Пианистка - Эльфрида Елинек

И Клеммер хочет воспользоваться лишь самой лучшей частью этой Эрики, маленьким ядрышкомвнутри, телом, которое, вероятно, приятно на вкус. Воспользоваться для себя. Если нужно будет, то с применением силы. Ее душу он теперь знает. Да, когда Клеммер сомневается, он всегда прислушивается к своему телу, которое его никогда не обманывает и которое говорит с ним и с другими людьми языком тела. У маньяков или у больных людей тело говорит языком обмана из-за слабости или всяческих чрезмерностей, однако тело Клеммера, слава Богу, вполне здоровое. «Чур, не сглазить! Плюнь через иное плечо!» Во время занятий спортом тело всегда говорит Клеммеру, когда он должен остановиться, а когда у него еще есть в запасе силы. Пока он полностью не выложится. После этого Клеммер чувствует себя просто превосходно! Не поддается описанию, — радостно и воодушевленно описывает свое состояние Вальтер Клеммер. Он намерен дать выход собственной плоти на глазах у униженной им учительницы. Он слишком долго этого дожидался. Прошло несколько месяцев, и он получил на это право, проявив выдержку. По всем признакам очевидно, что Эрика в последнее время заметно прихорашивается ради Клеммера, носит цепочки, манжеты, пояса, шнуровки, туфли-лодочки на высоком каблуке, платочки, отстегиваемые меховые воротники, новый пластмассовый браслет, мешающий ей при игре на фортепьяно, использует новые духи. Женщина прихорашивается для одного — единственного мужчины. Мужчину так и подмывает превратить в крошево все эти дурацкие нездоровые побрякушки, потому что он жаждет вытряхнуть из упаковки последние остатки свежести, которые еще сохранились в женщине. Он хочет получить все! При этом вовсе ее не вожделея. Эти побрякушки приводят прямолинейного Клеммера в слепую ярость Ведь животные в природе не расфуфыриваются, когда наступает время спаривания. Лишь не которые мужские особи среди птиц украшены завлекательным оперением, но это их обычное обличье.

Клеммер, несущийся вслед за своей будущей возлюбленной, еще верит, что его слепая ярость направлена против ее тщательных, хотя и не ловких стараний быть ухоженной и аккуратной. Все украшения, всю мишуру, которая, как кажется Клеммеру, сильно ее уродует, надо без промедления отбросить прочь! Ради него! Он даст Эрике понять, что, если уж на то пошло, подчеркнутая чистота есть единственное украшение, которое он признает на симпатичном лице, вовсе ему не противном. Эрика выставляет себя в смешном свете, что совершенно излишне. Два раза в день принимать душ — именно так Клеммер понимает уход за телом, и этого совершенно достаточно. Волосы должны быть чистыми, потому что грязная прическа вызывает у Клеммера отвращение, Эрика на самом деле наряжается и последнее время как цирковая лошадь. С недавних пор она опустошает свои давние неиспользованные запасы одежды, чтобы еще сильнее понравиться своему ученику. От этого платья он потеряет голову, и вот от этого тоже! Все давно уже заметили и дивятся тому, как она изощряется в одежде и слишком глубоко запускает руку в косметичку. С ней происходит метаморфоза. Она не только носит платья из своего многообразного запаса, но и килограммами покупает соответствующие аксессуары: пояски, сумочки, туфли, перчатки, модные украшения. Она желает как можно сильнее вскружить мужчине голову и пробуждает в нем самые дурные наклонности. Ей не стоило будить этого спящего тигра, чтобы он не слопал ее целиком, — дает ей совет Клеммер, имея в виду свою драгоценную персону. Эрика вышагивает, словно хорошо подгулявший театральный костюм: в сапогах со шпорами, под Маской и панцирем, разукрашенная и экзальтированная. Почему она раньше не догадалась совершить набег на свои платяные шкафы, чтобы ускорить развитие их сложных любовных отношений? На свет Божий появляются все новые великолепные вещи! Она отважилась вломиться в кладовую, наполненную разноцветными шелковыми вещами, и радуется неприкрыто зазывным взглядам, которых на самом деле нет, и не замечает неприкрытой издевки со стороны людей, которые знают Эрику уже давно и испытывают серьезную озабоченность по поводу ее изменившейся внешности. Эрика смешна, но упакована она добротно и перевязана туго. Любому продавцу известно: все дело в упаковке! Десять слоев упаковки, обеспечивающих защиту и привлекающих внимание. И все они, вполне возможно, подходят друг другу! Это большое достижение. Мать ругает Эрику, которая к своему костюму прикупила новую ковбойскую шляпу с лентой и с небольшим ремешком из того же материала, что и шляпа, — с его помощью шляпа закрепляется под подбородком, чтобы не слетала с головы при порывах ветра. Мать громко жалуется на мотовство и обвиняет ребенка в болезненной тяге к переодеваниям, к тяге, которая, несомненно, направлена против кого-то и, что очевидно, против нее, против матери, а также наверняка направлена на кого-то, явно на мужчину. Если это какой-то конкретный мужчина, то уж мать ему покажет! Он узнает ее с самой неприятной стороны. Мать издевается над нарядами, подобранными со вкусом. Бледным соком издевки она отравляет оболочки, одеяния, наряды, которые дочь сознательно напяливает на себя. Она так и сыплет ядовитыми насмешками, и дочь вскоре догадывается, что мать так кипятится из ревности.

За этим украшенным роскошным чепраком животным, равного которому не встретишь в природе,устремляется Вальтер Клеммер, естественный враг этого животного. Цель его — по возможности быстро отучить учительницу от такой неестественности. Джинсы и майка вполне удовлетворяют самым высоким требованиям Клеммера. За раскрытой дверью парадной взору предстает пустынное пространство, в котором долгое время неприметно произрастало редкое растение. Здесь гаснут и умирают все краски, которые только что цвели на улице. На середине Лестничного марша Эрика и Клеммер налетают друг на друга, — возможности уклониться и спрягаться нет. Ни гаража, ни каретного сарая, ни стоянки.

Мужчина и женщина сталкиваются друг с другом, но это не случайная встреча. И кто-то третий, невидимый, принявший облик материнской заботы, ждет наверху, чтобы подать свою реплику. Эрика советует ученику сейчас же исчезнуть подобру-поздорову. Она наслаждается своим величием. Ученик оказывает серьезное сопротивление, хотя вовсе не желает сталкиваться с матерью. Он предлагает ей пойти куда-нибудь вдвоем, где они могли бы поговорить без свидетелей. Он хочет поразвлечься! Эрика панически топает ногами; мужчина намерен проникнуть в ее замкнутое пространство. Что скажет мать, которая приманивает ее ужином на двоих? Еда заранее предназначена для матери и ребенка.

Клеммер хватает Эрику руками, а она пытает его, успел ли он прочесть письмо. «Вы уже прочитали мое письмо, господин Клеммер?» — «К чему нам какие-то письма», — говорит Клеммер, ощупывая любимую женщину, которая облегченно вздыхает, поняв, что письмо он еще не читал. С другой стороны, она опасается, что он не будет следовать правилам игры, которые она изложила в своем письме. Два человека, сошедшиеся в любовном клинче, еще до начала боевых действий ошибаются в том, чего они хотят друг от друга, и в том, что они друг от друга получат. Недоразумение приобретает твердость гранита. Она не ошибается по поводу матери, которая резко отреагирует и немедленно вышвырнет вон лишний элемент (Клеммера). Элемент, который является ее полной собственностью, ее единственной радостью (Эрику), она оставит у себя. Эрику тянет то в одну, то в другую сторону. Она проявляет крайнюю нерешительность. Клеммер решает, что причиной нерешительности является он, и этим очень гордится. Он слегка подсобит ей принять решение. Он осторожно снимает с головы своей добычи ковбойскую шляпу. Какая неблагодарность по отношению к шляпе, которая в любой толпе служила привычным дорожным указателем, была путеводной звездой для трех волхвов, к шляпе, мимо которой никто не мог пройти, не отпустив язвительного замечания. Шляпу замечали сразу и сразу приходили в дурное настроение, хотя дурное настроение не всегда относили на счет шляпы.

«Здесь, на лестнице, мы одни, и мы играем теперь с огнем», — взывает Клеммер к женщине. Клеммер предостерегает Эрику: нельзя постоянно пробуждать в нем желание и потом удаляться на недосягаемое расстояние. Эрика смотрит на мужчину, который должен уйти, потому что ему нужно остаться. Женщина незаметно расцветает под слоями подарочной упаковки. Этот цветок не приспособлен к суровому климату страсти, он не пригоден для долгого нахождения на лестничной клетке, ведь растению нужен свет, нужно солнце. Лучшее для него место — рядом с матерью перед телевизором. Эрика бесстыдно выныривает из-под новой шляпы, снятой с ее головы, и лицо существа, которое обрело своего хозяина, пылает нездоровым румянцем.

Клеммер не чувствует вожделения по отношению к этой женщине, однако он уже давно намеревается в нее войти. Игра стоит свеч, стоит натраченных на нее слов любви. Эрика любит молодого человека и ждет, чтобы он ее вызволил. Она не подает знаков любви, чтобы не потерпеть поражение. Эрика хочет проявить слабость, но намерена сама определять степень своего поражения. Она все описала в письме. Она хочет, чтобы мужчина буквально высосал ее всю, пока она совсем не исчезнет. Под ковбойской шляпой соединяются жажда невинности и страстного прикосновения. Женщина намерена смягчить в себе то, что за долгие годы окаменело, и если мужчина поглотит ее целиком, ей это только на руку. Она хочет полностью раствориться в мужчине, но так, чтобы он этого не заметил. «Разве ты не замечаешь, что мы одни на целом свете?» — беззвучно спрашивает она мужчину. Мать уже ждет наверху. Дверь вот-вот откроется. Дверь не открывается, мать пока еще не ждет.