Последний хартрум - Женя Юркина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ризердайн Уолтон: нелюдь из безлюдя
Небезызвестный хроникам изобретатель, а ныне – амбициозный делец Ризердайн Уолтон уже не скрывает притязаний на власть в столице. Несколько недель назад он прекратил поставки продовольствия с безлюдских ферм, чем спровоцировал дефицит продуктов и рост цен на рынке. Из достоверных источников стало известно, что причина столь резкого решения кроется в желании Уолтона занять место градоначальника. И пока нынешний хранитель делмарского ключа у власти, жителям столицы придется затянуть ремни. О том, кто одержит победу – дерзкая молодость или благородная мудрость, читайте в предсказании Оракула на четвертой странице.
Его имя в статье повторили трижды, в то время как Лэрда упомянули косвенно, дабы не запятнать знаменитую фамилию «хранителя делмарского ключа». Газету напечатали и распространили позавчера, в рыночный день. Так горожане узнали о сплетнях быстрее: один прочитал, пересказал другому, обсудил с третьим. Значит, Лэрду недостаточно разрушить дело безлюдей, он хотел уничтожить имя Ризердайна. И что толку от выступлений Илайн, когда в газетах его выставили мелочным, алчным и жестоким дельцом, рвущимся к власти. Кто поверит, что фермы пострадали из-за самого Лэрда? Он избрал самый надежный вариант уничтожения: тихий, незримый и почти недоказуемый, точно яд, медленно отравляющий организм. Если бы он поджег фермы – все увидели бы дым; если бы вмешался в торговлю – это не осталось бы незамеченным. Но его план был выверенным, хладнокровным и точным, чтобы медленно избавиться от безлюдей, а потом и от самого Риза.
Нелюдь из безлюдя – вот кем его нарекли газетчики.
– Никакой прессы в моем доме! – выпалил Риз, сметая со стола все, до чего мог дотянуться. Грохот был такой, будто разом разбились все окна. Осколки посуды, разлитый чай, столовые приборы и газетные страницы перемешались с едой на полу.
Саймон прибежал на шум.
– Ни единой газеты! Ни единой новости! Знать об этом не хочу! Понял?!
– Как скажешь, Риз, – невозмутимо ответил он, утирая руки полотенцем, перекинутым через плечо. – Но ее принес не я.
Ризердайн сразу смолк и застыл в смятении.
– Это сделала я, сынок. – В столовой появилась Ма, как всегда в своей неподражаемой манере: со строгим лицом и гордой осанкой.
– Я не знал, что ты приехала.
Риз тут же почувствовал неловкость. Он повел себя как капризный мальчишка, не сумев совладать с собой и учинив беспорядок.
– Прости, дорогой. – На лице матери проступила примирительная улыбка. Она никогда не злилась на него. – Я приехала без предупреждения, но ситуация не оставляла времени на формальности.
Ма кивнула на газету, лежащую в луже разлитого чая, и тогда Риз понял, что заставило мать нагрянуть так внезапно. Он ни словом не обмолвился ей о неприятностях, в которых погряз, и запретил Саймону, ее верному доносчику, рассказывать что-то об этом.
– Подумать не могла, что буду узнавать о проблемах сына из газет.
– Да брось, – Риз запнулся и нервно почесал висок. – Просто небольшие сложности на работе.
– Если от небольших сложностей у тебя такая истерика, то это уже проблема.
Риз не нашел что ответить. Пока он молчал, Ма расположилась за опустевшим столом, чопорно поправила залом скатерти, как будто этого хватило, чтобы навести порядок, и проговорила:
– Как понимаешь, я бы не сорвалась к тебе из-за единственной заметки. – Ма бросила на него пронзительный взгляд. – О тебе и раньше говорили всякое. Приписывали романы, и будь правдой хотя бы один из них, я бы уже нянчила ораву внуков. – Она вдруг замолчала, ожидая реакции, но, так и не получив ее, продолжила: – Еще помню скептические статьи о реформе, сплетни о том, что ты запираешь женщин в безлюдях, язвительные заметки о твоих неудачах, остроумные, по мнению тупоголовых художников, карикатуры…
– В газетах пишут чушь. – Он постарался, чтобы его слабый аргумент прозвучал убедительно.
– Утром на рынке мне не продали овощи. – Кажется, Ма хотела добавить что-то еще, но деликатно промолчала. Риз не стал заставлять ее повторять то, что говорили о нем местные. – Люди верят газетам, даже если в них написана чушь.
Не подавая виду, что услышанное его встревожило, он предложил матери отдохнуть после дороги. Напрасно Риз пытался перевести тему. Ма всегда виртуозно справлялась с его уловками и возвращала разговор к тому, что хотела обсудить.
– Саймон сказал, что моя комната занята. И что там девушка.
– Надеюсь, он рассказал и то, что Флориана здесь по работе, учится на домографа.
Он бросил взгляд на Саймона, который уже орудовал метлой, убирая осколки. Но даже его пышные, лихо закрученные усы не смогли скрыть плутоватой ухмылки. Что же наплел этот старый лис?
– Я ни в коем разе не вмешиваюсь в твою жизнь. Но я не могу спокойно сидеть, зная, что ты в беде, – продолжала Ма. – Тебе угрожают, дорогой?
Он покачал головой – считай, не соврал. Ему ведь не поступало прямых угроз от Лэрда, хотя все происходящее кричало о том, что дальше будет только хуже. Он не хотел ничего объяснять.
– Значит, разговоры о той драке – лишь сплетни?
– Это была не драка, мама. Меня просто избили. – Она уже собралась задать следующий вопрос, но Риз ее опередил: – И про ключ тоже правда. Именно поэтому я прошу тебя уехать из города в безопасное место.
– Ты спятил? Как я оставлю тебя одного в этом кошмаре?
– Я не один.
– Маригольд, он прав, – внезапно в их разговор вступил Саймон.
То, что он назвал ее полное имя, удивило Риза. Внутри семьи к ней обращались не иначе как Ма: первый слог ее нескладного имени и ласковое сокращение слова «мама». В остальных случаях она была для всех госпожой Уолтон, дочерью зажиточного торговца, чьи деньги позволяли давать детям длинные имена, но чья фамилия изобличала их скромное происхождение. В обществе Уолтонов пренебрежительно звали «спекулянтами», что сделало их изгоями и среди богачей, и среди простого люда. Риз в очередной раз напомнил себе об этом, пока Ма и Саймон спорили.
– Как ты собираешься его защитить? – продолжал мажордом. – Нападешь на Лэрда с вязальными спицами?
– Спасибо за идею, Саймон. Так и сделаю! – фыркнула Ма.
– Так мы ничего не решим, – бросил Ризердайн, и оба тут же замолчали.
В доме стало так тихо, что были слышны шаги наверху. Риз подумал о Флориане, которая до сих пор не спустилась к завтраку. После той
