Требуется невеста, или охота на светлую (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна

Но нужно переводить. И есть. Иначе этот завтрак никогда не закончится.

И почему он опять молчит? Мне в такой тишине кусок в горло не полезет.

— Мне кажется, вы чем-то недовольны, и если это касается кайтеринговой компании, то в понедельник я продолжу поиски и…

— Дело не в кайтеринговой компании, Эления. И да, я недоволен. — Он слегка морщится, словно каждое слово даётся ему с трудом. — Твоими отношениями с Ксанором.

— Но ведь у нас всё замечательно.

— Вот это-то мне и не нравится. То, что вы вместе. Поэтому я решил расторгнуть наше соглашение.

Хорошо, что я ещё не успела проглотить ни кусочка, иначе бы точно подавилась вафлей под агровым соусом.

— Я не понимаю…

Тёмный откидывается на спинку стула, продолжая скользить по мне таким взглядом, словно мысли мои читает. Или пытается прочесть. Понять, что я сейчас чувствую.

— Он не заслуживает тебя. И… — пауза. — У меня есть к тебе чувства, с которыми я никак не могу справиться. Пытался — не получается. Я знаю, что ты тоже ко мне что-то испытываешь. У тебя учащается пульс, когда ты меня видишь, розовеют щеки, ты начинаешь кусать губы, как делаешь это сейчас…

— Может, это потому, что я вас боюсь, — говорю и непроизвольно закусываю губу, а спохватившись, нервно подскакиваю на ноги.

Вот и позавтракали.

Хорос поднимается за мною следом. Пытаюсь отойти, но не успеваю: он берёт меня за руку, мягко разворачивает к себе. Скользит по запястью пальцами, и щёки снова начинают гореть. Особенно когда его взгляд фокусируется на моём лице, опускается на губы, и теперь уже они как будто в огне.

— Ты даже не представляешь, какое оказываешь на меня влияние, когда ты такая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он рядом, так близко, что мне хочется отстраниться и одновременно не двигаться. Не дышать, не разрывать этого прикосновения, ласкающего и нежного.

— Когда я тебя вижу, когда слышу твой голос, когда вдыхаю аромат твоей кожи. Ты как наркотик, Эления. И я больше не хочу лечиться от этой зависимости. Не хочу видеть тебя с Ксанором и ни с каким другим мужчиной. Только со мной.

Тихий хриплый шёпот, горячее дыхание, коснувшееся уголка рта, уже почти поцелуй… И, йорги побери, я сама сейчас как наркоманка, которую все эти недели жёстко ломало, а сейчас, когда желанная доза так близко, все мысли только об одном: чтобы снова испытать этот кайф — почувствовать его губы на моих губах и то, как он будет меня касаться, обнимая…

Но…

Всегда есть это йоргово «но».

Он чётко озвучил, что не желает видеть меня с Ксанором, но не сказал ни слова о том, что будет с ним и его будущей женой.

— А как же Фелисия? — мой голос тоже звучит низко, хрипло, взволнованно, и сердце болезненно колет, потому что я прекрасно знаю, что сейчас услышу.

— При чём здесь она?

Стоит мне произнести это имя, как в его глазах воцаряется тьма, а у меня в груди — пустота.

Йоргова чёрная дыра.

— При том, что она твоя будущая жена. Если я порву с твоим братом, что будет с тобой и сонориной Сольт?

Я отстраняюсь, отхожу на несколько шагов, обхватываю себя за плечи руками, потому что теперь леденеют не только ладони, леденею я вся.

Секунда тишины, за ней другая, и он отвечает:

— Чувства и брак — это разные вещи, Эления.

Похоже, промораживает не только меня. Взгляд Тёмного, как и его голос становятся такими холодными, что у меня не получается сдержать дрожи.

— Я к Фелисии ничего не испытываю. Никогда не испытывал.

Как будто мне от этого легче.

— И тем не менее она станет твоей женой. А я? Кем буду для тебя я?

Отражаю его взгляд, а надо бы не в глаза ему смотреть, а отвернуться и уйти, но ноги не слушаются. И мысли, как назло, путаются. Хорошо хоть не заплетается язык.

— Моей любимой женщиной. Той, которая никогда и ни в чём не будет нуждаться. Ни ты, ни Лита. Вы всегда будете под моей защитой.

Теперь мне хочется рассмеяться. Истерично. Потому что этот высший, как выяснилось, приготовил для меня клетку, как когда-то её приготовили для Летисии. С той лишь разницей, что она в свою впорхнула, а вот я не буду!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не повторю её ошибок.

— А ты не задумывался, насколько это подло? По отношению к Фелисии. По отношению ко мне. Я не желаю для себя такой жизни!

Тёмный мрачнеет на глазах и ведёт себя так, будто это я здесь несу чушь, а он само воплощение рассудительности и благородства.

Хоть, подозреваю, он даже смутно не представляет, что это такое — благородство.

— И что ты предлагаешь? Я ведь тебя совсем не знаю.

Он делает шаг ко мне — я отступаю. Ещё и руки перед собой выставляю, чтобы не смел приближаться.

— То есть вот такие вот отношения, которые собрался мне навязать, помогли бы нам друг друга лучше узнать? Ты это хочешь сказать?

— Нет, Эления, я пытаюсь сказать, что хочу быть с тобой, а ты хочешь быть со мной.

Много он знает о моих желаниях…

— Со мной твоя жизнь изменится, станет другой. От чего бы ты ни бежала в прошлом, со мной тебе нечего будет бояться.

— Хочешь знать, от чего я бежала? — Хватаю сейт с кровати, борясь с желанием швырнуть им в чудовище, прячущееся под маской ложной заботы. — От такого вот беспринципного мерзавца! Ты говоришь, твой брат меня не достоин? Нет, сонор Хорос, это вы меня не достойны, и я продолжу встречаться с Ксанором с договором или без договора! Можете меня уволить! Хоть сейчас! Переживу — найду другую работу и…

— Эления, успокойся. Я не стану тебя увольнять, — он уже рычит, и мне тоже хочется рычать.

— И вот ещё что! — Подскакиваю к нему, испытывая ещё одну навязчивую потребность — хорошенько ему врезать. — Вам вообще не надо меня узнавать. Ни сейчас и никогда! Будьте так любезны, в следующий раз приглашайте на завтрак свою невесту. Или любовницу, или кого угодно, а я на вас просто работаю!

Выпалив в окаменевшее лицо Тёмного всё, что собиралась выпалить, я выскакиваю из комнаты, проношусь по коридору, метеором спускаюсь по лестнице и через холл бросаюсь прочь.

Прочь из этого дома.

Прочь от Гаранора Хороса!

ГЛАВА 22

Эления

В себя прихожу уже в аэрокаре и первые секунды даже не понимаю, как вообще в нём оказалась. Когда уже успела вызвать такси? Перевожу взгляд на сейт, который судорожно сжимаю в руке, и облегчённо выдыхаю. Вот они, все данные о вызове машины. Я лечу домой (если так можно назвать квартиру, которую снял для меня этот хищник), к Лите, а не на очередную фотосессию к какому-нибудь безбашенному торчку.

Во что вообще превратилась моя жизнь?

Остаток дня проходит точно также. Я то глубоко погружаюсь в себя, в свои мысли, настолько глубоко, что ухитряюсь потерять связь с реальностью, то меня резко выбрасывает в здесь и сейчас, и первые мгновения я тщетно пытаюсь понять, где и с кем нахожусь.

Может, это остаточное воздействие на мой организм той наркотической дряни?

Или, скорее, всё из-за Хороса. Из-за его йоргового предложения.

Эления, я уверен, вы будете счастливы стать моей любовницей. Не благодарите за оказанную вам честь, не стоит. Просто помните, кто вас облагодетельствовал, и гордитесь этим.

Так он не сказал, но именно этот смысл скрывался в его словах.

Гад! Какой же он гад!!!

Ненавижу! Ненавижу, ненавижу и… И я готова ещё тысячу раз повторить это слово. И повторяю! Пока добрых полчаса стою под душем, не понимая, то ли это горячие струи стекают по моим щекам, то ли лицо обжигают слёзы, которых быть не должно.

Нашла, из-за кого тут страдать!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я продолжаю мысленно вспоминать о своей ненависти к высшему, пока Дина поит меня какими-то успокаивающими травами, а заодно и себя тоже, рассказывая, как она за меня переживала.

— Меня никогда так не трясло. И даже после того, как позвонил сонор Хорос и сказал, что с тобой всё в порядке, я всё равно никак не могла заставить себя не волноваться. Он ведь ничего мне не объяснил. Лен, что вчера произошло?