Колыбель Героев - Алла Пинейру

— Север, граница Миадвэя, — выкрикнула Гельма, едва появившись на пороге зала. Волнистые черные волосы разметались по ее плечам, поблескивая на висках инеем седины, голубые глаза были прищурены, просторное синее платье мягкими складками обволакивало склонную к полноте фигуру. Несшие вахту карагинец и хиссиец невольно задержали на ней взгляд, прежде чем кинулись переставлять яркие плитки в магической управляющей мозаике Урха, слагавшей центр пола в семиугольном зале. Обоим энейка годилась едва ли не в матери, но переполняющая магичку Сила и твердая решимость найти и наказать виновного в пробое делала ее прекрасной.

Было только одно, что Гельма знала о наглеце — он родился в Энейе. Потому что именно ее, стража от Энейи, накрыло сигнальной болью. Значит, именно она принимает на себя ответственность за действия разношерстной команды Урха.

Магичка подошла к окну зала, чувствуя, как пульсирует в ней и перетекает в пол Сила, заставляя остров лететь чуть быстрее. Гельма все еще сжимала в руке шар. Умница Варл в глухой деревне далекой Энейи делал все, что мог, установив связь с природным магическим источником и передавая Силу Гельме. В зале быстро собрались все семеро стражей, и теперь управляющая мозаика сверкала с каждым моментом ярче от вливания магической силы разной природы.

«Мы слишком далеко от северной границы, — кусала губы Гельма. — Лишь Единственной ведомо, сколько ссыльных успеет сбежать, почуяв пробой в магическом барьере, пока мы…»

— Энейя взывает к стражу Урха! — вдруг послышался из шара голос Варла. — Энейя взывает…

Голос у него был такой, будто маг успел пробежать половину расстояния от энейской деревни Релла до границ Синейской пустоши.

— Слышу тебя, Энейя. Что еще стряслось?

— Купол сыплется.

— Что?!

— Ты слышала. Я уже бегу в лес, к магическому источнику, чтобы прямо на месте… Пусть и другие…

— Я поняла. Работаем.

Гельма подкинула шар в руке и резко обернулась к остальным стражам.

— Все слышали?! Все знают, что делать?

Вопрос был риторическим. Первым пунктом Кодекса стражей Урха, который все новоприбывшие на остров заучивали наизусть, был порядок действий в случае, если Купол начнет сыпаться. То есть если начнет разрушаться вся поверхность магического барьера. Это не дыра, которую можно залатать. Вообще-то считалось, что Купол рассыпать практически невозможно. В Кодексе так и было прописано — практически. Но вот настал тот день, когда ничтожная вероятность стала единственной реальностью.

Гельма зажмурилась, почти ощущая присутствие Варла рядом. В нос ударил запах влажного леса и едва уловимый, знакомый только чародеям с большим стажем запах природной магии. Молодые маги могли сколько угодно расписывать в поэтических выражениях, чем пахнет магия — ветром в вершинах огромных деревьев, солнечным утром, землей после дождя. Но «запах магии» оставался всего лишь метафорой, пока молодой адепт не прошел достаточно долгого пути по дороге чудес.

Не открывая глаз, магичка шагнула ближе к центру зала, становясь у края управляющей мозаики. И другие стражи, сделав то же самое, замкнули вокруг мозаики круг. В руках у каждого был хрустальный шар — олицетворение связи парящего в поднебесье острова Урх с семью государствами Виннея. Семь сфер, в которых едва слышно шелестели голоса тех, кто держал остров-страж с земли. Если бы в дозорной башне вдруг оказался сторонний наблюдатель, он бы поразился красоте картины. Безумная радуга управляющей мозаики, сияние хрустальных шаров, сосредоточенные и как будто светящиеся лица магов. Воздух, дрожащий от магической силы. Стены дозорной башни, все медленнее пульсирующие предупреждающим алым цветом. Остров остановился и едва ощутимо завибрировал. Маги-стражи не могли этого видеть, но на несколько мгновений восстановленный Купол полыхнул нестерпимым алым светом, заново отрезая Синейскую пустошь от внешнего мира.

«Сколько ссыльных сбежало?» — успела подумать Гельма, проваливаясь в обморок. Позже магичка будет корить себя за неосторожность, за неверно рассчитанные силы и стыдиться того, что потеряла сознание на боевом посту. Но никто не думал ее в этом винить. Стражи знали — если еще один энейец вздумает пробить Купол в ближайшее время, сигнальная боль без труда выдернет Гельму из обморока.

Леди-страж очнулась уже глубокой ночью. Первая ее мысль вновь была о сбежавших ссыльных. Одна надежда была на то, что наземный товарищ стража Миадвэя уже сообщил куда следует, и йоны начали облаву на беглецов. Впрочем, йонам даже сообщать было ни о чем не нужно — увидев чужаков на своей территории, они в лучшем случае повяжут их и отведут к вождю, а в худшем — порубят на месте. Оба варианта Гельму устраивали. Ссылка на Синейскую пустошь была милосердной заменой смертной казни, но раз уж сидельцы вздумали бежать — пусть пеняют на себя. Гельма вспомнила поговорку «Чем дальше в лес, тем больше йонов» — невозможно было пройти через миадвэйские леса и не напороться ни на одного берсерка. На что рассчитывали бежавшие — а дураки наверняка нашлись — было непонятно. Хотя кто их знает, этих синейских преступников. Может, после нескольких лет в этой клоаке континента, им за радость умереть быстро и легко от острой сабли разъяренного йона.

Второй мыслью Гельмы было «Кто это сделал?!» Вряд ли какой-нибудь маг решил порушить Купол так, для развлечения. Значит, цель его была освободить кого-то из преступников. Чародей, способный заставить магический барьер посыпаться, да еще и с преступными замыслами, да еще и энейец — это серьезно. Гельма непременно должна найти его и допросить. И скорее всего устранить. Оставить подобного мага гулять на свободе — внутри ли Купола или снаружи — недопустимый риск. Этак Купол будет сыпаться каждый день, и на материк хлынет мутная волна синейского сброда.

Ну уж нет. Гельма решительно поднялась с постели, куда ее уложил кто-то из заботливых товарищей по ответственной миссии стражей и пошла к лестнице, ведущей вниз — в зал Принудительного Портала.

Глава 36

Юч спал тревожно. Ему снилось детство — памятный эпизод, когда отец научил его выговаривать букву «р». Берк весь вечер не отставал от сына, раз за разом задавая ему один и тот же вопрос:

— Что готовит мама на ужин?

— Ыбу! — говорил маленький Юч сначала радостно, потом с интонацией «папа, отстань!» и в конце концов — чуть ли не с ревом и истерикой.

— Ыбу! Ыбу! Ыбу!

А Берк, от кого наследник впоследствии унаследует упрямство, без устали повторял:

— Нет, сынок, неправильно. Мама готовит рыбу. Рррррыбу, а ну-ка повтори!