Записки фотомодели - стразы вместо слез - Полина Бон

Иногда мне кажется, что в этом сумасшедшем мире вообще не осталось места ничему естественному и нормальному. Да и могу ли я теперь понять, что на самом деле естественно и нормально…

Это странно, но я больше не хочу убивать Викторию. Но не уверена, что она испытывает схожие чувства по отношению ко мне.

Глава восемнадцатая

На свой последний бал в диснейленде я отправляюсь в платье из шелка и кружева отJean Paul Gaultier, похожем одновременно на мрачно-торжественное одеяние католического епископа и пеньюар дорогой шлюхи из ковбойского фильма. Черное кружево поверх кремового шелка расшито скорбными ликами королев в россыпи карт червонной и крестовой мастей. Ажурные оборки платья украшает узор из черных сердец и черных крестов. Любовь. Смерть. Любовь. Смерть. А рубиновые капли сердечек на шелке сквозь черное кружево кажутся каплями крови на исколотом теле безымянного святого. Отличный наряд для последней вечеринки! Впрочем, кто мог знать? Просто так совпало…

Так совпало, что я увела жениха у своей подруги, которая отняла у меня отца. Так совпало, что на этой вечеринке мы снова оказались вместе. О, хренов диснейленд! Его ненавидящие друг друга обитатели обречены все время встречаться на закрытых вечеринках, куда приглашают только избранных, но сползаются, конечно, все кому не лень. Потому что в диснейленде нет первых и вторых мест: здесь у каждого свой персональный пьедестал с единственно возможным первым местом. Это проклятие диснейленда: везде видеть одних и тех же людей, которых друг от друга уже воротит.

Когда я в сопровождении Александра появляюсь в старинном особняке с наборным паркетом и отбрасывающими голубые и желтые отблески выпуклыми стеклами в дверях и окнах, здесь уже воняет жжеными подгузниками от смачиваемых слюнями толстых сигар. Камерный оркестр деликатно подстраивается под какофонию голосов, звона бокалов с шампанским, смеха и стука ножей и вилок, периодически падающих на пол. Это музыка диснейленда. Так я это называю. Музыка вечно голодных. Когда тебе не нужно заводить полезные связи, обхаживать режиссеров, владельцев модельных агентств, руководителей рекламных отделов крупных компаний и просто богатых бездельников, с которыми можно время от времени выбраться на ужин, вся абсурдность этого картонного мира становится еще заметнее. Просто начинаешь воспринимать это не так остро. Начинаешь относиться ко всему этому цирку как к домашнему театру, в котором наперед знаешь, кто напьется во втором действии и рухнет за кулисы вместе с декорациями.

Но в этот раз меня ожидают сюрпризы. В тот момент, когда Саша останавливается, чтобы поговорить с кем-то из тех, кого он называет «люди-акулы», в дверях появляется еще одна участница спектакля, который начнется совсем скоро, – Виктория Дольче. Одетая в белое платье-смокинг отYves Saint Laurent, она выглядит роскошно. Винтажная шляпка из атласа делает ее бледное лицо с едва заметными темными кругами под глазами не более чем тщательно продуманной деталью образа. В руке Виктория сжимает вместительный и удобный белый кожаный клатч отFendi, который выглядит так респектабельно и иронично, что ни у одного секьюрити никогда не возникнет мысли попросить открыть его. Если бы кто-то из охранников догадался это сделать, то с удивлением обнаружил бы лежащий там миниатюрный пистолет. Пожалуй, слишком миниатюрный, чтобы считаться настоящим оружием.

На секунду вернемся назад. В те зимние дни, когда я поняла, что что-то удивительное произошло в моей жизни, и когда, вернувшись в промозглую Москву, заваленную мусором после прошедших праздников, я приехала к Марку, чтобы попрощаться с ним и отдать ему кольцо, которое он мне подарил.

Все произошло не так, как я хотела. А КАК я хотела? Да я и сама не знаю… Еще в самолете я прокручивала эту ситуацию в голове… И мне казалось, что я просто смогу сказать: Марк, это было глупостью. Мы оба это знаем. Давай отпустим друг друга…

Но все происходит не так. Марк как будто ждал меня. Незапертая дверь. И он сидит у стола напряженный и мрачный, ломая в пальцах незажженную сигарету. Он старается не смотреть на меня, как будто знает, что я пришла с дурными вестями, и думает, что, не замечая меня, можно предотвратить неизбежное.

Мы долго сидим молча в полутемной квартире, слушая, как внизу холодно и жестко гремит дверь магазина.

Когда я молча снимаю кольцо и оставляю его на столе, Марк некоторое время, как загипнотизированный, смотрит на него.

– Какая ты дурра, Лиза… – наконец произносит он горько и зло. – Неужели ты думаешь, что будешь счастлива с этим жирным говнюком, который набит деньгами?! Ты думаешь, он купит тебе счастье?

Я пытаюсь взять его за руку, но он нервно вырывает ладонь.

– Марк, а почему ты не можешь поверить, – тихо говорю я, – что я просто полюбила? Первый раз в своей никчемной маленькой жизни. По-настоящему. И мне неважно, сколько у него денег…

– Да потому что так не бывает! – выкрикивает Марк мне в лицо.

Когда я встаю и подхожу к нему, чтобы обнять, Марк обхватывает меня руками, как будто хочет навсегда привязать к себе.

– Какая ты дурра, дурра, Лиза! – шепчет он, и я чувствую, как на мои шею и плечо падают тяжелые слезы, и сама начинаю реветь. Так мы стоим, обнявшись, и плачем каждый о своем, пока не кончаются силы и слезы…

Когда я покидаю Марка и его квартиру, я зачем-то захожу в ванную и, встав на бортик, дотягиваюсь до верхней полки. Мои пальцы ощущают холодный металл. Я осторожно беру пистолет и кладу его в свою сумку. И ухожу, тихо закрыв дверь.

Этот пистолет я оставила потом в квартире Виктории.

Как вы, возможно, догадались, в клатче Виктории лежит тот самый пистолет. И, как вы, возможно, догадались, Виктория приходит на этот прием, чтобы убить меня. Не знаю, что расстроило ее больше: то, что я, сама того не подозревая, разрушила ее многоходовую партию по завладению одним из самых богатых холостяков диснейленда, или то, что я надругалась над ее гардеробом.

Признаюсь, в тот момент, когда в моей голове складывается весь этот довольно банальный пазл, в котором я и Виктория – всего лишь две вещи, поменявшие хозяев, у меня возникает мысль о том, что Виктория захочет сделать что-то подобное. Просто потому, что она никогда не смирится с тем, что ей нашли замену… Но я быстро расстаюсь с этим предположением – ведь в картонном мире диснейленда даже месть не может быть настоящей. Но диснейленд любит преподносить сюрпризы!

Пьющие и жующие гости этого очередного праздника и не подозревают, что прямо рядом с ними затевается кое-что увлекательное. Я тоже продолжаю улыбаться и говорить глупости. И нахожу, что быть большой безмозглой говорящей куклой не так уж и плохо. Пожалуй, в мире диснейленда это единственная роль, подходящая для существа, наделенного исключительно совершенными пропорциями и внешней привлекательностью. К сожалению, на эту роль претендует очень много желающих…