Дети Земли - Павел Ганжа

Было бы еще неплохо как-то в доверие втереться. Для начала Виктории, а через нее к остальным магам. Принести в клюве нечто полезное и значимое, дабы они Никиту сразу за своего приняли, а не косились подозрительно, примериваясь, куда лучше заклинанием засандалить. Одарить их нужно, задобрить. Ведь даже в древние кровожадные времена посольства на чужбину с богатыми дарами отправлялись: жемчуга везли, благовония, меха, золото, камни драгоценные и другие безделушки. А в наш век цениться больше всего что? Правильно, информация. И если Селин в клювике притащит ашерам сведения об их недоброжелателях, сиречь загадочных ребятах в балахонах, то его должны как родного принять. Подобрать и обогреть. И не в коем случае не подогреть и обобрать.

В том, что любая информация о тенях в балахонах окажется для ашеров ценной, сомнений нет. Сведения о замыслах врага для кого угодно везде и всегда были, есть и будут важными. А в дружелюбность гуманоидов по отношению к ашерам, после увиденного на улице Водопьянова, мог поверить бы лишь очень наивный и недалекий человек. Наивное и недалекое существо, если желаете. Селин наивностью не отличался, поэтому исходил из постулата, что "балахоны" ашерам…не симпатизируют. И вероятно чувства эти взаимны. Хотя…не факт, что Виктория и ее приятели, вообще, знают о недобрых намерениях гуманоидов; в их разговорах Чужие не упоминались. Тогда ценность информации возрастала многократно.

Вместе с тем, Селин не настолько долго прослушивал их беседы, чтобы делать категоричные выводы, о том осведомлены ли ашеры о гуманоидах. Возможно, просто речь о них не заходила. Или заходила после того, как "заглохли" микрофоны. Слежку ашеры не заметили, однозначно, а остальное – догадки и домыслы. Правда, догадки и домыслы, сопровождаемые попискиванием интуиции. Той, которая сверх-.

Интуиция, кстати, недвусмысленно намекала, что к исчезновению автора заметок, приложили руку, пардон, лапу, уроды в балахонах. К гадалке не ходи, убили мужика, сволочи. И следы зачистили. А поскольку запавшая Селину в душу шатенка и ее друзья господина Кацмана активно разыскивают, то любой новости о Семене Михайловиче и вероятных виновниках его исчезновения или, чего греха таить – гибели, радоваться должны чрезвычайно. И до потолка прыгать.

Спешить, однако, не стоит. Прибежать на поклон к ашерам и понаблюдать прыжки до потолка Никита еще успеет. И поделиться сведениями, тем паче, что их добыто не так и много, тоже. Надо осмотреться, попытаться получить дополнительную информацию о парнях в балахонах, об исчезнувшем господине Кацмане, понаблюдать за Викторией и лишь затем налаживать с ней контакт. Пока же Селин знает слишком мало, чтобы в чужие (во всех смыслах слова) магические разборки своим неотесанным пещерным рылом соваться.

Предстоит еще покопаться в земле, порыться в компосте, разнюхать следы, разглядеть, кто есть who. Вот, например, интересно, за что Кацмана балахоны ухлопали. А что именно ухлопали и именно балахоны Никита уже не сомневался. Сам себя убедил. И интуицией проверил.

Эх, прижать бы какого-нибудь гада-гуманоида к стенке и попытать с пристрастием! С применением интенсивных форм ведения допросов. Вообще-то, сторонником разного рода крайностей в духе испанского сапога и дыбы Селин себя не считал, а милицейский произвол вызывал у него исключительно негодование и отвращение, но мысль о применении пыток по отношению к Чужим… внутреннего протеста не вызывала. В данной части моральные принципы и убеждения Никиты были удивительно…гибкими. Узнай Селин о том, что какой-нибудь опер в околотке подозреваемого по почкам резиновой дубинкой охаживал, пусть даже и в целях благих – для получения признательных показаний, то вознегодовал бы, безусловно, поскольку это произвол, безобразие и свинство. Памятные по недалекому прошлому бандитские способы выколачивания денег из предприимчивого населения (утюг на живот, ногти в тиски и тому подобное) – просто полный беспредел. А вот насилие с использованием дубинки, утюга, тисков, ножа, отвертки, кочерги, иголок и любого другого – насколько хватит фантазии – предмета в отношении странного нечеловеческого существа, назвать безобразием язык не поворачивался. Независимо от целей насилия. Хоть для облегчения взаимопонимания, хоть для реализации низменных садистских наклонностей. Чужой он и Африке Чужой. Если его мытарят, значит так надо. А кому и зачем, вопрос второй и необязательный.

А почему бы, кстати, одного из парней в балахонах не поймать? И не попытать? Зажать заранее отловленному товарищу Чужому яй…кхе, то есть, голову между дверью и косяком, и он запоет не хуже Пласидо Доминго. Все расскажет, что знает. И то, о чем только догадывается, выложит на счет раз-два. Проверено вековым опытом заплечных дел мастеров. Начиная с инквизиторов и заканчивая теми же операми убойных отделов.

От свежих и… немножко кровожадных мыслей… макушка зачесалась.

Таким макаром можно сразу несколько зайцев убить. И самому информацией разжиться, и для ашеров пару тузов в рукаве припасти. Насилие, метод, конечно, грубый и незамысловатый, зато эффективный. Действительно, а что Селину мешает на Чужого поохотиться? Препятствия морального плана, как отмечалось выше, отсутствовали. Гуманизм, он ведь от слова human. И хотя термин "гуманоид" произошел от него же, гуманизм по отношению к гуманоиду… это нонсенс. Иных препятствий тоже не было. Имелось, правда, опасение, что подобная охота для Никиты может закончиться плачевно. Больно уж ребята в балахонах непонятные и загадочные существа. Почти невидимые, выглядят, словно смазанные тени и, наверняка, могучие в плане магии. Как бы тут самому охотнику в дичь не превратиться.

Внезапно Никита разозлился. На осторожность свою, которая порой трусостью зовется. Что ему теперь всю оставшуюся жизнь трястись банным листом?

Могучие, непонятные… И что с того? Никита тоже не лыком шит. Талантов разных – вагон и маленькая тележка. Его и убить-то целая проблема. Проникающее ножевое ранение, от которого любой нормальный человек должен к праотцам отправиться, у Селина за пару минут заживает. Кроме того, многое решают подготовка и внезапность. Сколько раз дикие и неотесанные варвары развитые государства колошматили. Цивилизации рушили. Готы, вандалы, гунны тому порукой. И еще…недаром ведь аборигены съели Кука.

Если хорошо подготовиться, то никакой чужак не страшен, будь он хоть Гэндальф в балахоне. Против лома в виде… новейшего танка, например, или штурмовика нет приема. Вернее, средства борьбы с бронетанковыми частями и авиацией давно разработаны, но маловероятно, что артиллерийские орудия и зенитно-ракетные комплексы на вооружении у гуманоидов стоят. Им и магии, наверняка, по уши хватает. Никита склонялся все же к тому, что невидимость Чужих, окружающее балахоны марево и прочие прибамбасы имеют магическую, а не технологическую природу. И сверхинтуиция не возражала, что Селина безусловно радовало. Владей гуманоиды технологиями будущего, к ним даже на километр приближаться не стоило бы. Во избежание… неприятностей. А магия… магия Никиту вдохновляла куда меньше, чем высокие технологии. Как дитя эпохи научно-технического прогресса, Селин в возможности магии не то чтобы не верил, но…оценивал их не очень высоко. Несмотря на то, что успел убедиться в существовании настоящих магов и удостовериться в реальной силе ашеров и гуманоидов в балахонах. Кроме того, слова "маг", "колдовство", "ведьма" у него в первую очередь ассоциировались с разнообразными мошенниками и шарлатанами, коих в приснопамятные девяностые годы двадцатого века наплодилось без меры. Рекламой услуг магов и колдуний пестрели страницы желтой прессы. Магистр первой категории Архип, белая ведьма Акулина и еще десятки чародеев с характерными именами и вычурными титулами обещали привороты, снятие порчи и сглаза, чистку кармы. Качественно и со скидками. И этим объявлениям верить?! Увольте.