Власть во власти Власти - Тюняев Андрей Александрович

- До условного нуля, - поправил коллегу внимательно слушавший академик.

- Да. До условного нуля, - согласился Свейн. - У поверхности планеты, где давление равно одной атмосфере, где оно максимально, преломление будет тоже максимальным, то есть удлинение света, если смотреть с поверхности Земли в небо, будет максимальным. А на внешней части области, где находится вакуум, преломление будет нулевым, и расстояние до объекта, от которого поступает свет, будет казаться очень большим.

- Собственно, это мы и видим в бинокль, - согласился Адамов. - Этот аппарат не увеличивает сам объект. Он просто ускоряет скорость света, идущего в веществе линзы. Причём ускоряет в то количество раз. которое отвечает материалу линзы. Здесь так же, как со звуком: чем больше плотность материала, тем выше скорость волн в нём, а это, в свою очередь, выглядит так, что расстояние, преодолеваемое волнами, кажется меньшим.

- Вот и получается, что один и тот же объект видится нам по-разному, - Свейн понял, что наконец-то расшевелил интеллект Адамова. - Если на него смотреть через плотное стекло, то объект кажется расположенным ближе; а если через менее плотный воздух, то тот же самый объект кажется значительно более удалённым. Через вакуум мы увидим тот же самый объект очень и очень далеко. Бесконечно далеко.

- Ну, уж не бесконечно. Вакуум тоже имеет свою плотность, - возразил Адамов. - Но ход мыслей у вас правильный и, признаюсь, снова очень интересный.

- Вот и хорошо! А теперь идём дальше. Вспомним опыт, который проделывал каждый из нас. Одним глазом будем смотреть на Луну через подзорную трубу, а другим просто так. Открыв оба глаза, мы обнаружим, что видим две луны. Одна - дальше, другая - ближе, - профессор сделал паузу. - Какая из них истинная?

- Хм, - хмыкнул Адамов. - Ответ интересен тем, что обе они - ложные. Просто та Луна, которая видна нам невооружённым глазом, более привычная, а та, которую мы видим через подзорную лупу, менее привычна для нас.

- А если сделать линзу с переменной плотностью? - Свейн окончательно зажёгся. - С левого края меньше, а к правому - плотность увеличивается. И смотреть в неё тем глазом, которым мы смотрели в подзорную трубу, то по мере перемещения участка плотности этой линзы перед глазом, мы будем видеть перемещение созерцаемого объекта. Это своего рода оптический переменный усилитель или резистор.

- Интересно, интересно! - потребовал продолжения рассуждений академик.

- Вернёмся к преломлению атмосферы. Получается такая картина. Находясь на «дне» атмосферной линзы, то есть на поверхности Земли, где плотность воздуха максимальна, мы видим объекты, находящиеся непосредственно над нами, максимально приближёнными. То есть мы видим изображение последующего (в высоту) слоя воздуха чуть более удалённым, чем оно есть на самом деле (потому что плотность последующего слоя ниже, чем слоя, находящегося непосредственно над нами).

- А последующий слой удаляет от нас изображение, передаваемое следующим слоем, - принял эстафету Адамов. - И так каждый слой удаляет изображение того слоя, из которого оно поступает. В итоге приходим к вакууму, который удаляет изображение источника света максимально. И при этом каждый слой плотности отклоняет луч передаваемого изображения на своё собственное количество градусов. Очень интересно! И что же мы имеем в итоге?

- В итоге, если мы включаем в пространстве источник света и помещаем между ним и наблюдателем среду переменной плотности, уменьшающейся к источнику света и достигающую максимума у наблюдателя, то наблюдатель будет видеть источник света очень удалённым от себя. Если же систему перевернуть, то напротив, наблюдатель будет видеть приближённый источник света. Всё в точности, как в подзорной трубе, только роль линзы играет переменная плотность среды. - Свейн победно подпёр правой рукой бок, а левую величественно положил на спинку стула.

- Да, уж! - восторженно произнёс Адамов. - Получается следующее! Если мы с поверхности Земли смотрим на звёзды, то видим их искусственно удалёнными

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

от нас слоями воздуха переменной плотности. Если же мы смотрим на Землю с высоты «птичьего полёта», то видим объекты на земле приближенными. А ведь многие лётчики и парашютисты наблюдали этот эффект!

- Но помимо уменьшения и увеличения важна и другая сторона проблемы, - торжественно согласился Свейн. - Это - искривление траектории видимости изображения слоями переменной плотности. Каждый слой отклоняет луч света от первоначальной его траектории: вакуум «выпрямляет» луч света и поэтому удаляет источник, а более плотные слои воздуха закручивают луч света, зрительно увеличивая наблюдаемый объект.

- Хорошо, - Адамов решил идти до конца. - Но это в плоской линзе переменной плотности. С плотного конца мы будем видеть очень удалённую точку, а с менее плотного конца - огромный приближенный объект. Поэтому мы и видим «залипание» света у планет или звёзд, обладающих атмосферами!?

- Да! Важно понять суть опыта с подзорной трубой. Когда одним глазом мы смотрим через неё, а другим - прямо на объект. Что происходит с изображением? Мы ведь видим два разных изображения одного и того же тела. Какое из них истинное? И что физически происходит в видимом нами «приближении» объекта? Смотря на эту картину двумя глазами одновременно, мы видим объект в двух разных местах пространства.

- Это проблема для наблюдателя, - согласился академик. - И проблема для физики. Ведь физика построена на наблюдении. А как можно полагаться на наблюдение, если в одном и том же акте наблюдения мы имеем два разных варианта изображения?

- Но, всё же, каков механизм приближения? Может, мы сам объект перемещаем? Ведь видим-то мы именно это. Или, может, мы искажаем пространство? Нет. Мы просто изменяем скорость света в пределах конкретной зоны вполне определённой плотности!

- Получается, - Адамов сделал глубокий вдох от неожиданности, — что увеличителем скорости света является плотность среды. Чем выше плотность, тем выше скорость света в среде этой плотности. А все наши научные наблюдения идут насмарку или, лучше, коту под хвост...

Душевный симбиоз

Владимир обдумывал сказанное Виором и Вресой. Он смотрел на этих существ с интересом и подозрительностью и никак не мог понять, что именно его так настораживает. Конечно, было видно, что эти господа не нашенского племени. Но, с другой стороны, они вели себя так, как будто были бесконечно родными.

Капустные миры, земли в виде перехлёстывавшихся листов и даже воображаемая кочерыжка, - всё это, конечно, выглядело как замысловатый образ смачно. Но поры в этих капустных листах, через которые на поверхность Земли вылезают из её недр какие-то люди, - в них Владимир никак не хотел верить. А тут ещё эти звёзды. Которые якобы наши души...

- Если, по-вашему, управляющая матрица - душа - покидает тело и устремляется вверх, на следующую Землю, то тогда становится понятен принцип религии, - с некоторым бравированием произнёс Владимир. - Это обратная связь? Она обеспечивает круговорот души в природе?

- Да. И дело здесь в том, что душа, как управляющая матрица, бессмертна. Точнее, она находится вне времени и вне пространства. Не зависит от них, - Виор посмотрел на Владимира, чтобы убедиться, что тот понял, о чём он говорит. - Душа - это антиматерия. Пока человек живёт, материя - то есть тело - и антиматерия - то есть душа - находятся в нём в симбиозе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- В симбиозе?! - удивлённо повторил Владимир.

- Да. В симбиозе, то есть во взаимовыгодном сосуществовании, - пояснил Виор. - Душе выгодно, что она имеет материальный носитель и может с его помощью путешествовать, меняться, ощущать, чувствовать. А телу выгодно, что, заимев душу, оно приобретает способность осуществлять осмысленное существование.

- Да. Это понятно, - закивал Владимир. - Тело плюс душа равно человек. Но тогда между ними должны существовать какие-то связи. Душа должна быть чем-то привязана к телу.