Необузданные Желания - Джей Ти Джессинжер

не принимаю полумер. Не стал бы сдерживаться. И есть много безобразий, с которыми мое доверие могло бы тебя столкнуть. Есть много вещей, которые ты узнаешь, и которые могут заставить тебя пожалеть о том, что ты вообще встретила меня на своем пути. Поэтому, прежде чем просить меня о доверии, подумай хорошенько. Потому что, если я доверюсь тебе, это значит, что принадлежу тебе. А ты принадлежишь мне. Раз и навсегда. Из этого никогда ничего не выйдет, даже если попросишь меня об обратном. Даже если это стало бы для тебя невыносимым и тебе захотелось вдруг сбежать. — Деклан понижает голос и сверлит меня взглядом. — Потому что я воспринимаю фразу «пока смерть не разлучит нас» буквально.

Не знаю, как мы сюда свернули. Только что мы болтали о феминизме, а в следующую минуту проваливаемся в кроличью нору брачных клятв и предсмертных пактов.

— Отлично. Вау. Это очень много.

— Хотя не вижу, чтобы ты убегала.

В его тоне слышится вызов. В его глазах горит вызов. Взгляд, который говорит, что я должна прямо сейчас решить, как все будет происходить между нами.

Сердце бешено колотится, я облизываю губы.

— Нет. Не убегаю. Но не обещаю, что не захочу убежать.

Деклан лишь улыбается.

— На данный момент этого достаточно. Если ты передумаешь, дай мне знать.

— И ты отпустишь меня, если я попрошу тебя об этом?

— Ключевое слово — «если», — поправляет он. — Если ты меня об этом попросишь.

— Ты, кажется, довольно уверен в себе. Знаешь, у меня действительно есть жизнь, к которой я должна вернуться.

Какое-то мгновение Деклан пристально смотрит на меня. Затем он откусывает еще кусочек салата, размышляя. Когда сглатывает, то смотрит на меня в ответ с чем-то таким в его глазах, чего никогда раньше не видела.

Боль.

— Я намного старше тебя, как ты постоянно подчеркиваешь. Я проехал больше дорог, многие из них темные. Я понял, что независимо от того, насколько хорошо, как ты считаешь, знаешь себя, ты все равно можешь быть чему-то удивлен. Ты не можешь контролировать то, что тобой движет. Единственное, что в твоей власти, — это выбор, сдаваться тебе под натиском чего-то или нет. Я думаю, в глубине души ты понимаешь, что можешь мне доверять. Единственное, в чем ты действительно сомневаешься, — это в том, готова ли ты доверять себе. Потому что до сих пор ты не встречала мужчину, который знал бы, как с тобой обращаться. Кто мог бы увидеть, кто ты такая за этой башней из слоновой кости, которую ты воздвигла вокруг своего сердца. Но я вижу тебя. И знаю, что ты до смерти боишься впустить меня в свое сердце. Я не могу убедить тебя в этом. Это прыжок веры, который ты должна совершить сама. И могу обещать тебе, что это будет грязно. Ты, я, что бы это значило для всех остальных… беспорядок. Но оно того стоит, по крайней мере, на мой взгляд. Потому что этот твой полудохлый гангстер многое повидал на своем веку, но ничего столь прекрасного, как ты. — Когда я просто сижу, сглатывая комок в горле, Деклан продолжает: — А теперь давай доедим эту миску с отвратным на вкус кроличьим кормом и пойдем спать.

— Хорошо. — Он смотрит на меня, приподняв бровь. — Я имею в виду… да, сэр.

Когда Деклан наклоняется и нежно целует меня, я понимаю, в какие неприятности на самом деле попала, и насколько он был прав насчет башни из слоновой кости, которую я построила, чтобы уберечь свое сердце.

Сердце, которое находится в безопасности, никогда не заболело бы от такой тоски.

26

СЛОАН

Деклан снимает с меня наручники, прежде чем мы ложимся в постель. Он тоже снимает рубашку, затем раздевается сам и тянет меня на себя. Он укладывает нас под одеяло и прижимается губами к моему лбу, приказывая мне спать.

— Как ты можешь спать, когда я лежу на тебе? Разве я не тяжелая?

— Ага. Верблюды весят чертову тонну.

— Ха.

— Перестань беспокоиться обо мне и делай, как тебе велю.

Мы лежим в темноте, моя голова покоится у него на груди, слушаем мерное дыхание друг друга, пока вихрь в моей голове не заставляет меня вздохнуть.

— Не думаю, что устала.

— Уверен, что у тебя найдется какой-нибудь нелепый дыхательный трюк, который поможет тебе уснуть.

— Обычно я выполняю визуализацию потока, когда у меня возникают проблемы с засыпанием, но есть кое-что, из-за чего я волнуюсь, поэтому знаю, что это не поможет.

Деклан водит рукой вверх и вниз по моей спине.

— Волнуешься?

— Мы с тобой не обсуждали вопрос ЗППП. И в прошлый раз мы не пользовались презервативом.

Деклан тут же говорит:

— Я здоров.

— Отлично.

— Могу сдать анализы, если ты мне не веришь.

— Нет, я верю тебе.

Это повисает в воздухе, как праздничная пиньята16, начиненная конфетами, в окружении группы ухмыляющихся пятилетних детей с битами в руках. Я закрываю глаза, проклиная себя.

Затем Деклан тихо говорит:

— Спасибо тебе. — По крайней мере, он не злорадствует. После того, как я тяжело выдыхаю, он меняет тему. — Что такое визуализация потока?

— Это практика расслабления. Когда я испытываю стресс, представляю себя сидящей под большим дубом на берегу ручья за городом. Погода теплая, дует легкий ветерок. На мне какой-то супер крутой костюм королевы фей из «Властелина колец», и мои волосы выглядят великолепно. — Деклан фыркает. Я игнорирую это. — Какая бы тревожная мысль ни приходила мне в голову, я просто мысленно записываю ее на листочке в ручье и наблюдаю, как она утекает прочь, пока не исчезнет за поворотом. Деньги? Они переносятся на лист и уносятся с ним прочь. Мое будущее? Я записала эти слова на листке. Моя шеф на работе? Записана на листе. В миниатюре. Забавно наблюдать, как она кричит и топает ногой в два дюйма высотой, а затем исчезает. Иногда я заставляю большую рыбу выплыть и проглотить ее.

После задумчивой паузы Деклан спрашивает:

— Что тебя беспокоит в твоем будущем?

Я отвечаю, не задумываясь.

— Обычные дела. Рак. Банкротство. Смерть в одиночестве.

Его голос звучит встревоженно.

— Это серьезный список для той, кому нет и тридцати. Тебе следует беспокоиться о том, что ты собираешься делать в следующие выходные, а не о том, чтобы умереть в одиночестве.

— Каждый умирает в одиночестве. Я просто хочу сделать это с достоинством. Но нет ничего достойного в том, чтобы быть настолько больным, что ты не можешь сам подтереть себе задницу, или настолько слабым, что