Этногенез и биосфера Земли - Лев Гумилёв

В отличие от концепции исторической дискретности О. Тьерри, Фюстель де Куланж усматривал в быте французских крестьян черты институтов римской эпохи. И он был тоже прав. Первый отметил характер миграции, второй — влияние ландшафта. Но как характер миграций в целом, так и степень адаптации могут и должны рассматриваться как явления, относящиеся к географической науке, тому ее разделу, который именуется этнологией, ибо именно здесь сосредоточены связи человечества с географической средой, посредством которых они и влияют друг на друга.

Итак, не только у отдельных людей, но и у этносов есть родина. Родиной этноса является сочетание ландшафтов, где он впервые сложился в новую систему. И с этой точки зрения березовые рощи, ополья, тихие реки Волго-Окского междуречья были такими же элементами складывавшегося в XIII–XIV вв. великорусского этноса, как и угро-славянская и татаро-славянская метисация, принесенная из Византии архитектура храмов, былинный эпос и сказки о волшебных волках и лисицах. И куда бы ни забрасывала судьба русского человека, он знал, что у него есть «свое место» — Родина.

И про англичан Р. Киплинг писал: «Но матери нас научили, что старая Англия — дом». И арабы, тибетцы, ирокезы — все имеют свою исходную территорию, определяемую неповторимым сочетанием элементов ландшафта. И как таковая «родина» является одним из компонентов системы, именуемой «этнос».

Месторазвитие

Приведенных нами примеров достаточно, чтобы сделать вывод о влиянии географического ландшафта на этнические сообщества как коллективы вида Homo sapiens. Но спешу оговориться: этот вывод уже сделан в 1922 г. Л. С. Бергом для всех организмов, в том числе и людей. «Географический ландшафт воздействует на организм принудительно, заставляя все особи варьировать в определенном направлении, насколько это допускает организация вида. Тундра, лес, степь, пустыня, горы, водная среда, жизнь на островах и т. д. — все это накладывает особый отпечаток на организмы. Те виды, которые не в состоянии приспособиться, должны переселиться в другой географический ландшафт или вымереть».[188] А под «ландшафтом» понимается «участок земной поверхности, качественно отличный от других участков, окаймленный естественными границами и представляющий собой целостную и взаимно обусловленную закономерную совокупность предметов и явлений, которая типически выражена на значительном пространстве и неразрывно связана во всех отношениях с ландшафтной оболочкой».[189] Назовем это понятие удачным термином П. Н. Савицкого — «месторазвитие»,[190] подобно аналогичному понятию — «месторождение».

Читателя может удивить и даже обидеть, что автор, начав сравнивать людей с животными, дошел до минералов. Но не надо обижаться! К любой закономерности природы каждый из нас прикасается какой-то одной стороной, а личность человека многогранна, останется место и для эстетики, и для этики, и для всего того, что сейчас принято называть «информацией» или «ноосферой». Но мы пока вернемся к земным делам, ибо разговор о ландшафтах не закончен.

XV. Роль сочетания ландшафтов

Монотонность и разнородность ландшафтов

Далеко не всякая территория может оказаться месторазвитием. Так, на пространстве Евразии на всей полосе сплошных лесов — тайги от Онежского озера до Охотского моря — не возникло ни одного народа, ни одной культуры. Все, что там есть или было, принесено с юга или с севера. Чистая, сплошная степь тоже не дает возможности развития. Дешт-и-Кыпчак, т. е. половецкие степи от Алтая до Карпат, — место без Genius loci. Степи эти заселялись народами, сложившимися в других районах, например в Монголии, — стране с пересеченным рельефом и разнообразными ландшафтами. На склонах Хэнтэя и Хангая растут густые леса. Зеленая степь низовий Тлы и Керулена на юге переходит в каменистую пустыню Гоби, где снег тает в марте, давая выпас скоту до начала летней жары. Соответственно разнообразна фауна, а археологические культуры отражают смену народов, известных не только историкам: хуннов, тюрков, уйгуров, монголов и ойратов.

И наоборот, западная часть Великой степи от верховий Иртыша до низовий Дона и от закраины сибирской тайги до Балхаша и Аральского моря однообразна, а народы, ее населявшие, малоизвестны. Ныне казахи занимают огромную площадь с монотонным степным ландшафтом. В XIII в. степь обезлюдела после жестокой монголо-половецкой войны и была поделена между тремя ордами: Золотой, или Большой, — на Волге, Синей — между Аральским морем и Тюменью, и Белой (т. е. старшей) — в Тарбагатае и на верхнем Иртыше.[191] На Волге из конгломерата народов сложились татары. Синяя Орда оказалась нежизнеспособной и в XIV в. слилась с волжской. Зато Белая Орда, опиравшаяся на окраины сибирской тайги до Оби, склоны и предгорья Алтая и степи Сырдарьи, в то время перемежавшиеся сосновыми борами,[192] развилась в самостоятельный этнос, позднее освоивший экстраординарные степи Приаралья, Мангышлак и Рынпески.

Подлинными месторазвитиями являются территории сочетания двух и более ландшафтов. Это положение верно не только для Евразии, но и для всего земного шара. Основные процессы этногенеза в Евразии возникали: а) в восточной части — при сочетании горного и степного ландшафтов; b) в западной — лесного и лугового (поляны в Волго-Окском междуречье); с) в южной — степного и оазисного (Крым, Средняя Азия); d) на севере — лесотундра и тундра. Но северные я предлагаю выделить в особый отдел циркумполярных культур, так как отделенные от евразийского месторазвития «таежным морем», они никогда на него не влияли.

Проверим. Хунны сложились на лесистых склонах Иньшаня и потом лишь передвинулись в монгольские степи. Уйгуры — на склонах Наньшаня. Тюркюты — на склонах Алтая. Монголы — на склонах Хингана и Хэнтэя. Кидани — на «языке» степи, вдающемся в лесную Маньчжурию. Киргизы енисейские — на «острове» Минусинской степи и склонах Саян. Татары казанские, потомки древних болгар, — на Каме, где лес граничит со степью. Татары крымские — на границе степного Крыма и Южного берега — сплошного оазиса. Это — отюреченные левантийцы разного происхождения, слившиеся в единый народ. Хазары — в предгорьях Дагестана. Их первая столица — Семендер расположена на среднем течении Терека.

Развивая изложенный принцип, можно предположить, что там, где границы между ландшафтными регионами размыты и наблюдаются плавные переходы от одних географических условий к другим, процессы этногенеза будут менее интенсивны. Например, группа богатых оазисов среднеазиатского междуречья окаймлена полупустынями и сухими степями, подчас разделяющими оазисы друг от друга. Действительно, этногенез в Средней Азии шел столь медленно, что почти неуловим. Полосы пустынь с севера и юго-запада были легко проходимы вооруженными грабителями, но мало пригодны для жизни. Зато в предгорьях Копетдага, Тянь-Шаня и Гиссара сложились туркмены-сельджуки — в XI в., киргизы — в XV в., таджики — в VIII–IX вв. и узбеки — в XIV в., ограничив ареал потомков древних согдийцев горными районами Памира и Гиссара, где те сохранялись как изоляты.[193]

Системы горных хребтов, несмотря на вертикальную поясность, следует рассматривать как регионы единообразные, так как пояса составляют единый географический хозяйственный комплекс по отношению к человеку. Поэтому Западный Памир, Дардистан, Гиндукуш, Гималаи, а также Кавказ и Пиренеи удобны для сохранения реликтовых этносов-персистентов. И дело отнюдь не в трудной проходимости горного ландшафта. Военные отряды легко форсировали ущелья и перевалы даже при Кире и Александре Македонском. Однако новые народы возникали не внутри горных районов, а на их окраинах.

Уже отмечено, что народы, населяющие сплошные степи, пусть даже очень богатые, обнаруживают чрезвычайно малые возможности развития, например, саки, печенеги, кыпчаки, туркмены, за исключением той их части, которая под названием сельджуков ушла в Малую Азию и Азербайджан в XI в., и в этническом, и в социальном плане — стабильны.

Левант, или Ближний Восток, — сочетание моря, гор, пустынь и речных долин. Там новые этнические комбинации возникали часто, за исключением нагорий Закавказья, где имеются природные условия, подходящие для изолятов. Таковы, например, курды, отстоявшие свою этническую самобытность и от персов, и от греков, и от римлян, и от арабов, и даже от турок-османов. Исключение, которое подтверждает правило.

Китай — страна, некогда отвоеванная от воды (в древности это было сплошное болото с мелкими озерами и реками, ежегодно менявшими русло). Китайский народ сложился на берегах Хуанхэ, при сочетании ландшафтов: речного, горного, лесного, степного, а джунгли южнее Янцзы китайцы освоили только в первом тысячелетии нашей эры. Однако, переселившись на юг и смешавшись с местным населением, древние китайцы превратились в современный южнокитайский этнос, отличающийся и от своих предков, и от северных китайцев, смешавшихся в долине Хуанхэ с хуннами и сяньби.