Обязалово - В Бирюк

А я... как дурак... головой рисковал... с грамоткой этой засветился... И чего ради? Кончай, Ваня, "благодетельствовать". Лезешь во всюда без понятия. А у них... собственная система ценностей и приоритетом. Так что... прогрессируй себе потихоньку. Нефиг тут порядки устанавливать. Здесь правила - святорусские, исконно-посконные, с дедов-прадедов.

Многие ныне пишут, будто мы с князь-Андреем с первого взгляда ощутили промеж себя глубокое сродство, грядущее единство и проистекающее от сего в душах умиление. Да враньё сиё еси! Мне, по-первости, он показался здоровым, дурным, очень опасным мужиком. Психом с подручными. От него просто несло непредсказуемой, вздорной опасностью. Смертью за всякий взгляд, за шаг, за вздох.

Я в те поры рвался в смоленские бояре, и князь Владимирский меня не интересовал совершенно.

Говорят ещё, что я братьям-княжичам всю их жизнь предсказал. Да полно! Мне надо было внимание княжичей, а более - воспитателей их, на себе удержать. Чтобы люди мои княгиню до покоев её тайно довели. Вот я и нёс, "что к носу ближе". С умным видом, туманным слогом. А что княжичи меня и слова мои запомнили, так у них же в руках зажигалка осталась. На весь мир единственная - что ж не запомнить. Михалко её вскорости с досады в Десне утопил - гореть перестала.

Пожалуй, важнее всего, что запомнил меня Маноха. За княжью грамотку. За то, что взял, и за то, что отдал. Кабы у него моим словам веры не было - и меня бы не было. И "Святой Руси" - тоже, какая она нынче есть.

В июне неторопливый караван Андрея добрался до Киева. Два старших по лествице на Святой Руси князя - Боголюбский и Ростик - пытались договорится о выходе русского православия из раскола. Андрей предлагал на место митрополита своего человека. Фёдор Ростовский, племянник смоленского епископа Мануила был в большом фаворе у Боголюбского. Устроенное им изгнание из Ростова тогдашнего епископа по спору "о посте в среду и в пяток" доставило Федору национальную славу "ревнителя древнего благочестия и истинного православия".

Однако Ростик переиграл Андрея по всем статьям. Одним из доводов была вскрывшаяся беременность вдовой Великой Княгини. Ростик не приминул уколоть Боголюбского: "ты о делах божеских судишь, а с домашними управиться не можешь". Киевляне же, вовсе не любившие долгоручичей, смеялись едва ли не в глаза Андрею. "Бешеный китаец" поступил, по обычаю своему, резко: выгнал "шалаву грецкую" с Руси со всеми её сыновьями, что было немалой новизной. Прежде с Руси выгоняли лишь князей за братоубийственные войны. В Царьграде опозоренную княгиню приняли, но ко двору не пустили. Два её старших сына, бывших прежде князьями в Торческе и в Белгороде, получили от императора владения в Болгарии. Сама она прожила там ещё лет двадцать. А вот младшие сыновья - Михалко и Всеволод, подросли и вернулись на Русь. Но об этом позже.

-- Глава 210

Ощущение после княжеского каравана - как Мамай прошёл. Что - сдвинуто, что - сломано, что - украдено. Здесь говорят: "взято в подарок".

По закону гостеприимства хозяин обязан подарить гостю понравившуюся вещь. Гость должен отдариться. Всё очень мило, пока представление о ценности обоих подарков совпадают.

Данилевский пишет, что в Древней Руси эта система доходила до полного абсурда с точки зрения рыночной стоимости подарков.

Можно сравнить с аукционами по продажи вещей знаменитостей. Старые трусики королевы Елизаветы Второй 1968 года использования ушли за 18 штук баксов. Ясно же, что не за кружевную отделку.

Интересно: за сколько можно толкнуть шёлковый домашний халат Андрея Боголюбского в приличном состоянии в моё время? Не, не интересно - не доживу.

На поварне хмурая Домна перебирает посуду. Вот кружка святорусская деревянная. Ею же убить можно! Но у одной - отломана ручка, у другой - вылетело донышко. А у третьей откусан край. Вот этого я совсем не понимаю. Вроде бы - не голодные же были.

Полусонный народ тынялся по усадьбе. Пытались починить сломанное, найти переложенное в другие места, делились впечатлениями. Но бродить "нога за ногу"... у меня долго не получается. Да и жизнь не даёт.

Я очень благодарен Алу. За то, что он сообразил и спрятал нашего куртёныша. А то пришлые бы точно отобрали. Или убили бы из забавы.

А вот Хрысь Жиляту-печника - не спрятал. Жилята клал печки в "Паучьей веси". Понятно, что караванщики спокойно мимо "печника с гонором" пройти не могли. Нет, никакой ссоры-драки не было - Манохины люди вовремя вмешались.

Но... по бородатому анекдоту:

"У армянского радио спрашивают:

-- Будет ли третья мировая война?

-- Нет, не будет. Но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется".

Ссоры не было - было такая сильная дружба, что... "Тостируемый пьёт до дна" - наше общенародное правило. В данном случае - до дна лужи, где и засыпает. Да и лужа-то неглубокая! Но пролежать в холодной воде полночи... Воспаление мочевого пузыря... Через три дня в бреду и муках... Как Пётр Великий, только без завещания. Обмыли-похоронили. Уходя с кладбища, я напомнил Николаю:

-- Списочек подготовь. Чего покойник должен остался.

-- Эта... Как это? Это ж мы ему... Он же вон... ну печек сколько поставил!

-- Николай, ну ты как ребёнок. Сам же ряд с покойником составлял. Дело-то не закончено, все потребные печки - не поставлены. Так что - расчёта за работу не будет. А долг за ним остаётся.

-- К-какой долг?! Он же...! Дык... корм и кров - по ряду с нас!

-- А остальное? На покойнике новые лапти обуты. Я тебе сколько раз говорил - нужна полная разноска по плану бухгалтерских счетов. Иди - сочиняй, купец-молодец.

Николай просидел ночь, но составил список. По уровню фантазии он далеко превосходил тот счёт, который когда-то подсунули графу Монте-Кристо. Да и то правда - откуда у Монте-Кристо двенадцать пар тёплых портянок? Последним пунктом вписали молебен "за упокой" - поймаю попа какого-нибудь - закажу.

Через день после ухода княжеского каравана пришлось срочно идти в Рябиновку: прибежал орущий сигнальщик.

-- Аким с Яковым пьяные напились! Дворовых убивает!

Почти всё население Рябиновки сидело в лесу, обсыхало после спешного отступления через залитый водой берег и обсуждало происходящее:

-- Они тама...! Бельма наливши...! Воют, рычат, на людей кидаются... С мечами! Вот те хрест! Всбесивши!

Что порадовало: Марьяша, с выбившимися из-под платка волосами, и Ольбег, с разбитым носом, были среди беженцев.

Население с моим появлением дружно вздохнуло с облегчением: Ванька-ублюдок прибежал - есть теперь, кому дерьмо разгребать. Конюх-управляющий так и выразился: