Год 1942 - «учебный». Издание второе - Владимир Бешанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сколько же надо учиться нашим полководцам? Может, сначала лучше получить образование, а потом уж браться командовать армиями и фронтами? Немцы-то, оказывается, все это время «…бешено рвались вперед. А мы словно рассчитывали, что они останутся на уже занятых ими позициях на период перегруппировки наших войск». Выполнять распоряжения главкома начали в ночь на 20-е, да и то лишь те, до кого оно дошло.
Клейст между тем продолжал «резать» основание барвенковского выступа. 21 мая, измотав и обескровив северную советскую группировку, Паулюс перебросил 3-ю и 23-ю танковые дивизии на северный фас. На следующий день они форсировали Северский Донец и начали движение к югу. 22 мая германские ударные группы соединились в 10 км южнее Балаклеи, перерезав последние коммуникации, связывавшие войска 6-й и 57-й армий с тылом. Капкан захлопнулся, в окружении оказалось более четверти миллиона советских солдат и офицеров.
Поскольку на действия наших частей и соединений отрицательно влияло отсутствие единого командования, маршал Тимошенко принял решение войска 6-й, 57-й армий и армейской группы Бобкина свести воедино под единым командованием генерала Костенко. Главной задачей этой южной группы войск, как ее назвали, было ударом на Савинцы прорвать кольцо окружения и выйти на левый берег Северского Донца. Одновременно с этим войска левого крыла 38-й армии, усиленные сводным танковым корпусом — это прибыли свежие бригады из резерва Ставки, — получили приказ наступать навстречу частям, прорывающимся из окружения.
В ночь на 24 мая спешно производилась перегруппировка и сосредоточение войск. Но утром немцы опять опередили, возобновив наступление на широком фронте, стремясь расширить пробитый коридор и расчленить окруженную группировку на отдельные, изолированные друг от друга части. Попытка деблокировать их извне силами 38-й армии также не удалась. До 29 мая советские соединения вели борьбу в окружении при полном господстве противника в воздухе, нехватке горючего, боеприпасов и продовольствия. Лишь небольшим группам удалось просочиться на восточный берег Донца — из окружения вышло всего около 22 тысяч человек.
В боях погибли генералы Ф.Я. Костенко, К.П. Подлас, А.Ф. Анисов, А.М. Городнянский, А.И. Власов, Л.В. Бобкин, З.Ю. Кутлин и другие. Основные силы 20 стрелковых, 7 кавалерийских дивизий и 14 танковых бригад оказались либо уничтожены, либо пленены. Потери на конец мая, по неполным советским данным, составили почти 280 тысяч человек, из них 171 тысяча — безвозвратно, 652 танка, 1646 орудий, 3278 минометов. Немцы раструбили о захвате 240 тысяч пленных, 2026 орудий, 1249 танков, сами потеряв при этом не более 20 тысяч убитыми и ранеными. Фюрер наградил Паулюса Рыцарским крестом и послал поздравление, в котором выражал «восхищение успехом 6-й армии, сумевшей разгромить численно превосходящего противника».
Одновременно с ликвидацией барвенковского выступа северо-восточнее Харькова на волчанском направлении немцы окончательно обескровили войска Рябышева и Москаленко. Разбитые дивизии 28-й и правого фланга 38-й армий вернулись в те же окопы, откуда 12 мая начинали свое наступление. При этом, по утверждению генерала армии С.М. Штеменко, 28-й армии «угрожало окружение, и она отходила, можно сказать, неорганизованно, так как управление войсками было потеряно». Командовавший в ту пору 226-й стрелковой дивизией генерал А.В. Горбатов меланхолично отметил: «Вторая половина мая прошла для нас в обороне и безрезультативных попытках взять высоту 199,0».
«Для запланированного немецкого наступления, — резюмирует Типпельскирх, — попытка русских помешать ему была только желанным началом. Ослабление оборонительной мощи русских, которого было не так-то легко добиться, должно было существенно облегчить первые операции».
Докладывая Верховному Главнокомандующему об итогах операции, неразлучная троица — Тимошенко, Хрущев, Баграмян — всю вину за ее провал, как водится, возложила на своих подчиненных:
«Поражение 9-й армии в значительной мере явилось результатом несостоятельности командования этой армии для управления войсками в сложных условиях. Разведка всех видов 9-й армии и Южного фронта своевременно не вскрыла готовящегося удара и этим лишила командование возможности принять дополнительные меры для отражения удара противника по 9-й армии.
…Командование армий и часть командиров корпусов и дивизий со своими штабами оказались несостоятельными руководить войсками в сложных условиях боя. Как правило, руководящий командный состав армий, корпусов и дивизий в ответственные моменты операций и боя не руководил соединениями войск, а разъезжал по подразделениям. Так происходило в группе генерала Костенко и 6-й армии в период полуокружения и окружения, когда командующий армией уезжал в одну дивизию, член Военного совета — в другую, а начальник штаба — в третью.
Примерно этому же порядку следовало командование корпусов и дивизий.
Таким образом, централизованное управление целыми соединениями терялось и этим срывались намеченные действия. Нужно учесть, что все это происходило в самый напряженный момент обстановки, когда требовалось приложить максимум усилий по нацеливанию частей армий на выход из окружения и организации взаимодействия между родами войск на поле боя».
Никудышные достались нашему триумвирату войска. В результате «хорошо задуманное и организованное наступление на Харьков оказалось не вполне обеспеченным от ударов противника на барвенковском направлении».
«Все прекрасно было в бане, только не было воды…»
В целом все написанное в докладе соответствует действительности, за исключением одного дополнения: в списках «несостоятельных» командиров первыми по праву должны были бы стоять фамилии и должности самих подписантов, так замечательно все задумавших и организовавших.
Кстати, а где было «в период полуокружения и окружения» командование фронта и направления? Из дневника маршальского адъютанта видно, что 22 и 23 мая, то есть «в самый напряженный момент обстановки, когда требовалось приложить максимум действия для нацеливания частей», Тимошенко находился не в штабе, откуда должен был руководить войсками, а в 38-й армии и на переправах через Северский Донец. У Тимошенко вообще прослеживается такая привычка: в кризисных ситуациях бросать управление и уезжать на природу. Самое замечательное, что здесь же «встретили командующего Южным фронтом Малиновского». И вот два командующих фронтом «управляют» переправой у Ивановки! Снова согласимся с содокладчиками: «Такое самоустранение от руководства войсками армий в целом окончательно приводило к потере управления войсками и порождало стихийность в боевых действиях на поле боя».
Когда умер Сталин, а Хрущев стал во главе Коммунистической партии и Советского правительства, появилась возможность валить все «на начальство». Да что там, можно было самому диктовать историю. Под пристальным вниманием генсека появилась на свет шеститомная «История Великой Отечественной войны Советского Союза», в которой о харьковских событиях рассказывается следующее:
«Военный совет Юго–Западного направления принял решение прекратить дальнейшее наступление на Харьков и, быстро перегруппировав войска, создать сильную группу для отражения контрудара группы «Клейст». Ставка Верховного Главнокомандования не утвердила это отвечавшее обстановке решение и потребовала… силами Юго–Западного фронта продолжать наступление на Харьков, а 9-й и 57-й армиями Южного фронта и имевшимися на этом направлении резервами отразить контрудар противника». Далее сообщается, что прозорливый член Военного совета Н.С. Хрущев «с решением Ставки не согласился… обратился непосредственно к Верховному Главнокомандующему с предложением немедленно прекратить наступление на Харьков, а основные усилия Юго–Западного фронта сосредоточить для отражения контрудара противника. Но Ставка настаивала на выполнении ранее отданных приказов». В редакционную комиссию фундаментального труда очень естественно вписался закадычный друг Баграмян.
После брежневского переворота советская историческая наука доказала, что главным полководцем войны был герой Малой Земли, а с Хрущевым в ходе харьковской операции Верховный Главнокомандующий ни разу «непосредственно» не общался и вообще мнение его по военным вопросам не ценил ни в грош. Уже будучи на пенсии, Никита Сергеевич в своих «Воспоминаниях» обиделся на маршала Василевского — это он, оказывается, неправильно информировал Сталина: «…безусловно, не смогу обойти своего разговора с Василевским. Он произвел на меня тогда тяжелое впечатление. Я считал, что катастрофы, которая разыгралась под Барвенково, можно было бы избежать, если бы Василевский занял позицию, которую ему надлежало занять. Он мог занять другую позицию, но не занял ее и тем самым, считаю, приложил руку к гибели тысяч бойцов Красной Армии в Харьковской операции… Василевский, поступив неправильно, не выполнил своего долга воина и не пошел с докладом к Сталину во время Харьковской операции».
