Сны - Шиму Киа

основания этой больницы.

— А последние буквы?

— Аббревиатура, которую придумал первый директор. Ох, он так любил детективы и агентов!

— И как переводится аббревиатура?

— Молчи обо Всем.

*Доктор Осмот и мистер Гизли идет вдоль камер высокого внимания*

— Я вам сразу скажу, что досье на каждого пациента вы найдете в архиве и сможете прочитать про него много интересного!

— А почему некоторые камеры пустые?

— Некоторые пациенты… Излечились.

— Они нас видят через стекло?

— Ни в коем разе! С их стороны это зеркало.

— А кто этот мужчина весь в черном?

— А! Пациент 0011. У него странная форма расстройства личности. Он может менять цвет в зависимости от, как он сам говорит, того брата, который сейчас хочет увидеть мир. В общем, у него шизофрения, но она как-то странно влияет на физический мир.

— Как именно?

— Когда личность меняется, комната тоже почему-то начинает меняться. Незначительно, но меняться. Мы специально сделали такой интерьер обычной жилой квартиры, чтобы лучше фиксировать изменения. Раньше то окно, возле ванной, было на кухне. Но ни он, ни мы не передвигали его.

— Угу…

— Это очень сложно объяснить. Пройдемте лучше дальше.

— А кто-нибудь здесь еще работает? А то я больше никого не вижу… На первом и втором этаже сотрудников больше было.

— Ох, все смотрители находятся за стенами, там удобнее управлять комнатами.

— У вас есть свой личный пациент?

— Хо-хо-хо! Ну, можно сказать и так! Только слово, личный” здесь не очень уместно, так как я могу легко подменять своего коллегу и следить уже за другим. Да и вообще какой-либо привязанности к пациентам тут нет, хотя по документам должно.

— Физической или ментальной?

— Рабочей, мой друг!

*Доктор Осмот и мистер Гизли подошли к камере с пациентом 0007*

— Вот и он, мой пациент. Как вы сказали? Личный”? Вот мой, личный” пациент. Ха-ха-ха!

— Но это же мальчик!

— Поверьте, мой друг, это необычный мальчик. Пациент 0007. Или как все любят его называть- музыкант.

— Почему музыкант?

— О, это особый мальчик! Он полностью зависим от музыки.

— Я думаю, восхищаться музыкой- это не повод сажать бедного мальчика в психушку.

— Постой же! Он слишком одержим музыкой. Его настроение, поведение, да даже жизненные потребности напрямую зависят от музыки.

— То есть он просто меняет настроение из-за музыки?

— Нет, друг мой. Он, в прямом смысле, жить не может без музыки. Если вокруг него будет тишина, он умрет.

— Что? Это правда?

— Самая истинная правда. Мы проверяли его мозг, и вправду, когда музыка выключается, он начинает задыхаться и умирать, словно мелодия для него- воздух, которым он дышит.

— Даже так…

— Да, друг мой. Я же говорил, что здесь особые пациенты. Вот за ним мы и будем наблюдать.

*Господин Гизли и доктор Осмот зашли в помещение за стеной*

— Вот здесь происходят основные исследовательские работы.

— Вы просто следите через окно за пациентом?

— Да, но еще способны следить за его реакцией на разную музыку. Вот, рядом с вами, на столе, лежит коробочка с кнопочками- это аппарат, который способен менять музыку.

— Плеер?

— Да, плеер. Вы просто нажимаете нужные кнопки и следите за ним, записывая всю информацию в этот документ.

*Осмот положил пустой документ на стол*

— Доктор Осмот, а вы чем будете заниматься?

— Я, скорее всего, буду у других пациентов. Сейчас у нас сезон пандемии совпал с запланированными отпусками, поэтому многих сотрудников сейчас нет на своих рабочих местах, и я замещаю многих своих коллег.

— Получается, на мне основная работа над одним из самых серьезных пациентов?

— Не преувеличивай. Не такой уж он и серьезный пациент. Просто интересный, и болезнь у него необычная.

— Я ведь должен стараться как-то ее вылечить!

— Я тебя умоляю! Всех на этом этаже невозможно вылечить. Так что просто наблюдай и записывай. Приятной работы, мистер Гизли.

— Спасибо доктор Осмот.

*Доктор Осмот вышел из исследовательской комнаты пациента 0007*

24.10.2031

12:29

Исследовательская комната пациента 0007

Запись из наблюдений за пациентом 0007 мистера Гизли.

12:29. У пациента играет расслабляющая музыка. Сейчас подопечный сидит на полу и что-то рисует на листке бумаги. Очень заинтересован творчеством. Я тоже послушал музыку, и она оказалось очень воодушевляющей, словно сопровождает тебя в полете своих мыслей и толкает совершать новые открытия. Пару раз пациент отвлекался и смотрел в зеркало (которое по совместительству было окном снаружи), но руки его продолжали самостоятельно рисовать.

13:07. Случайно сделал музыку громче. Мальчик схватился за уши и стал кататься по полу и кричать от боли. Тут же выключил музыку. Пациент спустя минуту и тридцать семь секунд схватился за горло и стал просить включить музыку. Я включил на минимальной громкости. Мальчик стал зевать и потихоньку засыпать. Музыка все это время оставалось той же, и все это время он руками пытался что-то рисовать в воздухе. Когда я удостоверился, что пациент спит, то решил выключить музыку. Мальчик тут же проснулся и стал задыхаться снова, и я незамедлительно включил обратно мелодию, но уже на изначальную громкость. Он снова сел и стал рисовать. Очень удивительный мальчик.

14:27. Все это время пациент рисовал на одном и том же листке бумаге, перерисовывая рисунок на рисунке. На холсте появляются уже дырки. Видно, что мальчику надоело, и он хочет прекратить. Я решил понизить громкость музыки и дать ребенку отдохнуть. Пациент уснул быстро, изредка продолжая шевелить руками.

14:44. Пришел доктор Осмот. Рассказал, что в ящике есть диски с определенными жанрами музыками, на некоторых есть описания реакции пациента на мелодию, на некоторых нет. Мы немного еще поговорили о болезни мальчика, и доктор Осмот ушел. Я взял диск с надписью «Классическая музыка». Музыка сменилась, а с ней и поведение мальчика. Он перестал рисовать. Играл вальс из, Маскарада”. Вдруг пациент встал и стал танцевать, танцевать и танцевать. Ему нравилось, и он смеялся. Так же мальчик с кем-то разговаривал, хотя в камере никого не было. Видимо, вместе с музыкой его воображение и ход мыслей тоже меняюся. Он останавливался и ходил по комнате, постоянно подходя и спрашивая кого-то о чем-то. Его лицо имело выражение приятного и светского удовлетворения. Мальчик вдруг переменился в настоящего мужчину, который мило беседовал с воображаемыми дамами и превосходно танцевал вальс с несуществующей партнершей. Его глаза устремлялись куда-то вдаль, взгляд постоянно менялся, а голос всегда оставался громким, приятным и уверенным. В некоторых моментах, когда особенно четко исполняют момент тарелки и барабаны, его ноги сами подпрыгивают, будто взлетают на нереальную высоту. Он словно умеет летать! И когда, снова идет к основной мелодии, мальчик, как и в