Таинство - Клайв Баркер

— Хочешь, чтобы я взяла их смерть на свою совесть?

— Какую совесть?

Этот ответ сильно развеселил ее, и несколько мгновений, пока она стояла на склоне холма рядом с Джекобом, ей казалось, что наступили прежние времена.

— Ну что ж, — сказала она, — теперь ты предупрежден.

— И это все, что ты собиралась сделать? Предупредить меня и убраться отсюда?

— А что ты предлагаешь?

Она улыбнулась.

— Я хочу, чтобы ты приняла меры и они не преследовали меня.

— Ну, так скажи это. Скажи: «Убей их ради меня, Роза».

Она подалась ближе. Сердцебиение у него участилось — она слышала удары, громкие и отчетливые.

— Если хочешь, чтобы они умерли, нужно только сказать об этом. — Ее губы были так близко от его уха, что почти касались его. — Никто не будет об этом знать, кроме нас.

Он молчал, а потом смиренно пробормотал слова, которые она хотела услышать:

— Убей их ради меня.

И они с мальчишкой отправились дальше.

Теперь Роза ждала, чувствуя себя гораздо счастливее. Хотя он всего несколько часов назад и хотел ее убить, она все больше склонялась к мысли, что лучше бы им помириться. Она отомстила за неудавшееся покушение на ее жизнь и теперь хотела забыть об этом происшествии, если только можно все исправить. А это возможно, она не сомневалась, нужно только постараться быть терпеливой. Может быть, они уже никогда не будут такими, как прежде (попыток завести детей больше не будет — она хоть и скрепя сердце, но согласилась с этим), однако крепкий брак — это не скала. Он изменяется, углубляется, становится зрелым. Так что их отношения с Джекобом могут постепенно наладиться. Они заново научатся уважать друг друга, найдут способы не предавать свою половину.

Эта мысль вернула ее к цели бдения на этом камне. Разве есть более убедительный способ доказать свою любовь, чем совершить ради него убийство?

Она задержала дыхание и напряженно прислушалась. Человек, глотавший звуки, жаловался, что ему тяжело подниматься, говорил, что не может идти дальше. Он должен остаться, а они пусть идут без него.

«Нет-нет», — тихонько сказала она себе.

Роза готова была забрать четыре жизни, и именно так она и поступит. Извинения не принимаются.

Пока мужчины спорили, она приняла решение: хватит ждать. Если они собираются увильнуть, она сама к ним спустится. Глубоко вздохнув, Роза поднялась с камня. С почти девчоночьим предвкушением она двинулась по своим следам вниз, туда, где остановились ее жертвы.

Вид у Уилла был ужасный. Серое лицо, разорванная и промокшая одежда, он прихрамывал, а выглядел, подумала Фрэнни, как мертвец. Мертвец, который среди ночи пришел проститься.

Она выбросила глупости из головы. Уиллу нужна помощь — все остальное сейчас не имеет значения. Фрэнни была босиком, но перешагнула через порог и двинулась к Уиллу, утопая ногами в снегу.

— Иди скорей в тепло, — сказала она.

Он покачал головой.

— Нет времени.

Голос у него был такой же больной, как и вид.

— Я пришел за книгой.

— Ты сказал ему?

— Да. Пришлось, — ответил Уилл. — Это его книга, Фрэнни, и он хочет ее вернуть.

Она остановилась, вдруг осознав свою наивность. Уилл пришел не один. С ним Джекоб Стип. Невидимый, где-то в темноте, за границей пятна от фонаря, но неподалеку.

«Может быть, поэтому у Уилла такой больной вид, — подумала она. — Может, Стип избил его или еще что-то с ним сделал?»

Не шелохнувшись, она повела глазами: нет ли движения в тени за его спиной? Нужно как-то заманить Уилла в дом, но при этом не вызвать подозрений у Стипа.

— Книга наверху, — сказала она как можно небрежнее. — Заходи, я ее принесу.

Уилл отрицательно покачал головой, но сделал это не сразу и как-то неуверенно, так что ей показалось, что он не откажется войти в теплый дом, если она будет настаивать.

— Идем, — повторила она, — Всего на пару минут. Я дам тебе чай. И тост с маслом.

Она понимала, что это всего лишь простые домашние радости против того влияния, которое имеет на него Стип. Но ничего другого у нее не было.

— Я не хочу… заходить, — сказал Уилл.

Она безразлично пожала плечами.

— Как знаешь. Тогда пойду за книгой.

Фрэнни повернулась к нему спиной, спрашивая себя, что она будет делать, вернувшись в дом. Оставить ли дверь открытой в надежде заманить Уилла за порог или закрыть, защищая свой дом и свою жизнь от человека, который стоит в тени?

Она нашла компромиссное решение: оставила дверь приоткрытой на случай, если Уилл передумает. Потом, отбивая дробь зубами, двинулась вверх по лестнице. Из кухни раздался голос отца:

— Ты молоко принесла?

— Я сейчас спущусь, па, — откликнулась Фрэнни и поспешила в свою комнату.

Она точно помнила, где спрятала книгу, и через секунду та была у нее в руках. Фрэнни прошла уже половину пути вниз по лестнице, когда услышала голос Шервуда:

— Ты что делаешь?

Она подняла глаза на лестничную площадку, стараясь держать книгу так, чтобы он спросонок ее не увидел. Но опоздала.

— Куда ты ее несешь? — спросил брат, приближаясь к лестнице, чтобы спуститься вслед за сестрой.

— А ну, не смей сюда идти! — приказала она, подражая самому суровому голосу матери. — Я это серьезно, Шервуд.

Ее строгий тон не остановил его. Хуже того — из кухни вышел отец и попытался ее утихомирить:

— Тихо, Фрэнни, маму разбудишь…

Он перевел глаза на дверь, распахнутую порывом ветра.

— Неудивительно, что тут такой сквозняк! — сказал он и направился к двери.

Фрэнни охватила паника, и она бросилась вниз по лестнице, чтобы его опередить.

— Я закрою! Можешь не спешить!

Но она опоздала. Отец оказался у двери раньше и, выглянув на улицу, увидел Уилла.

— Что тут, черт побери, происходит? — сказал он, поворачиваясь к Фрэнни, которая уже была рядом. — Ты знала, что он здесь?

— Да, папа…

— Господи милостивый! — сказал он, повышая голос. — У вас, ребята, мозгов совсем нет? Уильям! Ну-ка, заходи. Ты меня слышишь?!

Фрэнни через плечо отца видела Уилла. У нее вдруг появилась надежда, что тот подчинится. Но Уилл отступил на несколько шагов.

— А ну иди сюда! — потребовал Джордж, выходя за порог.

— Па, не надо… — начала было Фрэнни.

— Замолчи! — отрезал отец.

— Он не сам по себе, па.

Этого оказалось достаточно, чтобы его решимость куда-то подевалась.

— Что ты такое говоришь?

Фрэнни вышла на крыльцо.

— Пожалуйста, оставь его.

И тут сдерживаемый гнев отца прорвался наружу.