Идет охота на волков… - Владимир Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
I. Из дорожного дневника
Ожидание длилось, а проводы были недолги —Пожелали друзья: «В добрый путь! Чтобы — всё без помех!»И четыре страны предо мной расстелили дороги,И четыре границы шлагбаумы подняли вверх.
Тени голых берез добровольно легли под колеса,Залоснилось шоссе и штыком заострилось вдали.Вечный смертник — комар разбивался у самого носа,Превращая стекло лобовое в картину Дали.
Сколько смелых мазков на причудливом мертвом покрове,Сколько серых мозгов и комарьих раздавленных плевр!Вот взорвался один, до отвала напившийся крови,Ярко-красным пятном завершая дорожный шедевр.
И сумбурные мысли, лениво стучавшие в темя,Устремились в пробой — ну попробуй-ка останови!И в машину ко мне постучало просительно время, —Я впустил это время, замешенное на крови.
И сейчас же в кабину глаза из бинтов заглянулиИ спросили: «Куда ты? На запад? Вертайся назад!..»Я ответить не смог — по обшивке царапнули пули, —Я услышал: «Ложись! Берегись! Проскочили! Бомбят!»
Этот первый налет оказался не так чтобы очень:Схоронили кого-то, прикрыв его кипой газет,Вышли чьи-то фигуры — назад, на шоссе — из обочин,Как лет тридцать спустя, на машину мою поглазеть.
И исчезло шоссе — мой единственно верный фарватер,Только — елей стволы без обрубленных минами крон.Бестелесный поток обтекал не спеша радиатор.Я за сутки пути не продвинулся ни на микрон.
Я уснул за рулем — я давно разомлел до зевоты, —Ущипшуть себя за ухо или глаза протереть?!В кресле рядом с собой я увидел сержанта пехоты:«Ишь, трофейная пакость, — сказал он, — удобно сидеть!..»
Мы поели с сержантом домашних котлет и редиски,Он опять удивился: откуда такое в войну?!«Я, браток, — говорит, — восемь дней как позавтракал в Минске.Ну, спасибо! Езжай! Будет время — опять загляну…»
Он ушел на восток со своим поредевшим отрядом,Снова мирное время в кабину вошло сквозь броню.Это время глядело единственной женщиной рядом,И она мне сказала: «Устал! Отдохни — я сменю!»
Всё в порядке, на месте, — мы едем к границе, нас двое.Тридцать лет отделяет от только что виденных встреч.Вот забегали щетки, отмыли стекло лобовое, —Мы увидели знаки, что призваны предостеречь.
Кроме редких ухабов, ничто на войну не похоже, —Только лес — молодой, да сквозь снова налипшую грязьДва огромных штыка полоснули морозом но коже,Остриями — по-мирному — кверху, а не накренясь.
Здесь, на трассе прямой, мне, не знавшему пуль, показалось,Что и я где-то здесь довоевывал невдалеке, —Потому для меня и шоссе словно штык заострялось,И лохмотия свастик болтались на этом штыке.
II. Солнечные пятна, или Пятна на Солнце
Шар огненный всё просквозил,Всё перепек, перепалил,И как груженый лимузинЗа полдень он перевалил, —Но где-то там — в зените был(Он для того и плыл туда), —Другие головы кружил,Сжигал другие города.
Еще асфальт не растопилоИ не позолотило крыш,Еще светило солнце лишьВ одну худую светосилу,Еще стыдились нищетыПоля без всходов, лес без тени,Еще тумана лоскутыЛожились сыростью в колени,
Но диск на тонкую чертуОт горизонта отделило, —Меня же фраза посетила:«Не ясен свет, когда светилоЛишь набирает высоту».
Пока гигант еще на взлете,Пока лишь начат марафон,Пока он только устремленК зениту, к пику, к верхней ноте,И вряд ли астроном-старикОпределит: на Солнце — буря, —Мы можем всласть глазеть на лик,Разинув рты и глаз не щуря.
И нам, разиням, на потребуУверенно восходит он, —Зачем спешить к зениту Фебу?Ведь он один бежит по небу —Без конкурентов — марафон!
Но вот — зенит. Глядеть противноИ больно, и нельзя без слез,Но мы — очки себе на носИ смотрим, смотрим неотрывно,Задравши головы, как псы,Всё больше жмурясь, скаля зубы, —И нам мерещатся усы —И мы пугаемся, — грозу бы!
Должно быть, древний гунн АттилаБыл тоже солнышком палим, —И вот при взгляде на светилоЕго внезапно осенило —И он избрал похожий грим.
Всем нам известные уроды(Уродам имя легион)С доисторических временУроки брали у природы, —Им апогеи не претилиИ, глядя вверх до слепоты,Они искали на светилеСебе подобные черты.
И если б ведало светило,Кому в пример встает оно, —Оно б затмилось и застыло,Оно бы бег остановилоВнезапно, как стоп-кадр в кино.
Вон, наблюдая втихомолкуСквозь закопченное стекло —Когда особо припекло, —Один узрел на лике челку.А там — другой пустился в пляс,На солнечном кровоподтекеУвидев щели узких глазИ никотиновые щеки…
Взошла Луна, — вы крепко спите.Для вас — светило тоже спит, —Но где-нибудь оно в зените(Круговорот, как ни пляшите) —И там палит, и там слепит!..
III. Дороги… Дороги…
Ах, дороги узкие —Вкось, наперерез, —Версты белорусские —С ухабами и без!Как орехи грецкиеЩелкаю я их, —Говорят, немецкие —Гладко, напрямик…
Там, говорят, дороги — ряда по́ триИ нет дощечек с «Ахтунг!» или «Хальт!».Ну что же — мы прокатимся, посмотрим,Понюхаем— не порох, а асфальт.
Горочки пологие —Я их щелк да щелк!Но в душе, как в логове,Затаился волк.Ату, колеса гончие!Целюсь под обрез —С волком этим кончу яНа отметке «Брест».
Я там напьюсь водички из колодцаИ покажу отметки в паспортах.Потом мне пограничник улыбнется,Узнав, должно быть, или — просто так…
После всякой заумиВроде «кто таков?» —Как взвились шлагбаумыВверх, до облаков!Взял товарищ в кителеСнимок для жены —И… только нас и виделиС нашей стороны!
Я попаду в Париж, в Варшаву, в Ниццу!Они — рукой подать — наискосок…Так я впервые пересек границу —И чьи-то там сомнения пресек.
Ах, дороги скользкие —Вот и ваш черед, —Деревеньки польские —Стрелочки вперед;Телеги под навесами,Булыжник-чешуя…По-польски ни бельмеса мы —Ни жена, ни я!
Потосковав о ло́мте, о стакане,Остановились где-то наугад, —И я сказал по-русски: «Про́шу, пани!» —И получилось точно и впопад!
Ах, еда дорожнаяИз немногих блюд!Ем неосторожно яВсе, что подают.Напоследок — сладкое,Стало быть — кончай!И на их хербатку яДую, как на чай.
А панночка пощелкала на счетах(Всё как у нас — зачем туристы врут!) —И я, прикинув разницу валют,Ей отсчитал не помню сколько злотыхИ проворчал: «По-божески дерут»…
Где же песни-здравицы, —Ну-ка, подавай! —Польские красавицы,Для туристов — рай?Рядом на поляночке —Души нараспах —Веселились панночкиС гра́блями в руках.
«Да, побывала Польша в самом пекле, —Сказал старик — и лошадей распряг… —Красавицы полячки не поблекли —А сгинули в немецких лагерях…»
Лемеха въедаютсяВ землю, как каблук,Пеплы попадаютсяДо сих пор под плуг.Память вдруг разрытая —Неживой укор:Жизни недожитые —Для колосьев корм.
В мозгу моем, который вдруг сдавилоКак обручем, — но так его, дави! —Варшавское восстание кровило,Захлебываясь в собственной крови…
Дрались — худо-бедно ли,А наши корпуса —В пригороде медлилиЦелых два часа.В марш-бросок, в атаку ли —Рвались как один, —И танкисты плакалиНа броню машин…
Военный эпизод — давно преданье,В историю ушел, порос быльем —Но не забыто это опозданье,Коль скоро мы заспорили о нем.
Почему же медлилиНаши корпуса?Почему обедалиЭти два часа?Потому что танками,Мокрыми от слез,Англичанам с янкамиМы утерли нос!
А может быть, разведка оплошала —Не доложила?.. Что теперь гадать!Но вот сейчас читаю я: «Варшава» —И еду, и хочу не опоздать!
1973«Когда я отпою и отыграю…»
