Одержимые сердца - Анна Морион

– Я не считал, но могу сказать, что она приезжает ко мне каждую пятницу… Нет, два раза она была больна… Последние 3 года.

Мой рот приоткрылся от шока.

– Даже в то время, когда я была в Лондоне? – уточнила я.

– Естественно.

Сукин сын!

– Естественно? Дорогой мой, ты потребовал от меня прекратить иметь смертных, а сам имеешь эту девку регулярно по пятницам? Так не пойдет! – фальшиво рассмеялась я, чтобы скрыть свою злобу. Свое глубокое разочарование.

– Мне жаль, что я не рассказал тебе о Люции…

– Жаль?

– Но мне очень важны ее визиты по пятницам.

– Не можешь жить без нее?

Брэндон рассмеялся.

Я рассмеялась тоже. Подыграла ему. В который раз.

– Ну что ты. Просто я люблю стабильность, – сказал Брэндон.

– Это мило, правда, дорогой мой, очень мило, – ангельским голоском ответила на это я. – Но ты же понимаешь, что мы теперь вместе, и что ты должен отказаться от этой твоей пятничной «стабильности».

– Конечно. Если у меня будет возможность иметь ее хотя бы раз в месяц…

– Что?

– Конечно, у тебя будет такое же право на развлечение, один раз в месяц. В эту ночь ты можешь делать что угодно, с кем тебе угодно. Это ли не прекрасно? Давать друг другу свободу на одну ночь?

Его слова ужасно раздражали меня, потому что ничего прекрасного в них я не видела.

Я не знала, что ответить ему. Лишь еще крепче сжала руль и несколько секунд ехала молча.

– Мария?

Я молчала.

– Малышка, ответь мне.

«Малышка»?

– Хорошая попытка… Малыш! – мрачным тоном ответила я. – Где ты сейчас?

– В Лондоне.

– В квартире? Или в Сансет-холле?

– В поместье.

– Хорошего вечера!

Я отключилась.

– Сукин сын! Он что, шутит со мной? Люция один раз в месяц? Что за черт! – в бешенстве крикнула я и вдавила ногу в педаль газа, однако, через пять секунд мне пришлось резко остановить автомобиль, потому что на меня смотрел ярко-красный цвет светофора.

– Вы что все здесь сговорились? Твою мать! Да улица же пуста! Никого нет! – вновь крикнула я и откинулась на сидение. Я прижала пальцы к вискам и зашептала: – Он сводит меня с ума. Он хочет свести меня с ума… Люция, чертова проститутка! Я убью ее…

«Да. Устрою себе занятное развлечение в твоем же поместье, чертов мерзавец… И Люция, как быстро ты бегаешь?» – Я злорадно улыбнулась.

***

Когда мой автомобиль остановился у высоких ворот Сансет-холла, часы на панели показывали пять утра. Шел сильный дождь. Несмотря на темноту и струи дождя, я прекрасно разглядела замок и широкий двор, спрятанные за этими высокими витыми железными воротами. Я ни разу не была здесь прежде, за все свои двести с лишним лет. Это место было вотчиной Брэндона, его личным убежищем, которым он владел уже пару сотен лет – это было известно всем вампирам, и многие из них побывали на «любимом развлечении», как выражался сам затейник, хозяина поместья. Мои братья тоже не отказывались от приглашений, а уже от них я узнавала о том, что происходило в тот или иной их визит. Замок, именно замок: красивый, высокий, монументальный каменный замок. В окнах не горел свет, лишь одинокая лампа тускло освещала высокое каменное крыльцо. В свете фонарей, освещающих двор и укрытый яростным дождем, этот замок показался мне угрюмым. Печальным и очень одиноким. Укрытый от людских глаз и окруженный лесом. Когда-то в нем была жизнь, были смех и веселье. Но после того, как Брэндон полюбил меня, против своей воли, по приказу вампирской судьбы-насмешницы, этот замок опустел, жизнь в нем испарилась. За восемь лет здесь не было ни одного гостя. Возможно, я, нагрянувшая без приглашения в это утро, была первым вампиром, чья нога ступит за порог этой угрюмой скалы, которую мне очень напоминал этот замок. Сансет-холл… «Зал Заката» – какое несоответствующее название. Было бы лучше назвать его «Залом Отрешения» или «Обитель Угрюмого, но чертовски сексуального вампира-садиста».

И это неприветливое, веющее одиночеством место должно стать моим домом?

От этой мысли мне стало не по себе, и, полная противоречивых чувств, я закрыла лицо ладонями. И мысль о том, что этот выбор сделала я сама, причиняла моей душе еще большую боль. Когда-то гордая, свободная львица никогда бы не стала жить в клетке… Да еще и в такой чудовищной клетке! Моя жизнь была прекрасной… Но, отдав свое сердце Брэндону Грейсону, я отдала ему в рабство и себя саму.

Меня охватило отвращение. К себе. К Брэндону. Ко всему миру.

Сбежать… Сейчас же!

Какой же влюбленной идиоткой надо быть, чтобы обменять блистательный и полный жизни Торонто на эту пустошь? На это воронье гнездо?

Моя рука бессознательно потянулась к ключам, чтобы завести мотор, развернуть автомобиль и уехать в Лондон.

Мотор тут же откликнулся здоровым ревом.

Я впилась пальцами в руль.

Железные высокие ворота вдруг открылись.

Словно Брэндон прочитал мои мысли и поспешил остановить мой побег.

Путь к замку был открыт.

Я замерла в нерешительности.

Мотор ревел, требуя свободы. А открытые ворота в Сансет-холл настойчиво приглашали меня к замку.

Что мне делать? Что делать?

Я бросила взгляд на замок, в надежде увидеть Брэндона.

И он был там: стоял на высоком крыльце, под светом фонарей.

Такой красивый. Такой таинственный.

– Рад твоему приезду, Мария. Как жаль, что тебя встретил этот неуместный английский дождь, – сказал он и улыбнулся мягкой приветливой улыбкой, от которой моя душа осветилась.

Все мои сомнения были убиты этой ангельской улыбкой моего возлюбленного.

Я была желанным гостем.

Он ждал меня! Он рад моему неожиданному приезду!

Вдавив ногу в педаль газа, я решительно направила автомобиль к замку.

Остановившись прямо у широкой каменной лестницы, ведущей к крыльцу, на котором ждал меня Брэндон, я неторопливо вышла из машины, тут же промокнув до нижнего белья, и поднялась к крыльцу.

Мокрая как мышь, в плотно облегающем черном платье, что купил для меня Брэндон, в зеленых замшевых сапогах на высоком толстом каблуке, со струями воды, стекающими с моих длинным темных волос, я предстала перед моим возлюбленным. Я не видела его три месяца. Ведь это – целая вечность. Он был безумно красив. В этот раз одетый не в деловой костюм, но в белую футболку, черные джинсы и белые кеды. Такой… Приземленный, такой реальный. Близкий.

Он смотрел на меня, и его глаза сияли. Это был тот же удивительный блеск глаз, который я заметила у Брэндона в тот вечер, в Лондоне, на открытии моей выставки. Тот же блеск, который встретил меня в аэропорту, когда Брэндон предложил подвезти меня в отель.

Но я напряженно ждала вопроса о том, почему я здесь. Ведь я должна быть в Торонто. Еще три месяца.

– Я люблю дождь, поэтому не переживай, – приветливо сказала я, пытаясь выжать воду из своих волос. Но это была жалкая затея.

Он широко улыбнулся, прижал меня к себе и поцеловал.

– Ты наконец-то вернулась, – сказал он мне,