Сборник "Хроники Амбера+Амберские рассказы" - Роджер Желязны

Мы что было сил неслись по странному туннелю.

— Мы бежим сквозь Царство Теней? — поинтересовался я.

— Да.

— Тогда, видимо, чем дальше мы уйдем, тем лучше…

Все затряслось, и я вытянул руку, чтобы сохранить равновесие.

— Ого! — воскликнул Люк.

— Да уж, — согласился я, когда туннель стал распадаться на части. Из стен и пола словно выдирали целые блоки. И в этих дырах царил полный мрак.

Мы продолжали путь, перепрыгивая через провалы. Затеи что-то вновь беззвучно ударило, вдребезги расколов туннель вокруг нас, за нами, впереди нас…

Мы падали.

Ну, не совсем падали. Мы как бы дрейфовали в тусклом, густом тумане. Ни под ногами, ни где-либо еще — ничего. Свободное падение, или состояние покоя — при отсутствии средств измерения различить их невозможно.

— Проклятье! — услышал я возглас Корвина.

Какое-то время мы парили, падали, дрейфовали…

— Ведь почти… — снова донеслось его бормотание.

— Что-то вон там! — неожиданно объявил Люк, указывая направо.

Там смутно серело нечто огромное. Я направил сознание в спикарт и прощупал пространство в указанном направлении. Что бы это ни было, оно было неодушевленным, и я велел контрольному щупу направить нас туда.

Никакого движения не чувствовалось, но эта штука росла, приобретая знакомые очертания и красноватый оттенок. Когда стали проявляться детали, я уже догадался.

— Выглядит, как твоя «Полли Джексон», — заметил Люк. — Даже снегом припорошена.

Да, это был мой красно-белый «Шевроле» 57-го года — вот к чему мы приближались, здесь, в Лимбо.

— Это конструкт, слепок из моей памяти. Я уже такой видел, — сообщил я ему. — Мне всегда нравилась эта картина, я часто на нее смотрел — вот образ и воплотился. А еще потому, что сейчас нам очень не помешают колеса.

Мы подошли со стороны водителя, я потянулся к ручке и нажал на кнопку. Разумеется, не заперто. Я открыл дверцу, скользнул за баранку; Люк и Корвин тоже уже залезли. Ключи, конечно, оказались на месте.

Двигатель завелся сразу. Я глядел поверх яркого капота в ничто. Включил фары, но это не помогло.

— Ну а теперь? — спросил Люк.

Я поставил первую скорость, снял с ручного тормоза и отпустил сцепление. Когда я дал газ, показалось, что колеса вращаются. Несколько мгновений спустя я перевел на вторую. Чуть позже перешел на третью.

Было ли это движение реальным или все дело в силе воображения?

Я прибавил газу. Туманная панорама будто бы слегка посветлела далеко впереди, хотя я подозревал, что попросту слишком уж пристально вглядываюсь. От баранки не было особого толку. Я сильно нажал на акселератор.

Внезапно Люк включил радио.

«…опасные дорожные условия, — прозвучал голос диктора, — поэтому лучше сбавить скорость». И тут же врубился Уинтон Марсалис, исполняющий «Караван».

Приняв услышанное как личное послание, я сбросил газ.

Появилось чувство движения вперед, и казалось, будто заря разгорается на горизонте. Еще казалось, что мы обрели какой-то вес и глубже вдавились в сиденья. Мгновениями позже ощущение реальной поверхности под колесами автомобиля стало еще более явственным. Любопытно, что произойдет, если я покручу баранку… Впрочем, вряд ли стоит экспериментировать.

Из-под колес донесся скрип. С обеих сторон возникли сумрачные очертания; уплывая назад, они усиливали чувство движения. Теперь далеко впереди мир и вправду светлел.

Я еще притормозил, потому что стало казаться, будто мы едем по настоящей дороге при очень плохой видимости. Затем фары стали высвечивать проносящиеся мимо силуэты, на мгновение придавая им черты деревьев и насыпей, зарослей кустарника, скал. Тем не менее зеркало заднего вида по-прежнему отражало ничто.

— Совсем как в старые времена, — произнес Люк. — Выбрались за пиццей ненастным вечерком!..

— Точно, — согласился я.

— Надеюсь, у того, другого меня, в Кашфе, кто-нибудь открыл пиццерию… Я бы заскочил за парой ломтиков.

— Не возражаю — если эта пиццерия там есть.

— Как ты думаешь, когда это наказание отстанет от меня?

— Не знаю, Люк.

— Я к тому, что нельзя же и дальше так пить твою кровь. А что там со мной — вторым?

— По-моему, я могу предложить тебе дело, которое разрешит эту проблему, — сказал ему Корвин. — На время, во всяком случае.

Деревья теперь несомненно были деревьями, туман — настоящим туманом, слегка подрагивающим. Ветровое стекло подернулось влагой.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Люк.

— Одну минутку.

В тумане появились просветы, и в них стал виден настоящий пейзаж. Внезапно я осознал, что еду, собственно, не по дороге, а по довольно ровному участку земли. На всякий случай я еще снизил скорость.

Тут изрядный кусок тумана растворился или улетел, обнажив громадное дерево. А еще участок земли, будто пылающей. Знакомое чувство вызывал этот фрагмент…

— Это здесь твой Образ, не так ли? — спросил я, когда вокруг еще немного прояснилось. — Фиона однажды проводила меня сюда.

— Да, — последовал ответ.

— И его подобие — та штука, которая схватилась со Знаком Логруса на кладбище, — и провело нас через туннель?

— Да.

— Тогда… он тоже обладает разумом, как Образ Амбера, как Логрус…

— Точно. Припаркуйся вон там, у дерева.

Я повернул руль и направился к ровному месту, которое он указал. Пелена по-прежнему обволакивала окружающее пространство, но совсем не такая тяжелая и всеобъемлющая, как на дороге, по которой мы ехали. Это мог быть сумрак, вызванный туманом, но отблеск эксцентричного пути прояснял вечернюю тусклость нашего чашеобразного мира.

Когда мы выкарабкивались наружу, Корвин сказал Люку:

— Призраки Образа долго не живут.

— Это я понял, — отозвался Люк. — Ты знаешь какие-нибудь ухищрения для оказавшихся в такой ситуации?

— Я знаю их все. Приходится знать, как говорится.

— А?

— Папа?.. — вымолвил я. — Ты подразумеваешь…

— Да, — ответил он. — Мне неизвестно, где может быть мой первоначальный вариант.

— Ты тот, с кем я повстречался тогда? Тот, кто недавно был в Амбере?

— Да.

— Понимаю. Но ты не кажешься таким, как другие, с кем я встречался.

Он протянул руку и сжал мое плечо.

— А я не такой и есть, — произнес он, бросив взгляд в сторону Образа. — Я начертил этот узор и я единственный, кто прошел его. Следовательно, я единственный, призрак которого он может вызвать. Кажется, и он рассматривает меня несколько иначе, нежели просто с утилитарным вниманием. Мы можем общаться, в известном смысле, и он, похоже, склонен уделять энергию, необходимую для моего поддержания, уже весьма длительный срок. У каждого из нас есть собственные замыслы, так что выглядит все это симбиозом. Я так понимаю, что призраки Образа Амбера или Логруса по природе своей куда более эфемерны…