Ушел именно в тот момент, когда он нужен ей больше всего на свете!

Она застонала. Взгляд упал на пузырек снотворного, который почему-то оказался на кухонном столе. Розалия взяла его в руки. О, как хочется уснуть и забыть обо всем этом! Сон – вот что ей сейчас нужно!

С пузырьком в руках она вернулась в спальню. И тут ее словно прорвало. Вот же скотина! Пятнадцать лет жил за ее счет, а теперь взял и ушел! При разводе ему достанется половина всего! И он будет жить безбедно, в то время как она…

Тут Розалия вспомнила, что она умирает. Нет, Юлию достанется все из нажитого ею имущества! Эта квартира, дача, машина, деньги… Ну уж нет!

Она схватила ручку, вырвала листок из блокнота и торопливо стала писать:

«Мой муж – убийца! Он подлый человек, негодяй! Он бросил меня, умирающую, и ушел, хлопнув дверью! Мало того, он меня оскорблял!

Юлий Хорьков, я обвиняю тебя в своей смерти! Это ты меня довел до самоубийства! Я хочу, чтобы тебя лишили наследства! Пожертвуйте все Храму Христа…»

Она торопливо зачеркнула последние слова. Они и так не бедствуют. Надо кому-то другому.

«…церкви Успенье…», – Розалия вновь зачеркнула написанное. Потом торопливо написала: «…кому-нибудь. Хоть сиротскому приюту. Главное, чтобы моему мужу не досталось ни копейки! Он должен быть наказан! А еще я хочу, чтобы Юлий Хорьков сел в тюрьму! Это моя последняя воля! Юлий Хорьков – будь ты проклят!»

Она торопливо расписалась и поставила дату. Написав предсмертную записку, Розалия немного успокоилась. Она выговорилась. Во всем виноват Юлий! А кто же еще? Кто не смог подарить ей ребенка? Беременность ее излечила бы.

Розалия положила записку на тумбочку и взяла в руки пузырек со снотворным. Вода всегда стояла тут же, на тумбочке. Лекарства Розалия пила постоянно. Машинально она выпила свои две таблетки и запила их водой. Какое-то время полежала, глядя в потолок. Ее по-прежнему жгла обида. Но еще были колебания. Все-таки месяц. Целый месяц жизни…

И тут наверху, прямо над головой, засмеялся ребенок. Раздался топот, резвые детские ножки, пренебрегая запретом, несли смешливую Еву к заветному углу, где лежали игрушки. Розалия прекрасно знала расположение комнат и что где находится. Она живо представила себе картину: кудрявая белокурая девочка берет в руки куклу, чтобы поиграть в «дочки-матери».

– Ма-ма! – пищит кукла.

«Даже у этой… проститутки… даже у нее есть ребенок! Есть жизнь…»

Эту Лильку, как Розалия презрительно называла соседку сверху, она люто ненавидела. Незамужняя, раскрашенная и обвешанная дешевыми побрякушками, как какая-нибудь девица легкого поведения, очень уж общительная… И вы только подумайте! Даже у нее есть ребенок!

«А я, что бы ни делала… Нет, Бог меня не слышит. А ведь он потратил на меня времени больше, чем на кого-нибудь другого. Я ведь молилась часами, а сколько свечей зажгла у алтаря? Значит, его просто нет, Бога. Если бы он был, он бы не допустил такой чудовищной несправедливости».

Она машинально взяла из пузырька еще четыре таблетки, положила их в рот и торопливо запила водой. Ей хотелось уснуть, только бы не слышать этого счастливого детского смеха.

«Все равно все кончено, – думала она, допивая снотворное. – Сейчас или через месяц… Какая разница? Чего тянуть? Раз все меня бросили…»

В какой-то момент она испугалась. Умирать оказалось страшно.

– «Скорую»… – прохрипела Розалия и потянулась к лежащему на тумбочке телефону. Но рука бессильно опустилась.

И стало вдруг так легко… Где-то вдалеке раздался детский смех. Это была ее нерожденная девочка, та самая единственная беременность, закончившаяся выкидышем. Нет, она родилась, эта девочка! Там, на небесах, где живут ангелы. И теперь ждет ее, Розалию.

И, идя навстречу своей мечте, Розалия Выдан умерла счастливой…

Шторм (продолжение)

Войдя в спальню и увидев лежащую на кровати Хорькову, Ульяна сразу поняла, что случилось. Сначала она взяла в руки пузырек, он оказался пуст. Потом прочитала записку. Какое-то время Ульяна колебалась: что с этим делать? Позвонить в полицию? Юлию Хорькову? Но тогда он откажется убивать Жорика.

«Ей все равно уже не поможешь, – подумала она, глядя на мертвую женщину. – Она все равно умирала. Я поняла это, когда увидела лекарства. Такие выписывали свекрови, когда она тоже умирала от рака. Последняя стадия. Но зато теперь Розалия может помочь мне».

И Ульяна сымитировала убийство, так, как они с Хорьковым и договаривались, в тех же декорациях. Пустой пузырек и записку она положила в сумочку. На всякий случай. Тогда она не думала о том, что будет дальше, после того, как у следствия появятся результаты вскрытия. Ульяне хотелось, чтобы Жорик умер, а что будет дальше… Что-нибудь да будет. Она умная, она как-нибудь выкрутится.