Преступники. Факел сатаны - Анатолий Алексеевич Безуглов

подошел к большому шкафу, отделанному пластиком, открыл дверцу и достал что–то большое, в половину человеческого роста, завернутое в бумагу.

— Вещь, конечно, чу́дная, — продолжал Семизоров, освобождая предмет от бумаги.

Это оказалась изящная хохломская деревянная ваза, выполненная стилизованно под лебедя. Следователи невольно залюбовались совершенством линий и неповторимой игрой алой и золотой красок. Словно в комнате запылал волшебный костер.

— Вот этот кусочек отломился, — показал главный инженер на кончик крыла лебедя. — Я поставил его на эпоксидку. Намертво… Звоню, значит, утром Евгению Тимуровичу домой — нет его. Ну, думаю, бегает трусцой или поехал на Лавутку купаться… Прихватил эту штуку с собой на работу… Отсюда звоню снова. Опять никто трубку не берет. Тогда я позвонил в клинику. Там сказали, что профессор еще не приходил. — Семизоров вздохнул. — Откуда мне было знать, что в это время… — Он махнул рукой. — Одним словом, я поехал к Евгению Тимуровичу домой. Он просил вернуть лебедя непременно третьего, то есть позавчера…

— На какой машине поехали? — спросил Чикуров.

— На своей, — удивился вопросу главный инженер. — Приезжаю, стучу — никого. Толкнул дверь — открыто. Я зашел, позвал хозяина. Никто не отвечает. Я оставил лебедя в комнате, вернулся в машину… Затем подумал: а вдруг зайдет кто посторонний и унесет? Дверь–то не заперта… Евгений Тимурович говорил, работа эта уникальная, сам автор подарил… Ну и решил я забрать от греха подальше лебедя с собой и передать профессору из рук в руки… Снова зашел в дом… А дождь лил как из ведра! Так я этого красавца под плащом прятал, когда ходил туда–сюда… Ну вышел и уехал. Вот и все.

— Георгий Фадеевич, — спросила Дагурова, — когда вы заходили в дом Баулина, снимали туфли?

Семизоров задумался.

— Туфли? — переспросил он. — Не помню. Возможно, снимал. Машинально. На улице была ужасная грязища!

— Понятно, — кивнула Ольга Арчиловна и еще раз уточнила: — Значит, вы были в летних туфлях, которые вам привез Банипартов?

— Да, в ереванских, — подтвердил главный инженер.

— И еще один вопрос, — сказал Чикуров. — В котором часу это было?

— Что–то около десяти, — ответил Семизоров. — Может, в половине десятого…

— Когда вы ходили из машины в дом и обратно, сильно промокли? — спросил Чикуров.

— Я же говорю, плащ накинул.

— Что он из себя представляет?

— Длинный такой, с капюшоном, — объяснил Семизоров. — Из водоотталкивающей ткани.

— Цвет?

— Темно–синий.

— А где он сейчас?

— В машине держу, в багажнике.

Игорь Андреевич посмотрел на Дагурову: будут ли у нее вопросы? Она отрицательно покачала головой.

— Ну что ж, Георгий Фадеевич, — как бы подытожил допрос Чикуров. — Мы сейчас оформим наш разговор протоколом. А потом, если у вас есть время, съездим к вам домой за теми ереванскими туфлями.

На стоянке у подъезда машины не оказалось. Но это совершенно не обеспокоило главного инженера.

— Наверное, Гнедышев поехал на ферму, — спокойно сказал он. — Мой заместитель… Придется пешком. Это займет минут пятнадцать.

— Пешком так пешком, — согласился Чикуров.

Семизоров шел споро, так что следователи едва поспевали за ним.

— А я принял вас за изобретателей или рационализаторов, — сказал он. — Смотрю, с папочкой и портфелем… А ко мне чуть ли не каждый день приходят, предлагают что–нибудь интересное, оригинальное. И не только наши, березкинские… Я знакомлюсь, если стоящее — рассматриваем на заседании клуба «Эврика».

— «Эврика»? — переспросила Ольга Арчиловна, вспомнив приглашение Ростовцева. — Говорят, это интересно. А чем там занимаются?

— Как вам объяснить, — взлохматил свою шевелюру Семизоров. — Костяк клуба составляют самые башковитые работники «Интеграла». В основном молодежь. Каждая идея или ценная мысль, касающаяся любой стороны жизни, становится темой обсуждения. Производство, быт, культура, отдых… В субботу будет очередное заседание клуба. Если вам интересно, милости просим. Не пожалеете!

— А где заседает клуб? — поинтересовался Чикуров.

— В молодежном кафе или в летнем театре. Пьем соки, фруктовые и молочные коктейли и дискутируем. Каждый может предложить идею или критиковать кем–то выдвинутую. У нас полная демократия. — А вот мой дом, — сказал Семизоров, показывая на пятиэтажное здание.

— Георгий Фадеевич, понимаете, по закону мы должны пригласить понятых, — сказал Чикуров.

— Надо так надо, — спокойно ответил Семизоров.

— Вас не смутит, если это будут соседи? — спросил Игорь Андреевич.

— Нисколько, — улыбнулся главный инженер и повторил: — Надо так надо… Я уже однажды через это прошел…

— В каком смысле? — заинтересовался Чикуров.

— Обыск, следствие, суд… И знаете, не особенно волновался.

— Вас судили? За что?

— Долгая история, — отмахнулся Семизоров.

— И все же?

Главный инженер заколебался. Остановившись у самого подъезда, он сказал:

— Ну, если вы настаиваете… Давно это было. Я работал главным конструктором небольшого машиностроительного завода. Это километров семьдесят отсюда… По заданию министерства надо было срочно разработать принципиально новые агрегаты… Ребята взялись дружно. Появились смелые, оригинальные идеи… А когда стали рассчитывать, смотрю — уж больно медленно движется дело. Почему? Да потому, что по старинке, чуть ли не на бухгалтерских счетах косточки гоняют туда–сюда. И это в наш–то век научно–технической революции! Нет, думаю, так дело не пойдет. Потребовал у директора электронные калькуляторы, он в ответ: а где их взять? Откуда деньги? И так далее… И тут как раз какой–то товарищ предложил достать за наличные. Теперь уже передо мной встал вопрос о деньгах. «Умные» головы подсказали, что надо оформить премию конструкторам и себе, а на эти деньги купить электронные калькуляторы… Так и сделали. Ну, кому–то стало обидно отдавать премию в общий котел, он и звякнул в ОБХСС… Пришли, проверили, установили. Да я и не отказывался, рассказал все как было… Следователь мне посочувствовал, а дело передал в суд. В результате — один год исправительных работ без лишения свободы с удержанием двадцати процентов… Наказание отбывал на другом предприятии. Рядовым. Вот и вся история.

Он решительно направился к подъезду.

Чикуров постучался в две квартиры, попросил соседей Семизорова быть понятыми. Потом зашли к главному инженеру.

Он занимал однокомнатную квартиру, в которой царил холостяцкий беспорядок. Туфли, интересовавшие следователей, стояли в прихожей, под вешалкой. Действительно, точно такие же, как у Ростовцева. Даже размер совпадал.

Оформив, как положено, изъятие, решили вернуться с Семизоровым в дирекцию — следователи хотели все–таки осмотреть машину главного инженера.

Процедура изъятия туфель, по–видимому, никак не подействовала на него. Он был спокоен, благожелателен. Шли назад так же быстро — темп задавал главный инженер. Он вообще все делал спешно, словно куда–то опаздывал.

— Давно вы в Березках? — полюбопытствовал Чикуров.

— Восьмой год. Когда я тогда оказался на мели, меня разыскал Ганжа. Другие не брали даже простым инженером, а он не побоялся, предложил сразу место главного… Я однажды потом спросил у него: Сергей Федорович, как это вы решились?