Тинкер - Спенсер Уэн

— Сестренкой?

— Это основано на любви, а не на крови, — пояснил Масленка. — Никто не сможет лишить нас этого, если мы не позволим.

Они крепко обнялись, и Тинкер подумала, что из них двоих он гораздо умнее.

Ну и странную же троицу представляли они, стоя на крыльце Лейн: Масленка с его вопиюще человеческим обликом, Пони — с обликом несомненно эльфийским и Тинкер, застрявшая где-то посредине. Лейн отворила дверь. Увидев Тинкер, она побледнела как полотно и стала приговаривать:

— Ой, деточка. Ой, деточка.

— Не так-то все плохо, как кажется, — деланно бравым тоном произнесла Тинкер, но потом не выдержала. — Или все-таки плохо?

Лейн еще с минуту разглядывала ее, а потом ответила:

— Нет, милая, нет. Это красиво. Входите. Я бы спросила тебя, что, черт побери, случилось, но о чем тут спрашивать. Случился Ветроволк.

— Пони, это Лейн. — Тинкер решила представить воина. — Лейн, это Яростный Конь, Несущийся Галопом По Ветру, но он откликается на имя Пони. Он один из телохранителей Ветроволка и приставлен охранять меня. Он не говорит по-английски.

Лейн и Пони поклонились друг другу.

Потом Лейн провела троицу в просторную кухню. Пони быстро осмотрел это помещение, а потом и смежные комнаты — не грозит ли откуда какая-то опасность?

— Где его хозяин? — тихо спросила Лейн, стараясь избегать имени Ветроволка.

Пока Лейн ставила на огонь чайник, Тинкер рассказала ей про его срочный вызов к королеве.

— Мы с Масленкой хотим, чтобы ты нас проверила. Насколько он меня изменил? Остаемся ли мы по-прежнему кузенами?

— Конечно остаетесь! — вскричала Лейн. Но потом увидела выражение их лиц. — Боюсь, это лишний способ расстроиться. Наверняка он совершил нечто абсолютно радикальное.

— Но я — это я. Я чувствую то же самое. Я думаю так же, как раньше. И все помню. — Ночью Тинкер проснулась в страшной панике и принялась рыться в глубинах памяти, перемножать в уме большие числа и восстанавливать схему одного из самых свежих изобретений. Она трудилась до тех пор, пока не была удовлетворена своим интеллектуальным уровнем. — Единственное, что изменилось, — так это вкус. Пиво кажется совершенно ужасным, и какао утром я тоже не смогла выпить. Как и Пони, впрочем.

— Ну, пиво кажется горьким из-за хмеля. — Лейн спугнула Пони, заковыляв к холодильнику со своим костылем. — Кажется, эльфы выработали у себя нетерпимость к алкалоидам. Поэтому они избегают кофе, чая и никотина — в придачу ко многим токсичным, содержащим алкалоиды растениям, от которых и мы стараемся держаться подальше.

— Значит, мне придется отказаться от самых любимых напитков, — грустно протянула Тинкер.

— У меня есть травяной чай, который ты можешь пить, но все же, думаю, тебе следует быть осторожной. Сильная аллергическая реакция приводит к ужасным последствиям. — Лейн вытащила из холодильника миску клубники. — Я обнаружила также, что эльфы чувствительны к определенным типам жиров, используемых в наших продуктах питания промышленного производства. Они любят натуральное арахисовое масло, но сорта с трансжирами вызывают у них проблемы.

Тинкер назвала любимую марку арахисового масла.

— Прости, милая. — Лейн поставила клубнику перед Тинкер. — Как удачно, что у меня есть собственноручно взбитые сливки, а не то и от сливок тебе пришлось бы отказаться. А что касается растворимого какао, то сможешь ты его пить или нет, тоже зависит от марки.

Тинкер мысленно пробежалась по забитым банками полкам своей кухни.

— В таком случае, у меня нет ничего, что я могла бы есть.

— Тогда тебе придется чаще обращаться к Тулу и брать у нее свежие продукты. Овощи, мясо, яйца, масло и даже хлеб, который она печет, — вот твой будущий рацион. Что тебе налить, Масленка? Кофе? Чай?

— Кофе, — ответил Масленка, присаживаясь рядом с Тинкер. Он заметно нервничал. — Сколько времени займут анализы?

Лейн кинула быстрый взгляд на Пони, который стоял на страже у двери.

— Генетическое сканирование эльфов запрещено Договором.

— Я не эльф, — прорычала Тинкер, макая клубничину в сливки.

— Я знаю, — ласково сказала Лейн. — Но нельзя, чтобы твой страж догадался, чем мы тут занимаемся.

Тинкер сдержалась, чтобы не посмотреть на Пони.

— Ах да! — Она откусила кусочек клубники и задумалась. — Ну, похоже, он сделает все, что я ему прикажу.

Масленка тоже старательно избегал глядеть на Пони.

— Если поставить его на страже у входной двери, он не увидит, чем мы занимаемся в лаборатории.

Заговорщики переглянулись. Тинкер покончила с клубникой, отправила Пони в холл и вернулась в лабораторию, чтобы сдать кровь на анализ.

— Когда мы все выясним, я тут же уничтожу образцы и результаты, — сказала Лейн, перевязывая руку Тинкер жгутом и смазывая спиртом кожу ниже локтя. — Мы проникаем в маленький ящик Пандоры. Чур, об этом вы не расскажете никому — ни людям, ни эльфам.

— Да нет, что ты, — пообещала Тинкер. Масленка откликнулся эхом и добавил:

— Нам просто нужно узнать.

Лейн не только взяла у Тинкер кровь, но и сделала мазок полости рта, вырвала один волосок, а потом попросила сдать на анализ кал.

— Что? — завопила Тинкер. — А это еще зачем?

— Пожалуйста, Тинкер, не будь такой щепетильной. — Лейн пригласила Масленку пересесть на тот стул, который только что освободила Тинкер. — Клетки внутренней оболочки кишечника выходят вместе с калом и являются источником ДНК. Надо посмотреть, насколько агрессивным было изменение.

Лейн отвязывала жгут с руки Масленки, когда у входной двери раздался звонок.

— Кто бы это мог быть? — проворчала Лейн.

Она убрала пробирки с кровью подальше с глаз и прижала ваткой вену на руке Масленки.

— Опусти рукав, Тинк.

Вошедшая женщина показалась знакомой. Она просияла при виде Тинкер и сказала Масленке:

— О, вау! Ты нашел свою двоюродную сестру!

— Ага. — Под озадаченным взглядом Тинкер Масленка притворился невинной овечкой. — Помнишь Райан? Астронома?

Ах да! Та астрономиня, которую она пыталась предупредить во время пирушки на свежем воздухе!

— Я пришла спросить, нет ли каких новостей. — Райан махнула рукой в сторону обсерватории. — Я валюсь с ног от усталости после ночи и заглянула узнать, как дела, пока не вырубилась… — Она осеклась и вскинула голову: — Ты ведь не всегда была эльфом, да?

— Мне надо работать! — заявила Лейн, прерывая внезапно воцарившееся молчание.

— Нет, нет! Она… она… — Масленка оглянулся на Тинкер, ища поддержки.

— Не смотри на меня, — оборвала его Тинкер. И тут же подхватила идею Лейн. — Хочу съездить к Тулу, набрать съедобной пищи. Тебе взять чего-нибудь, Лейн?

— И в самом деле, возьми. Посмотри, что у нее там из рыбы. Дюжину яиц. — Лейн проковыляла в кухню и вернулась с корзинкой для продуктов и стеклянной бутылкой под молоко. — Пинту взбитых сливок. И еще хорошо бы свежего хлеба.

Тинкер взяла емкости для продуктов.

— Я вернусь… через два часа?

Лейн кивнула:

— Да, это хорошо.

Так они нашли способ избавиться от присутствия Райан. Нечего ей болтаться у Лейн под ногами. Масленка слегка покраснел, поняв, что от него требуется, но махнул головой в сторону общежитий.

— Позволь проводить тебя, Райан. Я тебе все объясню по дороге.

И они разошлись по своим делам.

Пони настоял, чтобы Тинкер села на заднее сиденье «роллса», и потому ей пришлось буквально нависать над передним сиденьем, показывая ему дорогу до дома Тулу. Она обратила внимание, как гладко вел он машину, спускаясь вниз по обрывистому серпантину Холма Обсерватории.

— Как давно ты водишь машину? — «Водить машину» было английским выражением, поскольку ближайшие к нему эльфийские понятия подразумевали лошадей и вожжи.

— Нэ хэ.

Не годы. Полностью выражение звучало как «кэтат нэ хэ», буквально «считать не годы», что означало на самом деле: «слишком много лет, чтобы считать». Самое обычное эльфийское выражение. Оно могло подразумевать от каких-нибудь десяти лет до тысячи. После тысячи лет его заменяло выражение «нэ ху», то есть, приблизительно говоря, «слишком много тысячелетий, чтобы считать». Но в данном случае речь шла о паре десятков лет, поскольку только после прибытия Питтсбурга эльфы познакомились с современными технологиями.