Охотясь на Аделин - Х. Д. Карлтон

еще не знаю как, но сразу понимаю, что он может стать для меня убежищем, когда я убегу из этого места.

Еще раз оглянувшись через плечо и не увидев никого за своей спиной, подхожу к поезду и провожу руками по холодному металлу. Я так хочу обрести здесь убежище и не возвращаться в тот дом. Понятия не имею, знают ли там об этом поезде, но с помощью устройства слежения в моей шее найти его будет несложно.

Я воспользуюсь им, когда меня не смогут отследить.

Тишину разрывает громкий гудок, от которого разлетаются птицы, а я испуганно вскрикиваю. Сердце подпрыгивает к горлу. Тяжело дыша, я оглядываюсь через плечо и слышу голоса, возвещающие об окончании выбраковки.

Они будут искать меня, и у меня возникает соблазн выцарапать устройство слежения из себя острой веткой и убежать прочь, но меня сковывает страх. Слишком много всего сейчас против меня.

Будь умной, мышонок.

Я бегу в сторону, откуда раздался звук, опасаясь, что меня могут найти возле поезда и узнать о нем, если не знали до сих пор. Не хочу так рисковать.

После нескольких минут бега я успеваю заметить женскую фигуру с темными волосами, которая исчезает за деревом.

– Я здесь! – зову я, надеясь, что, кто бы это ни был, она знает дорогу назад.

Фигура снова появляется с другой стороны дерева, и я понимаю, что это Джиллиан.

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, тяжело дыша. Выглядит она ненамного хуже меня, что, честно говоря, радует.

– Ты сделала это, – тихо произносит она.

Мы встречаемся взглядами, и она осматривает меня с ног до головы, вероятно, в поисках ранений.

– Да, – подтверждаю я, все еще пытаясь перевести дыхание. До тренировок с Зейдом я в жизни не расходовала столько энергии.

– Ты знаешь, как вернуться? – спрашиваю я.

Она оглядывается по сторонам.

– Думаю, да. Если мы не выберемся, то за нами придут.

Я киваю, и мы шагаем.

– Ты уже проходила выбраковку раньше? – спрашиваю я.

Кажется, она слишком много знает для своего первого раза.

– Нет, в ней участвуют только один раз, – отвечает она.

– За исключением случаев, когда ты Сидни, – бормочу я, хотя и испытываю облегчение, услышав, что мне больше никогда не придется проходить через это.

Джиллиан фыркает.

– Да. Она знает этот лабиринт как свои пять пальцев.

– Это она рассказала тебе, как выбраться из него?

Она качает головой.

– Когда я только появилась здесь, я была еще более боевой, чем ты. Франческа посчитала, что я слишком склонна к риску, чтобы подвергать меня выбраковке, пока она не сможет меня исправить, так что сначала я просто наблюдала, как ее проходят другие. Я научилась у них. – Она замолкает на мгновение. – И я также была свидетелем того, что происходило потом. Слушай, тебе нужно подготовиться к…

То, что она собиралась сказать, прерывает глубокий рокочущий смех. Мы с Джиллиан вздрагиваем и поворачиваемся в сторону звука. Из-за дерева появляется Ксавьер, и мое бедное измученное сердце снова ускоряет свой бег.

– Ну что ж, Алмаз, думаю, ты доказала, что на этот раз я ошибался, – усмехается он, хищно оглядывая мое тело с ног до головы.

Как бы это ни щекотало их мужское самолюбие, если нас ловят во время выбраковки, это также означает, что мы недостойны оказаться выставленными на аукцион. А значит, сегодняшней ночью им не разрешат нас трогать. Так что, хотя побег от Ксавьера и взъерошил ему перья, это все равно раздразнило его.

Потому что теперь он захочет меня себе.

Нервно сглотнув, я отвечаю:

– Наверное, да.

Он поджимает губы, а затем кивает подбородком в том направлении, куда нам нужно.

– Я с удовольствием провожу вас, прекрасные дамы, если вы не возражаете, – предлагает он, и его голос становится глуше.

Мы с Джиллиан переглядываемся, но все равно киваем ему. А что еще мы можем ответить?

«Нет, уходи, у тебя вши»?

Если бы все было так просто.

Он выводит нас за пределы лабиринта, чтобы мы не попали в расставленные ловушки. Проходит тридцать пять долгих изнурительных минут, и мы возвращаемся к дому. Тридцать пять минут неловкого молчания, тягучего разговора и предвкушения моей покупки.

Мы с Джиллиан совершенно измотаны и несколько раз спотыкаемся из-за дрожащих коленей и расшалившихся нервов.

Когда же мы наконец выходим к дому, Франческа стоит у линии деревьев, сцепив руки и наблюдая за появлением охотников и добычи. Она выглядит немного взвинченной, скорее всего, из-за того, что ее девочка убила одного из покупателей, но когда ее глаза находят мои, они быстро осматривают, есть ли у меня раны. Она не обнаруживает повреждений, и уголки ее розовых губ озаряет тонкая улыбка, а глаза вспыхивают радостью. Пусть на ее руках смерть, но Алмаз по-прежнему сияет ярко, думаю я.

Рада быть полезной, сучка.

Фиби прислонилась к задней стене дома, и кровь из ее ран заливает ее спину. Стрелы вынули и в данный момент пытаются остановить кровотечение. Это удивляет меня не меньше, чем пугает, учитывая, что сегодня ночью она убила человека. Я думала, из этого леса живой ей уже не выбраться.

Она бледна и, кажется, даже бредит от боли, но в ее лице есть какое-то спокойствие, которого я никогда не замечала раньше. Она заставила меня спасти ее, а потом развернулась и спасла меня.

И я хочу крепко обнять ее и сказать, что все будет хорошо. Не потому, что кто-то из нас надеется, что она выживет, а потому, что, когда ее не станет, она окажется в лучшем месте, чем сейчас.

Появляется Сидни, без единой капли крови на теле. Признаться, я разочарована. К счастью, Глория следует за ней, и в ее глазах светится гордость, когда она направляется ко мне – на этот раз невредимая. Я начинаю было улыбаться, но миг ликования быстро проходит, когда из леса появляется крупный мужчина с Бетани, перекинутой через его плечо. Мои глаза расширяются от ужаса, когда я вижу, что стрела глубоко вонзилась в ее позвоночник и кровь заливает и ее, и несущего ее мужчину.

Мне стоит огромных усилий сдержать слезы, но я не могу отвести от нее взгляда. Она не заслуживает того, чтобы кто-то из нас игнорировал ее боль. Второй мужчина подхватывает Фиби, и вместе они уносят и ее, и Бетани.

Моя губа начинает дрожать, и я быстро закусываю ее, пока Франческа не заметила. Не представляю, как Зейду удавалось держать себя в руках в подобных ситуациях. Может быть, потому, что он был уверен, что может убить их всех