Нибиру. Пробуждение - Игорь Михалков

— Вряд ли получится. — Полковник встал. Подошел к окну. Рукава на предплечьях затрепетали от сквозняка. — Только вы можете расшифровать дневник Игоря и найти требуемое.

— Какой дневник? — В порыве испуга вскочил из-за стола Антон. — Ничего я искать не буду.

— Будете, — сухо провозгласил полковник. — В противном случае к концу этого года весь род человеческий погибнет.

— Что? — предел ошеломляющих новостей для ученого оказался достигнут. В груди забилось сердце, щеки обдало жаром. Последняя реплика гостя поразила Антона покрепче всех неприятностей на сегодня. — Вы рехнулись? Решили припугнуть меня сказочкой о конце света?

— Вовсе нет, — сказал силовик уверенно. — Если мы не уничтожим тайных правителей и не найдем их Систему, человечеству полный и безоговорочный конец. Исход ровнехонько по теории Игоря Васильевича.

Он не врал. Не врал, будь он проклят! Антон смотрел на полковника и понимал, что не сможет отказаться. Хотя бы ради памяти отца, с которым не смог нормально пообщаться при жизни. И ради дочери, если ее будущее действительно под угрозой.

— Я… — начал Антон.

На улице что-то большое гулко ударилось во что-то более мелкое. Раздался оглушительный взрыв и звон разбитого стекла. В панике закричали несколько голосов, в основном мужские. Ученый не сумел отреагировать вовремя. С удивлением смотрел, как лопается окно, и в комнату, окруженные крошевом пластика, влетают рассерженные пули. Затем по ушам резанули раскаты очередей. И лишь потом Антон упал рядом с батареей центрального отопления, отброшенный рукой полковника.

ночь 13 июля 2012

Впереди трепетали огни — на месте вечернего боя все еще горели обломки подбитых машин и зданий. От далеких отблесков здесь, во дворе, казалось еще темнее. Ветров то и дело останавливался, чтобы не наступить на обломок бетона и не наделать шума. И несказанно радовался, что имеет хорошего проводника. Дед не обманул. Повел маленькую группу в кромешной темноте так легко, словно в мире царил солнечный день.

Вышли каким-то черным ходом с противоположной от ворот стороны. Музыка продолжала звучать, вбивать повторяющийся ритмический мотив в головы, но ее то и дело глушили короткие очереди, а пару раз прозвучали и небольшие взрывы. Вроде бы количество колонок уменьшилось. Если Ветров не ошибался, поток звуков стал меньше, но, может, это только казалось.

Слегка подташнивало, контузия не прошла даром, и хотелось закурить. Вдруг от табачного дыма станет полегче? Но огонек сигареты виден издалека, и о простейшем способе прийти в себя приходилось забыть.

Открытое место преодолели бегом, пригнувшись, в постоянном ожидании выстрелов. Хорошо хоть журналистка не мешалась, бежала наравне со всеми, словно была напрочь лишена своей воли и потому четко выполняла приказания.

Зато дальше стало полегче. Тут имелся небольшой парк, видный едва не насквозь, но все-таки какое-то укрытие. Как ни странно, не занятый зомбированным врагом. Вдобавок рядом имелась большая площадка для автомобилей, практически пустая, лишь пара гигантских фур застыла безжизненными грудами.

Нападавшие явно не имели во главе нормального квалифицированного офицера. Иначе ударили бы одновременно со всех сторон. Похоже, план был составлен заранее, без учета прибытия охраны, и затем уже не менялся в связи с новыми обстоятельствами. Противнику не хватило гибкости, и лишь поэтому станция до сих пор стояла. С разбитыми окнами, с грудами трупов во дворе, но не взорванная, а выбоины на стенах и мертвецы на работу реакторов не влияли.

Парк миновали очень осторожно, до рези в глазах всматриваясь в каждый клочок задымленной тьмы. Затем дед кивнул, указывая куда-то влево, чуть в сторону от первоначального маршрута.

Забор, сколько помнил Ветров, был капитальным, разве что крупнокалиберный снаряд возьмет, и преодолеть его было нелегко. Но в каждой преграде обязательно имеются свои лазейки. За одним из кустов, росшим у самой стены, обнаружилась яма. Глубокая, словно в ней не имелось дна, и даже непонятно, как такая могла образоваться? Ручья рядом нет, но не работники же станции ее тут копали!

Может, и работники. Из тех, кому порою надо незаметно уйти с охраняемой территории. Домой ли, к любовнице, в магазин за водкой… Все мы люди.

Как вариант — первоначальное углубление в земле осталось от строителей и было затем доделано, приспособлено для чьих-то нужд. Если уж в армейских частях в заборах всегда имелись какие-то дыры, почему таковым не быть на атомной станции?

Фундамент уходил далеко в землю, бетона здесь явно не жалели, но как раз здесь была зачем-то проложена большая труба, и пролезть по ней не составляло проблемы. Оказавшись на той стороне, не спешили выбраться наружу, вслушивались в тишину, если можно было назвать тишиной редкую перестрелку и прорывающиеся сквозь выстрелы клочки мелодии.

По ощущениям вокруг не было никого. То ли нападавшие не знали о лазе, что было странно для местных жителей, из которых кто-то наверняка был связан с АЭС, то ли в первоначальном плане думали ворваться через ворота, а в горячке боя просто забыли о дополнительных возможностях. Зомбированные, что с них взять? Хотя какая-то группа террористов и пыталась преодолеть забор с этой стороны. Но подальше, за автостоянкой.

Музыка почти прекратилась. Колонки были «накрыты» снайперами, лишь последняя кое-как еще хрипела, но теперь уже кроме ритма было ничего не разобрать.

Ветров первым высунулся из ямы. Напряженно вглядывался во тьму, но никто не сторожил возможных посланцев случайного и осажденного гарнизона.

Хотя, нет. Метрах в ста, не меньше, кто-то, кажется, был. Роман взглянул через оптику «винтореза». Точно. Трое, четверо… Двадцать человек, что-то волокли к самой стене. Лестницу?

Палец лег на спуск. Друзьями неведомая группа быть не могла. Сейчас устроят атаку!

Нельзя. Нескольких террористов он завалит наверняка, но каким бы бесшумным ни было оружие, все равно рано или поздно будет обнаружен сам. А у него четкий приказ: дойти. Оборона круговая, обязаны обнаружить противника. Не слепые же!

Но насколько паршиво на душе! Будто он, офицер, предает своих товарищей. Пусть предательством сейчас будет, если он не дойдет и все жертвы окажутся напрасными.

Война сама по себе крайне жестока, но не назвать же миром нападение вблизи второго по величине города России!

— Ползком надо, — тихо шепнул Роман деду. — Они недалеко.

И с сомнением посмотрел в сторону журналистки. Идти-то она шла, а вот сумеет ли перемещаться по-пластунски, даже если согласится? Вроде пока выполняет распоряжения. Почему — не понять. Завод кончился, что ли? Или удар и последующий шум хоть отчасти перебороли вложенную неведомо кем программу? Знать бы! Но по-любому доверия к пленнице Ветров не испытывал. Ведь взорвать всех хотела, сука!

— Ничего. Я ее дотащу, — понял сомнения старшего лейтенанта Сохан. — Мало ли я на собственном горбу языков перетаскал? Ты не смотри, сил у меня хватит. Там ползти-то метров с полсотни. А я в старые годы километрами порою на брюхе двигался. Ты лучше прикрывай.

Так и двинулись. Роман головным, непрерывно всматриваясь вперед и в стороны, дед с пленницей — следом. На счастье, Батурина вела себя вполне покладисто, не шевелясь. Совсем как кукла, на которую была чем-то внешне похожа.

Дальше опять шли кусты, деревья. Не лес и даже не лесок, просто территория, которой никто не старался придать вид ни поля, ни парка. Что выросло, то выросло.

Но под прикрытием можно было встать и дальше уже нормально идти. Пусть осторожно, в готовности к самому плохому, однако главное — время. А ползком все равно быстро не получается.

— Уф! — Дед едва слышно перевел дух.

Он действительно перетаскал когда-то немало врагов, и опасность нависала не меньше сегодняшней — та же смерть, что и сейчас, куда больше для конкретного человека, однако был Сохан в далекие годы молодым, полным сил. Пусть и сейчас последний из охранников станции совсем не походил на развалину и мог дать фору некоторым из обленившейся молодежи, да годы все равно взяли с него неизбежную плату. Как берут плату с любого вне зависимости от его прошлого и от образа жизни.

— Пошла, — тоже очень тихо произнес Роман, подталкивая журналистку стволом «винтореза».

Женщина, симпатичная и все такое прочее, но одновременно — враг. Потому никаких поблажек на пол и внешность. Один раз чуть не облажались, второго позволить нельзя.

Хорошо хоть перед самым выходом, когда Орлов уже заканчивал краткое донесение командованию, разумеется, без упоминаний о зомби и прочих вещах такого же толка, на Батурину натянули камуфляжную куртку. Как ни измазался некогда белоснежный топик, но в темноте бы он был заметен издалека.